Император Пограничья 4 — страница 38 из 50

— Это не обсуждается, — заявила тогда Лидия, перебирая бумаги на своём столе. — Академия не для юных девушек из благородных семей. Ты получишь домашнее образование, как подобает будущей супруге аристократа.

— Но мама, я хочу стать настоящим магом! — возразила тогда Полина. — Профессора говорят…

— Меня не интересует, что говорят какие-то профессора, — холодно отрезала Лидия. — Подобные навыки нужны тем, кому нужно зарабатывать на жизнь. Мы Белозёровы. И твоя задача — удачное замужество, а не сомнительная карьера.

С этого момента всё стало только хуже. Мать запретила ей встречаться с друзьями, посадила под фактический домашний арест, контролировала каждый шаг. Лидия одержимо говорила только о потенциальных женихах, словно превратилась в охотницу за титулами и состояниями.

Полина закрыла глаза, и перед ней возникло воспоминание о том единственном вечере, когда она встретила Прохора Платонова. Это произошло на дне рождения её подруги. Она смогла улизнуть из дома, воспользовавшись отъездом матери по делам в Сергиев Посад.

Прохор поразил её с первого взгляда. Высокий, с пронзительным взглядом серых глаз и обходительными манерами. Он смешил её и говорил комплименты, целовал руку и прижимал к себе во время танцев…

— Вы слишком прекрасны для этого унылого собрания, — сказал он ей тогда, когда они случайно столкнулись у стола с напитками. — Ваши глаза словно два озера, в которых можно утонуть.

Полина помнила, как смутилась и одновременно обрадовалась такому прямому комплименту. Он был непохож на тех изворотливых щёголей, которых она встречала на званых вечерах. В нём чувствовалась сила, которая притягивала её, как магнит.

А потом была та ночь — единственная ночь вместе, полная страсти и нежности. Полина покраснела от воспоминаний. Она никогда не думала, что сможет так отдаться чувствам, забыв о всех условностях и правилах, в которых её воспитывали. С Прохором всё казалось правильным и естественным.

Когда мать вернулась и узнала о произошедшем, разразился настоящий скандал. Полина до сих пор не понимала, как она выяснила всё в таких подробностях. Лидия словно сошла с ума от ярости. Она кричала, что Платонов обесчестил её дочь, что он охотится за их состоянием, что он недостоин даже дышать одним воздухом с Белозёровыми.

Именно после этого мать окончательно изменилась. Она стала одержима идеей отомстить Прохору, не слушая никаких возражений. Полина помнила те долгие недели домашнего ареста, когда ей не позволяли даже выходить в сад без сопровождения. Каждый день мать приводила в дом очередного «подходящего жениха» — сыновей своих знакомых аристократок, большинство из которых были либо глупыми, либо жестокими, либо и тем, и другим одновременно.

Полина поднялась с кровати и подошла к небольшому зеркалу в резной раме. Её отражение выглядело грустным — тёмные круги под глазами выдавали бессонные ночи, а в ореховых глазах таилась печаль.

Несмотря ни на что, она скучала по прежней матери. По той, с которой они вместе ходили в театр, обсуждая потом представления до поздней ночи. По той, что учила её разбираться в литературе, покупая редкие книги из заморских стран. По той, что по воскресеньям надевала красивый передник и вместе с дочерью пекла яблочные пироги по рецепту прабабушки, хотя в доме было полно слуг, готовых исполнить любую прихоть.

— Мама, что с тобой случилось? — прошептала Полина, касаясь холодной поверхности зеркала. — Куда ты исчезла?

Она не знала, что заставило мать так измениться. Может быть, отец прав, и это связано с историей с Прохором? Но почему настолько сильная реакция? Почему такая одержимость местью? И куда она пропала сейчас, забрав деньги и охранника?

Если бы только можно было вернуть всё назад, в то время, когда они были счастливой семьёй. Или хотя бы понять, что происходит сейчас.

С трудом ей удалось заснуть, но сон не принёс избавления. Ей снились кошмары. Она куда-то бежала. Не то преследовала кого-то, не то, наоборот, убегала от погони. Из сна её вырвал резкий, пронзительный звук — над острогом громко и тревожно забил колокол. Полина вскочила, запутавшись в одеяле, и бросилась к окну.

До рассвета оставалось всего ничего, солнце должно было вот-вот показался из-за горизонта.

На стенах она увидела бегущих дружинников с оружием в руках, их лица выражали тревогу и решимость. В предрассветной мгле казалось, что тени движутся сами по себе, сгущаясь и расплываясь по острогу.

Сердце Полины бешено колотилось, когда она отпрянула от окна и бросилась к шкафу. Дрожащими пальцами она выхватила первую попавшуюся одежду — тёмно-синее платье и тёплую накидку. Одевалась она торопливо, несколько раз запуталась в шнуровке и чуть не упала, натягивая сапожки. Схватив с прикроватной тумбочки свой магический жезл, она выскочила в коридор.

Дом воеводы гудел как потревоженный улей. Слуги метались с испуганными лицами, кто-то кричал приказы. Полина увидела Захара, который быстро шагал по коридору с винтовкой в руках. Его обычно добродушное лицо с клочковатой бородой теперь выглядело суровым и сосредоточенным.

— Что происходит? — спросила Полина, хватая его за рукав.

— Нападение, госпожа! — Захар кивнул в сторону окна. — Какие-то недруги окружили острог. На флаге кровавые крылья. Игнатий Михайлович собирает всех у центрального бастиона.

Не дожидаясь дальнейших объяснений, Полина побежала к выходу. На улице уже собирались жители, перепуганные внезапной тревогой. Матери прижимали к себе детей, мужчины сжимали в руках винтовки и ружья. Заметив в толпе растерянную женщину с младенцем, Полина остановилась.

— Идите в амбар! — крикнула она, вспомнив, что именно там прятались в случае нападения Бездушных. — Там толстые стены!

Заметив Бориса, уверенно раздающего приказы группе дружинников, Полина направилась к нему. Командир дружины кивком указал ей на центральный бастион, где уже толпились фигуры у бойниц и на смотровой площадке.

Пробираясь к бастиону, Полина вглядывалась в горизонт. Рассветное небо только начинало светлеть, но она уже могла различить тёмные силуэты за пределами острога — внедорожники, мотоциклы и большой грузовик, над которым реял чёрный флаг с изображением двух крыльев, обагрённых кровью.

Когда она поднялась на смотровую площадку бастиона, там уже собрались все ключевые фигуры острога: Игнатий Платонов, стоявший у парапета с подзорной трубой; Василиса, бледная, но решительная, с магическим жезлом наготове; могучий священник отец Макарий, сжимавший в одной руке огромный боевой топор, совершенно не вязавшийся с его саном, а во второй чётки с крестиком; Александр Зарецкий, судорожно перебиравший склянки в своей алхимической сумке; старосты трёх соседних деревень и другие важные жители острога.

Игнатий оторвался от наблюдения и обратился к собравшимся:

— У нас есть примерно сорок боеспособных дружинников и десять обученных Валькирий. Все остальные — не воины, — его голос звучал спокойно, но в глазах читалась тревога. — Борис, раздай оружие всем, кто может держать в руках хотя бы палку.

— Они не атакуют, — заметил Борис, вглядываясь в горизонт. — Просто стоят. Чего они ждут?

Словно в ответ на его вопрос, воздух сотрясся от магически усиленного женского голоса, который эхом разнёсся над острогом:

— ВНИМАНИЕ, ЖИТЕЛИ ЭТОЙ НИЩЕЙ ДЫРЫ! Я, графиня Лидия Марковна Белозёрова, требую немедленно выдать мою дочь Полину и воеводу Прохора Платонова! В случае отказа эта захудалая деревенька будет стёрта с лица земли!

Услышав голос матери, Полина застыла от шока. Внутри неё боролись противоречивые чувства: страх, гнев, смятение, недоумение… Как мать нашла её? Что с ней произошло? Кто эти люди? Наёмники?

Игнатий Платонов оглядел собравшихся и остановил взгляд на Полине.

— Полина Германновна, — сказал он с нотками горечи. — Похоже, конфликт между нашими семьями обостряется.

Отец Макарий, прищурившись, вглядывался в расположение врага.

— Кровавые крылья… Если я не ошибаюсь, это знак «Крылатых гусар» — польской ратной компании, — произнёс священник. — О них ходит дурная молва…

Игнатий кивнул и повернулся к Полине:

— Послушай меня внимательно, — сказал он тихо, но твёрдо. — Никто тебя не выдаст, если ты сама не захочешь покинуть острог. Это решение только за тобой.

Гидромантка посмотрела на обеспокоенные лица вокруг, затем перевела взгляд на далёкие фигуры врагов. Её мысли лихорадочно метались. Она вспомнила дом Белозёровых, который когда-то был её убежищем, а потом превратился в тюрьму. Вспомнила тех женихов, которых мать насильно пыталась представить ей. Вспомнила, как ускользала тайком на учёбу с наставником, которую мать запрещала посещать.

— Я не для того вырвалась из-под власти матери, чтобы вновь вернуться в клетку, — произнесла Полина твёрдо, удивляясь собственной решимости. — Лучше умереть на свободе, чем жить в неволе.

Игнатий тепло улыбнулся и кивнул:

— В таком случае, запомни: Угрюм своих не бросает, — он положил руку ей на плечо. — Мы будем драться.

Борис тут же начал отдавать приказы, распределяя защитников по периметру стен. Валькирии, которых Прохор оставил в остроге, заняли позиции на восточной стене — самые меткие стрелки из женского отряда.

— Оцените их силы, — приказал Игнатий.

— Трудно сказать точно, — ответил Борис, опуская подзорную трубу. — Пол десятка внедорожников, не меньше тридцати мотоциклов, грузовик. Я насчитал около сотни бойцов, и сколько из них магов в душе не ведаю. Вооружены там все до зубов.

Василиса, стоявшая у противоположного парапета, достала магофон и набрала номер.

— Звоню Прохору, — объяснила она, поймав вопросительный взгляд Полины. — Он должен знать.

Полина подошла ближе, надеясь услышать голос воеводы. Несмотря на соперничество с Василисой, сейчас это казалось неважным — они были в одной лодке.

— ПРОХОР! — закричала Василиса, когда соединение установилось. — НА УГРЮМ НАПАЛИ! ОСТРОГ ОКРУЖЁН!

Полина не могла разобрать ответ, но по лицу Василисы видела, что новости приняты со всей серьёзностью.