— Боярин Платонов, — ответил я, чуть выступив вперёд, но не опуская оружия. — Воевода Угрюмихи. И я мог бы задать вам тот же вопрос.
Я намеренно растягивал слова, демонстрируя спокойствие. Ситуацию нужно было разрядить, а не усугублять. Я безмятежно склонил голову набок, словно перед нами не был отряд элитных наёмников, готовых открыть огонь.
Командир отряда, подтянутый мужчина с военной выправкой, смерил меня оценивающим взглядом. Его левая рука — сложный механический протез с подвижными пальцами — тихо гудела при каждом движении. В глазах читался холодный расчёт профессионала, привыкшего оценивать угрозы мгновенно.
— Старший десятник Ланской, — представился он. — Ратная компания «Перун». Вы идёте от капища на нашем транспорте, используете наше оружие, а наша группа пропала без вести. Объясните, пока я не приказал открыть огонь.
По рядам перуновцев прокатился угрожающий ропот. Несколько бойцов демонстративно поводили стволами. Один из них — коренастый мужчина с шрамом через всю щеку — даже снял оружие с предохранителя, характерный щелчок эхом разнёсся в вечернем воздухе.
Краем глаза я засёк, как Борис и остальные охотники напряглись, готовые к бою. Самоуверенные ребята, но против профессионалов долго не продержатся.
— Сохраняйте спокойствие, — негромко сказал я своим людям, не отрывая взгляда от Ланского. — Мы не имеем отношения к гибели вашей группы. Напротив, мы обнаружили то, что от неё осталось.
— Докажите, — холодно потребовал собеседник.
Его голос оставался ровным, но в нём звенела сталь. Он держал автомат одной рукой, механическим протезом, демонстрируя невероятную силу и контроль.
Наши глаза встретились, и начался безмолвный поединок воли. Я видел в его взгляде оценку — он пытался определить, опасен ли я, насколько я контролирую своих людей, правду ли говорю. Я же искал в его лице признаки того, готов ли он действительно отдать приказ стрелять, или это проверка.
За спиной Ланского я заметил нервного молодого бойца, чей палец подрагивал на спусковом крючке. Вот она — слабость. Если ситуация покажется угрожающей, этот выстрелит первым, и скорее всего, промахнётся. И этим вызовет вызовет необратимую эскалацию.
Но мне не нужна была перестрелка.
Я медленно опёрся о глефу и, не делая резких движений, достал из нагрудного кармана пару предметов.
— Ваши товарищи погибли в капище. Все девятнадцать человек. Вот их жетоны, — я подошёл к краю грузовой платформы и наклонился, протягивая ему небольшой мешочек, не бросая, а именно передавая из рук в руки, заставляя Ланского сделать шаг вперёд. — И магофон вашего старшего десятника. Там есть последние записи. Они наткнулись на Жнеца — Древнего Бездушного. Опасную тварь, очень умную и очень старую. Понесли тяжёлые потери и приняли решение отступать.
Собеседник на мгновение заколебался, но затем сделал два шага вперёд и принял мешочек и магофон. Его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах мелькнуло что-то похожее на скорбь, когда пальцы, как живые, так и механические, сжались на артефактах с такой силой, что побелели костяшки.
— Старший десятник Стоумов, — тихо произнёс он, перебирая жетоны. — Вержбицкая… Куприн… Иванов… Все.
На лицах перуновцев читалась смесь горя и недоверия. Но многие ещё держали нас на прицеле, не убеждённые до конца. Я заметил, как Тимур незаметно готовился активировать атакующее огненное заклинание, а Полина сделала шаг назад, приближаясь к раненым, которых должна была защищать в случае чего.
Ланской внимательно осмотрел магофон и его брови удивлённо поползли вверх.
— Вы взломали защиту? — в его голосе смешались удивление и профессиональное уважение. — Это же армейская модель с двойным шифрованием и персональной привязкой.
— У нас есть специалист, — я позволил себе лёгкую улыбку, не уточняя, что этим специалистом был Черкасский. — Нужно было понять, как сюда занесло ратную компанию и что именно с ней произошло. От этого зависели и наши жизни тоже.
Бойцы Перуна напряжённо наблюдали, как их лидер прокручивал последние записи и сообщения.
— Если бы мы действительно приложили руку к гибели ваших товарищей, — заметил я, — явно не стали бы таскать с собой их жетоны, как улику.
Ланской продолжал изучать меня, словно взвешивая каждое моё слово на невидимых весах. От его решения зависели жизни всех присутствующих. Мы оба это понимали. Я стоял прямо, не отводя глаз — как равный перед равным, а не как человек, пойманный с поличным.
Наконец, что-то в его взгляде изменилось. Губы дрогнули, но не в улыбке, а скорее в признании.
— Опустить оружие, — негромко скомандовал он.
Я тоже сделал знак своим людям. Напряжение начало спадать, как отступающая волна. Тимур незаметно погасил готовое сорваться с пальцев заклинание.
Я выдержал паузу, давая им время осознать произошедшее, а затем продолжил:
— Полагаю, вы прибыли сюда для второй попытки добыть то, что не смогли ваши товарищи?
В этом вопросе не было обвинения — только деловой интерес. Два эксперта, обсуждающие ситуацию, а не враги, готовые перерезать друг другу глотки.
Ланской поднял на меня хмурый взгляд:
— Нет. Заказ был аннулирован сотником в связи с уничтожением первого отряда, — он покачал головой. — Нам приказано провести разведку и по возможности забрать тела павших. В капище ещё много Бездушных осталось?
В его голосе прозвучало то, что я не ожидал услышать — профессиональное любопытство, смешанное с желанием отомстить.
— Ни одного, — ответил я. — Мы зачистили все три уровня подземелья и уничтожили Жнеца вместе с его свитой.
По рядам Перуновцев пронёсся удивлённый шёпот. Все прекрасно понимали, что речь шла больше чем о сотне тварей. Ланской прищурился:
— И Стриг? И Жнеца? С отрядом сельских охотников? — его взгляд скользнул по Тимуру и Полине. — А, у вас есть маги. Три… нет, судя по аурам, четыре. Тем не менее, впечатляет.
Я понимал, что ситуация всё ещё оставалась опасной. Оппоненты могли решить, что мы нажились на гибели их товарищей и силой отобрать трофеи. Боковым зрением я следил за их бойцами, готовясь в случае чего активировать Каменный заслон и Воздушный шаг.
Словно прочитав мои мысли, один из наёмников — крепкий мужчина с квадратной челюстью — выступил вперёд:
— Командир, это же наш вездеход! И наше оружие! Они должны…
— Заткнись, Корнев, — отрезал Ланской, не повышая голоса, но с такой силой, что боец немедленно осёкся. — Если хочешь положить весь отряд из-за транспорта, можешь прямо сейчас пойти в болото и утопиться. Других с собой в могилу не тяни.
Ланской повернулся ко мне:
— У меня нет претензий к вам, боярин. Боевые трофеи святы. Раз вы рисковали своими людьми там, где полегли даже мои ребята, всё, что вы нашли в том проклятом подземелье, принадлежит вам.
Я заметил, как некоторые из его бойцов обменялись недоуменными взглядами. Понятно — они не ожидали, что командир так легко откажется от потенциально ценной находки. Однако Ланской жестом остановил любые возражения. Этот человек точно знал, что делает.
— Мы — прославленный Перун, а не мародёры, — негромко добавил он, обращаясь больше к своим людям, чем ко мне. — Наши враги — Бздыхи, а не другие люди. Кроме того, — он бросил оценивающий взгляд на моих магов и вооружённых бойцов, — те, кто справился с задачей, непосильной для первой группы, заслуживают уважения, а не пули в спину.
Я понимал его расчёт. Перестрелка с нами обошлась бы им дорого даже в случае победы. Они потеряли бы ещё людей, возможно многих. А ради чего? Ради заказа, который был отменён? К тому же, мы доказали свою эффективность в истреблении Бездушных — возможно, в будущем Перуну пригодился бы такой союзник на непростых приграничных территориях.
Он на мгновение задумался:
— Только один вопрос. Что за артефакт был в том капище? Ради чего погибли мои товарищи?
Я взвесил варианты ответа и с лёгкой улыбкой выбрал самый ироничный:
— Очень сильное колдунство. Я не могу раскрыть вам его действия, — я сделал паузу. — Передайте заказчику, что я храню это в тайне… и продам только ему. Если ему ещё нужно, пусть позвонит. Вот мой номер.
В глазах Ланского мелькнуло понимание, а затем — неожиданное одобрение.
— Буду только рад, если кто-то разведёт на деньги эту скотину, из-за которой мои братья полегли, — записав мои контакты, он протянул мне руку. — Удачного пути, боярин Платонов. Может, ещё встретимся при более благоприятных обстоятельствах.
Я пожал его руку — живую, не механическую — и кивнул:
— Может, и встретимся.
Оппоненты расступились, пропуская наш вездеход. По моему сигналу Тимур аккуратно объехал их строй и направил машину дальше, в сторону Угрюмихи. Отряд Перуна остался позади, без транспорта, но со своими товарищами — хотя бы их жетонами.
Когда мы отъехали на безопасное расстояние, Василиса выбралась из своего укрытия и присоединилась к нам в кабине вездехода. Тимур сосредоточенно управлял машиной, а сзади, через небольшое окошко, были видны радостные лица охотников, расположившихся в грузовом отсеке. Встреча с Перуном, закончившаяся миром, ощутимо подняла моральный дух отряда.
— Я же говорил, что воевода выкрутится! — донёсся до нас голос Федота. — Как он с их командиром разговаривал, а⁈
— Так что там за колдунство? — с нескрываемым сарказмом уточнила Василиса, поправляя растрепавшиеся волосы.
Я достал из кармана завёрнутую в ткань костяную статуэтку и развернул её.
— Повышает фертильность, — ответил я, наблюдая, как расширяются её глаза.
Борис, сидевший у самого окошка в кабину, спросил:
— А что такое «фертильность», господин воевода? Какая-то магическая сила?
Один из охотников, молодой Гаврила, протиснулся к окошку, проявив неожиданную эрудицию:
— Это чё, чтоб причиндал не падал? — его лицо выражало неподдельное любопытство.
— Ага, — я не смог сдержать усмешку, — мужскую силу повышает.
Борис философски покачал головой: