Почти сразу мы оказались в полутёмном коридоре. Воздух здесь пах дезинфекцией и чем-то ещё — тяжёлым и гнетущим, как в старых больницах. Первое, что бросилось в глаза — металлические решётки, перегораживающие коридор через каждые пятнадцать-двадцать метров. Система напоминала тюремную или психиатрическую лечебницу строгого режима.
Внимательный осмотр первой же решётчатой двери открыл следующую картину: артефактные замки, которые могут быть открыты как специальным ключом, так и удалённо — с поста охраны.
Продвигаясь вдоль основного коридора, мы заметили справа от нас небольшое ответвление. Карпов осторожно выглянул и указал в глубину этого бокового прохода:
— Там, в конце, охранный пункт. Судя по всему, оттуда контролируют все решётки в этом крыле.
Я занял позицию за углом и тоже посмотрел. Действительно, метрах в тридцати виднелось помещение с прозрачной стеной из толстого стекла. Внутри виднелись двое охранников, расслабленно наблюдавших за коридором.
— Отсюда нам к ним не попасть, — задумчиво прошептал я, анализируя ситуацию. — Туда нет прямого доступа отсюда. Вход с другой стороны, за решёткой.
— Да я их и так достану, — Гаврила опустился на одно колено, снимая с плеча длинный чехол. — Расстояние около тридцати метров.
— Разреши, воевода, мозги им слегка проветрить, — Федот тоже достал снайперскую винтовку. — Сработаю ладно, не переживай.
Я с удивлением посмотрел на своих бойцов.
— А винтовки-то откуда? Я на их счёт распоряжений не давал.
— Так оно ж, боярин, вы сами говорили — готовиться ко всему, — ухмыльнулся Федот, накручивая глушитель. — Вот мы и заготовили.
— Запасливые… суслики, — покачал я головой, но внутренне порадовался их предусмотрительности. — Ладно, работайте. Только синхронно, чтобы второй не успел тревогу поднять.
Охотники заняли позиции в начале бокового коридора, используя угол как прикрытие, и прицелились. Они переглянулись, беззвучно отсчитывая. Я заметил, как оба задержали дыхание, а затем практически одновременно нажали на спусковые крючки. Приглушённые глушителями хлопки слились в один звук. Через стекло было видно, как головы охранников дёрнулись, а тела обмякли в креслах.
— Чисто, — доложил Гаврила, не отрываясь от прицела.
— Нужно забрать ключи у тех, — я указал на застеклённое помещение. — Карпов, останешься там и будешь осуществлять разблокировку и блокировку проходов.
Получив один из амулетов связи, тот понятливо кивнул.
Трофейного ключа, взятого у курящего охранника хватило, чтобы преодолеть первую решётку, а дальше Карпов скинул убитых с кресла и принялся за дело, по команде открывая нужные нам секции.
Мы двинулись вглубь комплекса, планомерно проверяя каждое помещение. В коридоре встретился молодой охранник, которого Евсей мгновенно оглушил ударом рукояти пистолета. Ещё одного, пытавшегося достать оружие, я устранил сам — быстрым броском ножа в шею.
Мы преодолели три запертых решётчатых двери, постепенно углубляясь в недра здания. За последней из них обнаружился лестничный пролёт, ведущий вниз.
— Подвал, — тихо констатировал очевидное Михаил.
Спустившись, мы оказались в ещё более мрачном коридоре с бетонными стенами и редкими лампами, заполненными светокамнями, под потолком. По обе стороны тянулись металлические двери с небольшими смотровыми окошками. Это место напоминало настоящую тюрьму — сырую и зловещую.
— Что там, воевода? — прошептал Евсей.
— Карцер, — с ощутимой злостью в голосе ответил я, заглядывая в одно из окошек. — Здесь держат тех, кто не хочет подчиняться.
Пустая комната без окон, голые стены, на полу — тонкий матрас. Дверь в соседнюю камеру была открыта, и на одной из стен виднелись засохшие бурые пятна.
— Кровь, — я прикоснулся к стене.
— Воевода… — привлёк моё внимание Михаил, указав на тяжёлую резиновую дубинка лежащую на полу.
Я почувствовал, как внутри поднимается холодная ярость. Эта так называемая «лечебница» была лишь ширмой для пыток и насилия. Здесь мучили и ломали людей, превращая их в безвольных рабов. Елецкий и его приспешники заслуживали не просто поражения — они заслуживали смерти.
— Слушайте внимательно, — мой голос стал жёстким. — Меняем правила. Никакого сочувствия к персоналу больницы. Всю охрану ликвидировать. Они знали, что здесь творится, и всё равно продолжили работать.
Бойцы молча кивнули, в их глазах я видел такую же холодную решимость. В дальнем конце коридора послышались голоса. И мы бесшумно сократили дистанцию, ожидая появления врагов.
Из-за угла вышли двое охранников, что-то оживлённо обсуждая. Они не успели даже заметить нас — Михаил и Евсей сработали одновременно навалившись на противников с ножами. Один рассёк горло, щедро заливая пол кровью. Второй с хрустом вошёл под нижнюю челюсть. Тела рухнули на бетонный пол с глухим стуком.
За углом обнаружился ещё один пост охраны. На столе стояла чашка с недопитым кофе, рядом лежал журнал с пометками.
— Здесь записи о допросах, — пробормотал я, быстро просматривая страницы. — Вот он! Камера семь, допрос ведёт Маркин.
Мы бросились к указанной камере. Уже у двери услышали приглушённые голоса и звук удара. Я жестом приказал бойцам занять позиции, а сам встал у двери, доставая нож.
— В последний раз спрашиваю, — донёсся из-за двери низкий мужской голос, — кто ещё знает о наших экспериментах?
Ответа не было слышно, лишь сдавленный стон. Затем снова удар и вскрик.
Я кивнул Федоту, который одним движением открыл дверь. Не медля ни секунды, я ворвался внутрь и шагнул к крупному мужчине в форме охраны, державшему в руке окровавленный кастет. Одним плавным движением я вогнал лезвие ему под лопатку, даже не дав обернуться. Противник дёрнулся, засипев, но я надавил на рукоять, вгоняя её ещё глубже. С грохотом он рухнул на бетонный пол.
В центре комнаты, привязанный к стулу, сидел Святослав. Его лицо представляло собой сплошное месиво синяков, один глаз полностью заплыл, губы были разбиты. Одежда пропиталась кровью и потом.
— Эх, кузен, и почему мы всегда встречаемся при таких обстоятельствах? — произнёс я, быстро разрезая верёвки на его запястьях.
— Пр-рохор? — Святослав с трудом сфокусировал взгляд. — Ты… всё-таки пришёл…
— Разумеется, — я помог ему подняться. — Думал, брошу тебя здесь?
— Прости… — он закашлялся, сплёвывая кровь. — Я рассказал им… всё, что знал. Не выдержал…
— Ерунда, — отмахнулся я. — Главное, что ты жив.
— Их эксперименты… это чудовищно, — Святослав попытался выпрямиться, морщась от боли. — Елецкий уехал, но управляющий Голубев всё ещё здесь. И документы… Все доказательства…
— Хорошо, — я кивнул, принимая решение. — Тогда не будем тратить время.
Я достал магофон и набрал номер отца.
— Нужна помощь, — сказал я, когда Игнатий ответил. — Пришли два грузовика по координатам, которые сейчас отправлю. В качестве водителей используй спасённых магов.
— Сделаю, — голос отца звучал встревоженно.
Он явно хотел задать больше вопросов, но также понимал, что сейчас не самое подходящее время. Поэтому Игнатий произнёс:
— Тимур с пятёркой бойцов выехал в сторону Сергиева Посада час назад.
— Отлично. Жду.
Я завершил звонок и повернулся к кузену, который с помощью Евсея уже стоял на ногах.
— Зачем тебе грузовики? — спросил Святослав, вытирая кровь с лица.
— Вижу, мозги у тебя работают, несмотря на побои, — усмехнулся я. — Елецкий потратил годы, собирая всё это, — я обвёл руками окружающее пространство. — Я заберу результаты его работы за одну ночь. Фонд достаточно нажился на чужих страданиях. Теперь настала пора разорить это рабовладельческое гнездо. Людей — освободить, документы — изъять, ресурсы — конфисковать. Пусть боярин вернётся к пустым стенам.
Глава 17
— Идём дальше, — бросил я, отворачиваясь от поверженного тюремщика. — Нужно проверить остальные камеры. Здесь могут быть и другие пленники.
Мы распределились по коридору, проверяя каждую дверь. Всего мы насчитали двенадцать камер, четыре из которых были заняты. В одной сидел пожилой мужчина с седыми волосами и коротко подстриженной бородой. В соседней обнаружилась женщина лет сорока с потухшим взглядом.
Третья камера была заперта прочнее остальных. За дверью с двойным замком мы нашли мужчину средних лет, который лежал на полу, сжавшись в комок. Всё его тело покрывали синяки и кровоподтёки — следы от ударов той самой резиновой дубинки, что я видел ранее.
— Кто вы такие? — он с трудом поднял голову, щурясь в мерцании светокамня.
— Те, кто пришёл вытащить всех вас отсюда, — ответил я, помогая ему подняться.
Он оказался работягой из Сергиева Посада, который вначале обрадовался тому, что Фонд выкупил его из долговой тюрьмы, но когда увидел, что они творят с работниками, попытался подбить товарищей на бунт. За что и был отправлен на «перевоспитание».
— Сколько ты здесь просидел? — спросил я.
— Недели две, — он поморщился от боли. — Точно не скажу, время здесь течёт иначе. Особенно когда тебя лупят через день.
В четвёртой камере нашлась совсем молодая девушка — Анфиса, восемнадцати лет. Её вина заключалась лишь в том, что она обладала редким Талантом и могла чувствовать эмоции других людей. Фонд планировал использовать её способности для выявления непокорных среди пленников, но вначале хотел добиться от неё безусловного повиновения.
— Вы знаете планировку здания? — спросил я освобождённых, когда мы собрались в коридоре.
Один из бедолаг кивнул:
— Меня пару раз водили к управляющему на допросы. Я могу провести вас.
Второй добавил:
— А я знаю, где находятся жилые помещения персонала. На втором этаже административного крыла.
— Отлично, — я повернулся к своим людям. — Теперь у нас есть проводники.
Мы поднялись по лестнице, следуя их указаниям. Святослав держался на ногах благодаря поддержке Гаврилы, но даже в таком состоянии он не переставал бормотать о документах, которые необходимо захватить.