Я сжал магофон сильнее, чем следовало. Улыбка, адресованная удаляющейся Полине, застыла на моём лице, словно приклеенная. Белозёрова обернулась, и я кивнул ей, показывая, что разговор важный и срочный — мол, иди, занимайся ранеными.
— Пётр Павлович, — мой голос звучал спокойнее, чем я себя чувствовал. — Я ведь правильно понимаю, что это противоречит обычной практике?
Юрист на другом конце провода тяжело вздохнул, и в этом вздохе слышалось раздражение, направленное не на меня, а на княжескую бюрократию.
— Разумеется, противоречит, — согласился он. — Дистанционная оплата через банковский перевод — стандартная процедура в таких вопросах. Но формально они в своём праве. К тому же они прекрасно знают, что вам запрещено появляться во Владимире под угрозой смерти, и явно используют это против вас.
Отойдя к краю частокола, я присел на бревенчатую скамью, рассматривая следы сражения — выбоины от пуль, подпалины от магических зарядов. Воздух всё ещё пах гарью и кровью.
— Какие варианты у меня есть? — спросил я, переходя к сути вопроса. — Есть ли способ разрешить эту ситуацию, попусту не рискуя головой?
Стремянников ненадолго задумался, и я услышал шелест бумаг. Видимо, юрист просматривал какие-то записи.
— Строго говоря, есть одна весьма старая норма закона, — произнёс он наконец. — По ней ближайший родственник, а также супруг или супруга могут представлять интересы своего родственника или супруга перед государственными органами. Это значит, что ваш отец может от вашего лица уплатить налоги, не нарушая законов.
— А обычная доверенность на вас как на моего юриста? — спросил я, прищурившись.
Собеседник издал короткий невесёлый смешок.
— К сожалению, канцелярия князя Веретинского это предусмотрела. В вашем конкретном случае они сослались на статут от 1783 года, по которому правонарушитель, чью меру наказания заменили ссылкой в Пограничье, должен лично выплачивать налоги в канцелярию. Юрист, даже с вашей доверенностью, под эту категорию не подпадает.
— Хитро, — процедил я, чувствуя растущее раздражение.
— Однако они не учли архаичную родовую норму, которая никогда не была отменена, — в голосе адвоката прозвучало профессиональное удовлетворение. — Она относится к самым основам права Содружества и буквально гласит, что «кровь от крови и плоть от плоти едины перед законом и государем». Для ближайших родственников доверенность не требуется вовсе — они могут действовать от вашего имени по праву рождения.
— Это действительно рабочий вариант?
— Абсолютно, — уверенно ответил Пётр Павлович. — Потребуется лишь простая бумага, подтверждающая родственную связь, которую я подготовлю и вышлю вам. Канцелярия может скрипеть зубами, но опротестовать такой древний закон не сможет даже князь. Конечно, они попытаются подстроить другие препоны…
— Потому я и нуждаюсь в ваших услугах, — заметил я, наблюдая, как группа селян устанавливает новую опору для повреждённого участка частокола. — Сможете встретить моего отца во Владимире и проконсультировать его?
— Разумеется, — в голосе юриста появились нотки профессиональной гордости. — Я лично буду сопровождать его при всех контактах с канцелярией. Если они снова попытаются провернуть какую-то подлость, им придётся иметь дело со мной.
Мы обсудили детали и время. После завершения разговора я направился к дому, чувствуя, как накапливается усталость. Последние сутки были насыщены событиями — операция по освобождению пленников, оборона острога, переговоры с князем и Белозёровыми…
Впрочем, одно дело оставалось неотложным, как можно скорее составить смету для получения компенсации ущерба, чтобы пострадавшие семьи могли хотя бы не волноваться о деньгах в связи с утратой кормильца. Этот вопрос я уже поручил Захару, и пора было проверить результат.
У крыльца дома меня ожидал старый слуга. Он что-то бормотал себе под нос, сосредоточенно шевеля губами и щуря единственный глаз — во время боя осколок задел его бровь, и теперь второй глаз заплыл.
— Вот, барин, — протянул управляющий острога, когда я подошёл. — Подсчитываю, сколько нам наделали убытку эти гусары окаянные. Два дома сгорели дотла — Фомичёвых и Степановых, ещё дюжина повреждена. Восточная стена частокола требует серьёзного ремонта, особенно возле ворот. Опять же, двое душу Богу отдали, восемь раненых.
— Нужно учесть не только прямой ущерб, — заметил я, поднимаясь по ступеням крыльца, — но и затраты на лечение раненых, потерянное оружие и имущество, предусмотреть повышенную компенсацию семьям погибших.
— Так я о том и говорю, — кивнул Захар, семеня следом. — Всё подсчитал, как положено. Вдова Ерёмина теперь с маленьким ребёнком осталась, а Силкина — и вовсе с двумя. Им по сотне рублей минимум выплатить нужно, не то что по пятьдесят, как обычно.
В последнее время рождаемость в Угрюме значительно увеличилась, и в этом мне виделась и моя заслуга.
Не в прямом, разумеется, смысле, а косвенно. Жители почувствовали твёрдую почву под ногами и поняли, что смогут и прокормить потомство, и обеспечить его, вот и перестали ходить к бабке Агафье за различными настойками, что блокируют зачатие ребёнка.
В кабинете я устроился за столом, перебирая чужие листы с подсчётами. Захар стоял рядом, готовый пояснить любую цифру. Его глаз лихорадочно блестел — он явно гордился проделанной работой.
— Так, восстановление домов… Ремонт стены… Лечение… Компенсации… — я складывал суммы. — Выходит около 2800 рублей. Округлим до трёх тысяч, учитывая возможные непредвиденные расходы.
— И это ещё вашу чудесную защиту не считаем, барин, — добавил слуга. — Ту, что сработала и нас спасла. Вы же на неё небось редкие ресурсы извели, а они жуть как дорогущие! Она теперь всё? Тю-тю?
Хмыкнув, я покачал головой:
— Нет, не переживай. Защита никуда не делась.
После использования тот артефакт всего лишь требовал перезарядки — примерно сутки на восстановление. Также я не стал говорить, что повторная активация в течение недели будет заметно слабее и выдержит гораздо меньше вреда. Каждая активация потребляла часть структуры кристалла, и в какой-то момент он потребует замены, но произойдёт это не после первой активации, и даже не после третьей.
Составив окончательную смету, я переслал её на магофон Германна Белозёрова, сопроводив кратким сообщением. Отец Полины должен понимать, что речь идёт не о выкупе или мести, а о справедливой компенсации за реальный ущерб.
Оставалось обсудить с отцом его потенциальную поездку во Владимир.
Игнатия я нашёл у северной стены, где он осматривал ремонтируемый плотниками участок.
— Всё хуже, чем казалось на первый взгляд, — сообщил он, вытирая руки тряпицей. — Придётся менять всю секцию.
— У нас проблема посерьёзнее, — указал я на скамью у стены, приглашая его присесть. — Говорил сейчас со своим юристом. Княжеская канцелярия отказала в дистанционной уплате налога. Требуют моего личного присутствия.
Лицо отца потемнело.
— Мерзавцы, — тихо процедил он. — Прекрасно ведь знают, что тебе нельзя появляться во Владимире. Это подлость и провокация.
— Всё так, — согласился я, — но есть решение. По закону ближайший родственник может представлять интересы другого перед государственными органами. Ты мог бы поехать вместо меня, и это сломает их планы.
Игнатий медленно кивнул, и его глаза загорелись пониманием.
— Конечно, — он выпрямился. — Разумеется, я поеду. Я вижу, как ты надрываешься, пытаясь решить все вопросы сам. Это неправильно.
Я кивнул, испытав неожиданную признательность. Действительно, слишком многое легло на мои плечи.
— Когда мне нужно быть во Владимире?
— Послезавтра. Возьми трофейную машину, вооружённую охрану и Тимура. Если эти ублюдки попытаются выкинуть какой-то фокус, их ждёт очень неприятный сюрприз. В городе тебя встретит наш юрист, Пётр Павлович Стремянников, и будет сопровождать во время всех процедур.
— Ясно. Что-то ещё?
— Тебе понадобится 1000 рублей — столько составляет установленный для меня налог. Я выпишу тебе чек, который ты сможешь обналичить в ИКБ. Именно туда придёт компенсация от Белозёрова.
— А если он задержит выплату?
— Для этого случая я дам тебе один из трофейных гигантских голубых кристаллов Эссенции, — сказал я. — Их рыночная стоимость с запасом покрывает сумму налога. Если возникнут проблемы с наличными, продашь кристалл. Юрист поможет тебе найти покупателя.
Отец внимательно обдумал мои слова и кивнул.
— Что-нибудь ещё? — спросил он.
Я на мгновение погрузился в свои мысли, вспоминая ещё один подвисший вопрос, связанный с Владимиром.
— Да, есть ещё кое-что, — я понизил голос, хотя поблизости никого не было. — Когда будешь в городе, загляни в дом Макара Гривина. Его адрес я тебе скину. Это тот жуликоватый торговец-перекупщик, который пытался меня убить.
Игнатий нахмурился, не понимая, зачем это нужно.
— Ищешь что-то конкретное?
— В его кабинете должен быть замаскированный сейф, — пояснил я. — За картиной с изображением охоты. Комбинацию также вышлю на магофон.
— Ты знаешь, что там? — удивился отец.
— Только предполагаю, — уклончиво ответил я, не желая рассказывать, что пытал Гривина перед смертью и заставил того раскрыть все его тайники. — Если дом пустует, проверь сейф. Если там живут люди, не рискуй — просто уходи.
Собеседник кивнул, запоминая инструкции. Я видел, что, несмотря на возраст, он был рад возможности помочь. Слишком долго он чувствовал себя бесполезным, наблюдая, как его сын справляется с одной бедой за другой.
— Я справлюсь, — заверил он.
— Не сомневаюсь. И когда ты вернёшься, нам нужно будет поговорить. Есть определённая задача, которую я хотел бы поручить тебе, — сказал я. — Мне пригодится твой опыт строительного бизнеса.
— Так и знал, что это связано со стройкой, — слабо улыбнулся отец. — Не беспокойся, сынок. Я не подведу тебя. С чем бы ни пришлось столкнуться.
Я крепко пожал его руку. В новом мире, где мне приходилось строить всё с нуля, родная кровь оставалась единственной основой, на которую я мог полностью положиться.