— Так что тебя интересует в моём пироге? — спросила Полина, возвращаясь к столу и начиная раскатывать тесто.
Василиса глубоко вздохнула. Просить о помощи, особенно у соперницы, было против её принципов, но она видела, с каким удовольствием Прохор попробовал пирог Полины. И читала когда-то, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Эта мысль звучала здраво, ведь самой девушке несколько не хватало опыта в любовных делах.
— Я хочу, чтобы ты научила меня готовить, — выпалила она, словно бросаясь в омут с головой.
Белозёрова замерла, держа скалку на весу. Её глаза широко раскрылись от удивления.
— Ты хочешь, чтобы я… — она не закончила фразу, явно пытаясь осмыслить услышанное.
— Да, я прошу тебя научить меня готовить, — щёки Василисы вспыхнули румянцем. — У меня не получаются даже простейшие блины. Они всегда выходят кособокими и рваными. А пироги и вовсе не удаются.
Полина медленно положила скалку на стол. Первым порывом было отказать — зачем помогать сопернице завоевать внимание Прохора? Но затем она посмотрела на Василису — гордую, всегда уверенную в себе, а сейчас стоящую с таким смущённым видом. Ей пришлось поступиться немалой частью самолюбия, чтобы обратиться с этой просьбой.
К тому же, за последние недели, работая вместе в школе, они начали лучше понимать друг друга. Василиса оказалась умной и самоотверженной, когда дело касалось благополучия острога. Полина не могла не уважать этого.
— Ладно, — наконец сказала она. — Я научу тебя. Начнём с чего-нибудь простого. Мясной пирог — это уже высший пилотаж. Давай сперва освоим булочки?
Облегчение на лице геомантки было столь явным, что Полина не сдержала улыбки.
— Спасибо, — искренне сказала геомантка. — Я быстро учусь, обещаю.
— В этом не сомневаюсь, — кивнула Белозёрова, протягивая ей чистый передник. — Умываешься и за дело. Сначала я покажу, как правильно замешивать тесто.
Следующий час прошёл в неожиданно дружеской атмосфере. Полина терпеливо показывала, как нужно просеивать муку, добавлять яйца и замешивать тесто до нужной консистенции. Соперница слушала внимательно, задавала вопросы и старательно повторяла каждое движение.
— Главное в выпечке, — объясняла Полина, осторожно формируя булочку, — это не бояться теста. Оно чувствует страх и неуверенность.
— Как враг в бою, — неожиданно сравнила Василиса, и они обе рассмеялись.
— А знаешь, я благодарна тебе за помощь с детьми, — сказала Полина, когда первая партия булочек отправилась в печь. — После объединения деревень учеников стало уж слишком много. Одной мне никогда бы не справиться. После твоих уроков они приходят настолько уставшие, что у них уже нет сил беситься!
— И не говори, — вздохнула Василиса, вытирая муку с рук. — Двадцать пять человек — это уже не класс, а настоящий полк! Я рассказала Прохору, что нам нужна нормальная школа.
— И что он ответил?
— Обещал решить вопрос. Даже попросил набросать проект идеальной школы.
— Серьёзно? — оживилась Полина. — Это было бы замечательно! Я давно мечтаю о настоящем классе с партами, большой доской и шкафами для книг и учебных материалов.
— И отдельная комната для химических опытов, — подхватила Василиса. — А ещё пространство для физических упражнений в дождливые дни.
Они увлечённо обсуждали будущую школу, когда из печи повеяло ароматом готовой выпечки. Полина достала первую партию булочек — золотистых, с поджаристыми боками.
— Попробуй, — она протянула одну Василисе.
Геомантка осторожно откусила кусочек и закрыла глаза от удовольствия.
— Невероятно вкусно, — признала она. — Получится ли у меня когда-нибудь так же?
— Обязательно, — уверенно ответила Полина. — На следующем уроке сделаем что-нибудь мясное. Может, котлеты или запеканку. А потом перейдём к пирогам.
Василиса кивнула, и Полина вдруг поймала себя на мысли, что ей действительно нравится учить упрямую геомантку. В конце концов, соперничество соперничеством, но им предстояло жить в одном поселении, работать с одними детьми. И кто знает… может быть, со временем они даже станут подругами?
— Кстати, — сказала Василиса, собирая вторую партию булочек, — мне кажется, Матвей из старшей группы проявляет способности к гидромантии. После того, как он сорвался с крыши, думаю, это пробудило его дар. Может, ты проверишь его на следующем занятии?
— Обязательно, — кивнула Полина. — Я что-то такое ощутила… Интересно, как Прохор всегда знает, у кого какой дар? У нас с Матвеем потенциально одинаковый, но даже я не уверена в этом!
— Сама не знаю! Он вечно делает вещи, которые не поддаются объяснению. То Химеру прикончит, то чужую магию разрежет, то артефакты сделает, о которых никто и не слышал! Несносный человек!
Девушки почти синхронно засмеялись, сообразив, что в последней фразе геомантка явно хотела использовать другой эпитет.
Они продолжили разговор о детях и их талантах, о трудностях преподавания и планах на будущее. И даже когда тема зашла о Прохоре, острое чувство соперничества оказалось приглушено неожиданно приятным общением.
— Булочки для Прохора оставим на потом, — неожиданно предложила Белозёрова, когда вторая партия оказалась готова. — Сперва нужно довести твою технику до совершенства.
— Согласна, — кивнула Василиса с лёгкой улыбкой. — В конце концов, мужчины любят не только вкусную еду, но и хорошо образованных детей.
Гидромантка рассмеялась, и Голицына присоединилась к ней. Путь к сердцу Прохора Платонова, решили они, оказался сложнее, чем думалось поначалу. Но теперь у каждой появилось новое оружие в этой войне — неожиданная дружба с соперницей.
Работа над проектами шахты не оставляла мне времени на отдых. Я сидел за столом, разбирая чертежи систем подъёма руды, когда дверь моего кабинета распахнулась без стука, и на пороге появился встревоженный Захар.
— Воевода, беда. Драка, — выпалил он, тяжело дыша.
Я отложил чертежи и поднялся из-за стола. После объединения четырёх деревень в единый острог такие конфликты были неизбежны. Слишком много людей оказалось втиснуто в ограниченное пространство, пока не завершилось строительство новых домов.
— Кто с кем? — спросил я, следуя за стариком на улицу.
— Мельник Степан против Тараса. Началось с того, что дербышевские взяли брёвна, припасённые овечкинскими для своей бани. Потом слово за слово, удом по столу, а теперь вон…
На главной площади острога собралась приличная толпа. В центре, разделённые кругом односельчан, стояли две группы мужиков. С одной стороны — мельник Степан, его сын Павел и трое крепких дербышевских парней, с другой — пятеро не менее внушительных мужиков из Овечкино. Все тяжело дышали, у некоторых уже виднелись разбитые губы, а расхристанная одежда свидетельствовала о недавней рукопашной схватке.
— Воевода идёт! — крикнул кто-то, и шум мгновенно стих.
Я медленно прошёл сквозь расступившуюся толпу. Захар следовал за мной, а мгновенно оказавшийся по правую руку Борис положил руку на рукоять кинжала — чистая формальность, никто в здравом уме не стал бы затевать новую драку в моём присутствии.
— Что происходит? — спросил я, оглядывая собравшихся.
Мой голос звучал спокойно, но достаточно громко, чтобы все слышали.
— Они наши брёвна украли! — выступил вперёд Тарас, пожилой плотник из Овечкино. — Мы их зимой пилили, весной сушили, для новой бани готовили. А эти, — он кивнул в сторону Степана, — без спросу взяли для своего магазина!
— Брехня! — Степан сплюнул на землю. — Никаких меток на брёвнах не было! А я давеча говорил с Тихоном, он разрешил брать любой лес от старого овечкинского частокола!
— Не мог такого Тихон сказать! — выкрикнул молодой парень с разбитой бровью. — Это наш лес! Мы три недели за этими брёвнами в лес ходили!
— И что, опознать свои брёвна среди сотен других можете? — огрызнулся Павел, сын Степана.
— А ты вообще рот закрой, малец! Руки прочь от моей сестры! — внезапно выкрикнул другой житель бывшего Овечкино, наступая на Павла. — Сначала брёвна воруете, теперь к нашим девкам пристаёте!
Новая волна ругани поднялась между спорящими. Я поднял руку, требуя тишины. Удивительно, но шум стих мгновенно.
— Всё понятно, — произнёс я. — Брёвна, девки и общая теснота. Тарас, — обратился я к плотнику, — сколько точно брёвен было подготовлено для вашей бани?
— Сорок два бревна, воевода. Отборные, ровные, каждое своими руками отмечено.
— Отмечено? Как?
— Зарубками, — гордо ответил Тарас. — Три зарубки на комле, чтоб не спутать.
Я повернулся к Степану:
— И вы утверждаете, что на использованных вами брёвнах не было меток?
Мельник замялся, но потом упрямо покачал головой:
— Не видел никаких меток. Мы их в темноте грузили, может и не заметили…
Это уже походило на признание. Я огляделся, подмечая, как напряглись лица присутствующих — они ждали моего решения, которое могло либо погасить конфликт, либо разжечь его с новой силой.
— Вот что, — сказал я после недолгой паузы. — Первое: любой, кто поднимет руку на соседа после моего вердикта, отправится добывать Реликты в самом болотистом участке леса. Неделю по колено в трясине постоит в компании Бздыхов — вся дурь из головы выветрится. Ясно?
Толпа согласно загудела.
— Второе: Степан, вы и ваши люди возместите ущерб. За каждое взятое бревно — два новых. Заготовите, высушите и доставите к месту строительства бани.
— Это несправедливо! — возмутился Павел. — Мы не знали…
— Третье, — жёстко прервал я его, — незнание не освобождает от ответственности. Вы должны были проверить происхождение материалов. Кражи в моём остроге не будет, даже по неведению.
Я заметил, как Степан накрыл ладонью запястье сына, призывая его к молчанию.
— Четвёртое: баня будет общей. Нечего впустую тратить ресурсы. Строить её будут вместе все участники драки. Это даст вам возможность лучше познать друг друга и научиться уважению.