— Я не большой поклонник бандитов, — произнёс он, глядя Прохору прямо в глаза. — А вы выглядите как человек, способный покончить с Кабаном раз и навсегда. Я навёл справки. Слухи о ваших подвигах в Пограничье распространяются быстрее, чем вы думаете.
— Однако это не объясняет, какое вам дело до меня, Кабана и нашей вражды, — Прохор сделал шаг вперёд, внимательно изучая карты на стенах. — Кто вы такой, сударь…?
— Филиппов, — спокойно соврал Родион. — Отставной чиновник Казённой палаты. Люди Кабана вымогали у меня деньги, пока я ещё оставался на службе.
Прохор усмехнулся:
— Чиновники Казённой палаты обычно не держат у себя карты города с отметками о передвижениях городской стражи и группировок бандитов. И они определённо не обучают беспризорников методам слежки и сбора информации.
«А парень непрост, — подумал Родион. — Вошёл минуту назад, а уже успел прочитать и проанализировать половину моих карт. Хорошая выучка, наблюдательность на высоте. Интересно, военное прошлое или природный талант?»
— У вас отличная интуиция, боярин, — признал Коршунов. — Должно быть, это полезно в вашем… деле.
— Что бывший военный, полагаю, разведчик, забыл в этой дыре? — спросил Прохор напрямую. — И почему глава целой шпионской сети беспризорников решил помочь мне?
Родион вздохнул. Отпираться дальше не имело смысла — стены уже сказали достаточно. Поправив протез, он переместился в своё потрёпанное кресло и достал курительную трубку. Медленно набив её табаком из кисета, он щёлкнул кремнем зажигалки.
— Это долгая история, — произнёс он, выпуская дым.
— А я никуда не спешу, — ответил Прохор, устраиваясь на единственном стуле, в то время как Гаврила занял позицию у двери.
— Ногу я потерял не в бою, — начал Родион, глядя в окно на серое небо. — Это было результатом тщательно спланированного покушения. Я служил начальником разведки Сергиева Посада, координировал операцию по выявлению шпионской сети Владимирского княжества. — Он помолчал, собираясь с мыслями. — Мы раскрыли крота. Полковник Рубцов… Так его звали. Годами он сливал секретные сведения врагу.
Коршунов сделал ещё одну затяжку.
— Рубцов успел скрыться, предупреждённый своими покровителями. Но напоследок оставил мне прощальный подарок — подрывную руну в моём экипаже. — Он постучал костяшками пальцев по протезу. — Защитный амулет спас мне жизнь, но не ногу. Просто не сумел поглотить всю взрывную волну…
Родион заметил, как внимательно его слушает Прохор.
«Не просто слушает — анализирует, сопоставляет факты, ищет нестыковки», — подумал он.
— После этого всё пошло наперекосяк. Мой начальник, генерал Карагин, внезапно усомнился в виновности Рубцова, хотя доказательств было более чем достаточно. Расследование покушения свернули, а меня комиссовали, — горько усмехнулся он. — Видите ли, аналитик без ноги якобы бесполезен, даже если голова осталась на месте. В нашем деле две награды — пуля от врага или пинок от начальства. Я получил и то, и другое.
Прохор кивнул:
— А что дальше?
— После госпиталя я оказался на улице с грошовой пенсией. Пытался устроиться на гражданскую службу, но Карагин перекрыл все пути. — Он затянулся. — Однажды на улице стал свидетелем нападения одного из людишек Кабана на какого-то старика. Несмотря на протез, вмешался, хорошенько наподдал ему тростью. Отморозку, конечно, а не старику, — позволил себе улыбку Коршунов. — Оказалось, что это был наставник молодого боярина Уварова.
Прохор слегка прищурился при упоминании фамилии Уваровых, и Родион сразу отметил эту реакцию. «Интересно, — подумал он. — У этого воеводы личные счёты с Уваровыми или просто знает их репутацию?»
— Фёдор нашёл меня и предложил работу в службе безопасности их семейного дела. Постепенно я вырос до начальника этой службы. Как я всегда говорю: «Хороший разведчик стоит целого батальона. Глаза и уши важнее штыков».
— Что было дальше?
— Три года я был главой службы безопасности дома Уваровых, создал эффективную систему защиты их коммерческих тайн, — продолжил Коршунов. — А потом появился один треклятый итальянец, и вскоре я оказался уволен.
— Джованни Альбинони, — произнёс Прохор, не как вопрос, а как утверждение.
Эта осведомлённость окончательно убедила Родиона, что перед ним не просто молодой аристократ, а человек с глубоким пониманием местных интриг.
— Вы хорошо осведомлены, — кивнул он, — но это не мои секреты. Если Альбинони захочет, сам вам всё расскажет.
Прохор достал магофон и набрал номер:
— Доброе утро, найди, пожалуйста, доктора Альбинони и передай ему трубку. Это важно.
Коршунов усилием подавил готовую выскочить на лицо гримасу удивления.
После паузы он продолжил:
— Джованни, доброе утро. Знаю, странная просьба, но можешь описать мне бывшего главу безопасности рода Уваровых?
Из магофона донёсся эмоциональный итальянский акцент:
— О, madonna mia! Это вам ещё зачем, синьор? Ах, Родион Коршунов? Конечно помню! Высокий мужчина, очень строгий, с военной выправкой! Правая нога — протез. Всегда носит костюм с жилетом, даже в жару. И эти глаза, острые как скальпель — видят тебя насквозь! Единственный порядочный человек в этом змеином гнезде Уваровых!
Прохор коротко объяснил ситуацию, и разговор принял характер перекрёстного допроса. Родион наблюдал за молодым воеводой с растущим интересом.
Мастерски ведёт беседу.
— Расскажи, что произошло между тобой и Уваровыми, — попросил Прохор врача.
Коршунов услышал, как хирург умолк, и с неохотой, но всё же подчинился приказу. Зная непростой характер Альбинони, это было вдвойне удивительно.
— Святые угодники, такая трагедия! — экспрессивно воскликнул Джованни. — Я имел несчастье влюбиться в Елену, младшую дочь Афанасия Ильича! И она любила меня, клянусь святой Марией! Но её уже обещали сыну этого напыщенного индюка Громова! Когда старик Уваров узнал о нас, он… как это по-русски… озверел! Выгнал меня, угрожал, распускал слухи, что я бездарный шарлатан!
— Родион знал об этом? — спросил Прохор, глядя прямо на Коршунова.
— Si, certo! Конечно знал! Но он благородный человек — не доносил, считал это нашим личным делом. А когда началась эта… как её… кампания по очернению меня, он отказался участвовать! Даже предупредил меня о готовящейся провокации! За это его и уволили.
Родион смотрел в пол, слушая эмоциональную речь итальянца. Те события до сих пор вызывали у него горечь — он видел, как искренне любили друг друга Елена и Джованни, и как всё было разрушено ради коммерческой выгоды.
— Старый Уваров, узнав о моём «предательстве», пришёл в бешенство, — вступил в разговор Коршунов. — Сказал, что я укусил кормящую меня руку. Обвинил в «некомпетентности». Использовал свои связи, чтобы я больше нигде не смог устроиться в охранные структуры. И вот я снова оказался здесь, — он обвёл рукой скромную комнату.
После завершения разговора с доктором, Прохор вернул магофон в карман и внимательно посмотрел на Родиона:
— Что было дальше?
— Мог спиться, как многие в моём положении, но решил использовать навыки иначе, — Коршунов указал на карты на стенах. — Вспомнил методы работы с агентурой, начал привлекать беспризорников в качестве информаторов. Сначала собирал информацию об Уваровых, искал способы восстановить справедливость. Но со временем сеть разрослась.
Он докурил трубку и выбил пепел в небольшую жестянку.
— Сейчас я собираю и систематизирую информацию обо всём значимом, что происходит в городе. Эти сведения востребованы — у торговцев, у полиции, у влиятельных персон. — Родион встал, опираясь на трость, и подошёл к карте. — А Кабан… этот мерзавец использует беспризорников для грязных дел. Многие из моих ребят уже пострадали, сели или погибли из-за него.
Прохор слушал внимательно, и Родион заметил в его глазах что-то, похожее на понимание. «Не обычный аристо, — подумал он. — В глазах есть стальной блеск, который бывает только у тех, кто многое повидал. И скрывает больше, чем показывает».
— Когда я узнал о засаде в карьере, решил предупредить вас, — закончил Родион. — Не из благотворительности. Просто подумал, что вы можете быть тем, кто избавит город от этой язвы.
Разведчик смотрел на меня с изучающим вниманием, словно каталогизируя каждую черту лица для своего досье. Я решил перейти к более конкретным вопросам.
— Расскажи мне о связи Кабана с Большелапоффым, — попросил я, отмечая, как едва заметно вздрогнул Коршунов.
Родион медленно кивнул, постукивая пальцами по подлокотнику кресла.
— После ареста Мухина, который крышевал мутную схему с Реликтами, Большелапофф искал новых покровителей. Кабан подхватил стареющего купца под локоток, предложив защиту в обмен на процент с прибыли и пользование его торговыми связями.
— Удобная сделка, — заметил я.
— Более чем, — согласился собеседник. — Через Онуфрия Кабан отмывает деньги и распространяет своё влияние среди торговцев. А купец получает защиту от конкурентов и особое «дружеское» отношение от сыскного приказа. Когда вы сорвали его схему в Реликтовом приказе, он естественно затаил обиду.
Я мысленно пометил ещё одну точку на карте вражеских сил. Помимо криминального авторитета, против меня действовал и известный торговец — не самое приятное сочетание.
— А где найти самого Кабана? Где он живёт?
Родион поправил протез и покачал головой:
— Дорофей Савин не просто так дожил до своих лет в таком бизнесе. Он параноик. Мои оборванцы сузили круг его перемещений до трёх возможных жилищ, но это не панацея. Стоит ему почуять слежку — и он перебирается на новое место.
Бывший разведчик вздохнул:
— Как говорил мой первый командир: «Если капкан виден — он не для тебя поставлен». А этот зверь умеет скрываться.
— Кроме Горелого и Спицы, у него есть другие маги? — продолжил я расспросы.
— Нет, только эти двое. Маги дорого обходятся, даже Кабан не может содержать их больше. Но он платит им