— Не спится? — Василиса подошла и встала рядом, закутавшись от ночной прохлады в подаренный мною платок.
— Настраиваюсь, — ответил я, продолжая смотреть на небо. — А ты чего не отдыхаешь?
Она пожала плечами. Её смоляные волосы в лунном свете приобрели серебристый оттенок, а глаза казались темнее обычного.
— Тоже не могу уснуть. Слишком много мыслей.
Мы помолчали. Василиса несколько раз открывала рот, словно собираясь что-то сказать, но снова закрывала его. Наконец, она решилась:
— Ты уверен, что можно доверять этому пироманту? — её голос звучал тихо, но настойчиво. — Он пытался украсть твою глефу. Шпионил для Демидовых. А теперь вдруг станет сражаться на нашей стороне?
Я развернулся к ней. В её вопросе звучала искренняя забота, а не просто любопытство.
— У него нет выбора, — спокойно ответил я. — Он связан магической клятвой верности. Нарушит её — умрёт.
Голицына удивлённо подняла брови.
— Магическая клятва? Я никогда о таком не слышала. В академии нас учили, что принудительные магические контракты невозможны…
— В вашей академии много чего не преподают, — я слегка усмехнулся. — Это древняя практика… — я оборвал себя, не став говорить о прошлой жизни. — В старых книгах описаны такие ритуалы. Он теперь мой вассал, хочет он того или нет.
Василиса задумчиво прикусила губу.
— И ты… часто так делаешь? Связываешь людей клятвами?
— Нет, — покачал я головой. — Только когда необходимо. Борис и другие охотники следуют за мной добровольно. Им не нужны клятвы.
Я сделал паузу, подбирая слова. Этот вопрос затрагивал важное для меня.
— Знаешь, в чём основная ошибка правителей? Они полагают, что страх и принуждение создают настоящую силу. Однако армия рабов никогда не сравнится с войском свободных людей, сражающихся за то, во что они верят.
Я провёл рукой по перилам крыльца, ощущая шероховатость необработанного дерева под пальцами.
— Человек, который служит из страха, предаст тебя при первой возможности. А тот, кто следует за тобой по собственной воле, встанет между тобой и смертью без колебаний. Такое доверие не купишь ни золотом, ни магией.
Взгляд Голицыной стал внимательнее, и я понял, что она действительно слушает, а не просто поддерживает разговор.
— Черкасский — особый случай, — продолжил я. — Он профессиональный шпион, который не верит ни во что кроме золота. Я мог бы убить его, но это не решило бы нашу главную проблема, а мне нужно было быстро нейтрализовать угрозу со стороны Демидовых. Клятва Тимура даёт нам время — получив его рапорт, наниматели успокоятся, а мы успеем подготовиться к разработке месторождения.
Я посмотрел девушке прямо в глаза.
— Я предпочитаю заслужить верность, а не вымогать её. Именно так создаются не просто отряды, а братства, которые выстоят там, где другие сломаются.
— Мой отец никогда так не рассуждал, — она осеклась.
Затем продолжила уже тише:
— Он учил меня, что власть держится на силе, а людей нужно контролировать. Видел в людях лишь инструменты, не терпел даже намёка на неповиновение. В Московском Бастионе именно так всё и устроено…
Её губы тронула лёгкая улыбка, а глаза блеснули в лунном свете.
— Наблюдая за тобой здесь, я иногда думаю, что ты был бы лучшим правителем, чем многие из тех, кто сейчас сидит на тронах в Бастионах.
Голос княжны стал тише.
— Ты странный человек, Платонов. Говоришь так, словно уже командовал армиями и строил государства. Иногда мне кажется, что ты гораздо старше, чем выглядишь.
Я лишь улыбнулся в ответ на эти слова.
Она кивнула и неожиданно сменила тему:
— Знаешь, я иногда думаю, что было бы, не встреть я тебя тогда, в лесу. Наверное, мои кости уже белели бы где-нибудь на лесной подстилке.
— Возможно, — согласился я. — Или ты нашла бы другой способ выжить. Ведь ты сильнее, чем кажешься.
— А ты добрее, хотя строишь из себя сурового и грозного воеводу, — ухмыльнулась она, глядя мне прямо в глаза.
— Мне пришлось быть жёстким, — ответил я после паузы. — Иначе бы Угрюмиха осталась тем же безнадёжным захолустьем, где властвовал Рындин.
— И всё же… ты помогаешь людям, хотя мог бы просто использовать их, — она чуть наклонила голову. — Это редкость среди тех, кто обладает властью.
Потому что быть настоящим настоящим правителем меня научил отец, а быть настоящим человеком — мать.
— Завтра опасный день, — я сменил тему. — Тебе стоит отдохнуть.
Василиса кивнула, но не сдвинулась с места.
— Ты вернёшься. Мы все вернёмся, — сказала она с неожиданной уверенностью. — И тогда Угрюмиха сделает ещё один шаг к тому, чтобы стать чем-то большим.
Она коснулась моего плеча лёгким жестом и ушла в дом, оставив меня наедине со звёздами и мыслями о будущем.
Деревня проснулась задолго до восхода солнца. Тусклый свет масляных ламп дрожал в окнах, когда я вышел на центральную площадь, где уже собиралась наша дружина. Металлический звон оружия смешивался с приглушёнными голосами и скрипом кожаных ремней. Над площадью висел белесый туман, окутывая фигуры людей призрачной дымкой.
Борис методично проверял каждого бойца, осматривая снаряжение и оружие. Он остановил Гаврилу, укрепив ремень колчана. Охотники проверяли свои револьверы, винтовки и ружья, протирая стволы промасленными тряпицами. Лица у всех были сосредоточенные, но я замечал и волнение, которое люди старались не показывать.
— Проверьте доспехи, — приказал я, поправляя собственный панцирь из Костедрева под одеждой. — Пластины должны плотно прилегать и не звенеть при движении.
Магическая часть нашего отряда готовилась отдельно. Василиса в простой практичной одежде тёмных цветов проверяла свою сумку с походным набором инструментов.
Полина в элегантном дорожном костюме, словно отправлялась на загородную прогулку, а не на смертельно опасную миссию, крутила в руках один из двух магических жезлов Воронцовых, переданных ей мною.
Тимур стоял в стороне закрепляя на поясе палаш с корзинчатой гардой, созданный моим Талантом. Накануне он попросил об оружии, и я счёл нужным выполнить его просьбу. Пиромант двигался с отточенной точностью профессионального боевого мага, но его отстранённость от остальных была очевидной.
Когда все приготовления были завершены, я поднялся на ступени крыльца, осматривая собравшихся. Тридцать семь человек — костяк объединённой армии четырёх деревень. Пора было выдвигаться.
— Сегодня мы начинаем путь, который изменит судьбу не только Угрюмихи, но и всех окрестных деревень, — сказал я, обводя взглядом собравшихся. — Бездушные не оставят нас в покое, если мы не уничтожим их логово. И всё же вместе мы сильнее любой твари.
Я намеренно говорил без лишних слов и пафоса. Эти люди видели и понимали опасность, им не требовались долгие речи.
— Каждый из вас знает свою задачу. Держите строй, выполняйте приказы и помните — мы не отступим, пока не уничтожим каждую тварь, живущую в той проклятой норе.
С первыми лучами солнца отряд выдвинулся из деревни. Впереди шли дозорные во главе с Гаврилой, за ними основная группа бойцов, а в центре — маги и я сам. Скальд кружил над нами, выполняя роль воздушной разведки.
Первый день пути прошёл без происшествий. Мы двигались по лесу, останавливаясь только для короткого отдыха. Охотники отмечали тропы затёсами, чтобы облегчить возвращение. К вечеру мы разбили лагерь на высоком холме, окружённом густыми елями.
На второй день лес начал меняться. Сосны и ели уступали место болотным берёзам и ольхе. Почва становилась все более влажной, под ногами чавкала вода. Воздух наполнился запахом гниющей листвы и стоячей воды.
Полина держалась рядом со мной, явно чувствуя себя неуютно в этом мрачном лесу. Её былая уверенность сменилась нервозностью. Несколько раз она вздрагивала от случайных звуков и бросала встревоженные взгляды в чащу.
— Я не думала, что всё окажется… так, — тихо призналась она, когда мы остановились на короткий привал. — В академии нас учили магии, но не тому, как выживать в таких местах.
— Держись рядом со мной, — посоветовал я. — Если что, я тебя прикрою.
Белозёрова благодарно кивнула и потупила взор.
К вечеру второго дня мы достигли границы настоящего болота. Дальше путь предстоял более опасный — через топкие участки и бесконечные лабиринты затопленных деревьев. Во время ночёвки нас потревожило нападение трёх Трухляков, но дозорные не сплоховали и быстро разобрались с угрозой.
На третий день мы продвигались медленно, осторожно выбирая путь. Проводники из Дербышей, знавшие эти края, указывали более надёжные тропы. В полдень отряд наконец вышел к опушке, за которой начиналось открытое пространство болота, а вдалеке виднелся холм с остатками древних каменных сооружений.
— Привал, — скомандовал я. — Отдохнём перед финальным рывком.
Полуденное солнце стояло в зените, и по данным Скальда, в это время активность Бездушных должна была быть минимальной. Однако даже здесь, на солидной расстоянии от капища, мы уже замечали первые настораживающие признаки.
На листьях ближайших деревьев блестели кристаллики инея, хотя день был тёплым. Неестественная тишина давила на уши — ни птиц, ни насекомых, даже ветер, казалось, затих, боясь потревожить это место. Воздух стал тяжёлым, будто насыщенным невидимой тяжестью.
— Чувствуете? — Василиса напряжённо вглядывалась в заросли. — Словно что-то наблюдает за нами.
Бойцы переглядывались, многие машинально касались оберегов или сжимали оружие крепче. Даже Тимур, державшийся с профессиональным спокойствием все эти дни, теперь выглядел встревоженным.
Скальд, кружившийся над болотом, внезапно камнем упал вниз, приземлившись на моё плечо. Его перья были взъерошены, а в глазах читалось беспокойство.
«Массовое движение в зарослях, — сообщил он мысленно. — К северо-востоку от нас и с юга. Похоже на две группы. Я насчитал не меньше пятнадцати тварей. И ещё — я нашёл следы той экспедиции. Там брошенные сумки, оружие… и кровь. Много крови. Они попали в окружение».