— Начнём с мелочей, — без предисловий начал Родион, как только я вошёл в комнату. — Результаты проверки Левинсона, как вы и просили. Чист, как слеза младенца. Сорок два года в торговле, безупречная репутация. Среди купцов его уважают. Бывший собственник лавки поставил на его место собственного сыночка, и сейчас дела у них идут не очень.
— Отлично, — я пролистал документы. — Значит, нанимаем его управляющим. А теперь о важном.
— Да, — серьёзно кивнул разведчик, — удалось установить слежку за Елецким. За последние сутки он встретился с несколькими видными магами Сергиева Посада. Один из них — известный в прошлом бретёр, прославившийся серией магических дуэлей в молодости.
— Позвольте угадать, — хмыкнул я. — Лев Осокин?
Коршунов удивлённо вскинул брови:
— Нет, Леонтий Осокин, глава рода. Хотя… — он склонил голову набок. — Откуда такая догадка? А, правильно, — что-то вспомнив, протянул он, — вы же имели «счастье» скрестить клинки с Львом Осокиным на вечере у Бутурлиных, а потом и в ночном клубе.
Немудрено, что мой собеседник наводил обо мне справки, когда заступил на должность.
— Верно.
Я усмехнулся и добавил:
— Похоже, у Осокиных не слишком богатая фантазия в выборе имён.
— Верно подмечено. Оба имени означают «лев». Что важнее, — продолжил Коршунов, — у Леонтия есть все причины недолюбливать вас, боярин. Вы дважды унизили его сына. Репутация Льва в высшем обществе теперь изрядно подмочена, над ним открыто смеются.
Я задумчиво потёр подбородок:
— И теперь Елецкий встречается с Осокиным-старшим… Интересно.
— Именно, — кивнул разведчик. — Полагаю, они готовят какую-то провокацию на предстоящем балу. Возможно, попытаются втянуть вас в конфликт, который закончится дуэлью. На этот раз с более опытным бойцом.
— Классический сценарий, — я покачал головой.
— Не буду отговаривать вас от посещения бала, — Коршунов подался вперёд, — но будьте крайне осторожны. Не поддавайтесь на провокации, держитесь в стороне от Осокиных. Если они что-то затевают…
— Знаете, Родион Трофимович, — я улыбнулся, обнажая зубы в хищном оскале, — есть одно преимущество в знании о готовящейся ловушке.
— Какое же? — нахмурился бывший разведчик.
— Можно подготовить свою собственную, — ответил я, думая о предстоящем бале с неожиданным предвкушением.
Пять дней пролетели незаметно в подготовке к балу. Я был словно фехтовальщик, предвкушающий поединок.
Закат уже окрашивал небо в багровые тона, когда наш «Муромец» подъехал ко дворцу князя Оболенского. Полина сидела рядом, облачённая в изумрудное платье, подчёркивающее её стройную фигуру. На обнажённых плечах гидромантки поблёскивало ожерелье с аквамаринами, идеально сочетавшееся с оттенком её глаз.
— Нервничаешь? — спросила она, когда мы вышли из автомобиля, выискивая во мне хоть какие-то следы волнения и не находя их.
Девушку я заранее предупредил о возможных провокациях.
Если в глазах остальных она выглядела просто красивой спутницей, говоря светским языком «Платонов+1», то для меня была полноценным членом команды.
— Не более чем перед битвой, — я улыбнулся и предложил ей руку. — Ты выглядишь потрясающе.
Щёки девушки покрылись лёгким румянцем, и она опустила глаза.
— Спасибо. Я старалась соответствовать… обстановке.
Княжеский дворец сиял тысячами огней — хрустальные люстры, высокие канделябры, лампы в витражных абажурах. Мраморные колонны, подпиравшие высокие своды главного зала, были увиты живыми цветами. Вдоль стен располагались столы с угощениями: изысканные закуски на серебряных подносах, пирамиды из фруктов, фонтаны с шампанским и пуншем.
Пока мажордом объявлял наши имена, я окинул взглядом гостей. Бальный зал был заполнен цветом местной аристократии — дамы в роскошных нарядах, кавалеры в строгих костюмах с наградными лентами. Некоторые знакомые лица с вечера у Бутурлиных, но немало и новых.
Мы не успели сделать и десяти шагов, как к нам подлетела полноватая дама средних лет в кремовом платье с обилием кружев.
— Боярин Платонов! Какая радость! — она схватила меня за руку с такой силой, что едва не опрокинула бокал с шампанским, который я только что успел взять у проходящего мимо лакея. — Помните ли вы меня? Боярыня Светлова! Мы мельком виделись на вечере у графа Бутурлина.
— Разумеется, помню, — соврал я, пытаясь высвободить руку.
— Моя племянница Наталья так и не дождалась вас на нашем скромном музыкальном вечере! — дама понизила голос до интимного шёпота. — Но ничего, у нас будет ещё много возможностей… если вы понимаете, о чём я.
Полина, стоявшая рядом, внезапно сделала шаг вперёд, закрывая меня плечом.
— Боярыня Светлова, не так ли? Полина Белозёрова, — её голос звучал мягко, но в глазах промелькнула сталь. — Я слышала, ваша племянница восхитительно играет на фортепиано. Быть может вам стоит заняться устройством её личной жизни?
Боярыня смутилась, словно только сейчас заметила мою спутницу.
— Ах, графиня Белозёрова! Я… не знала, что боярин Платонов сопровождает вас сегодня.
— Напротив, — Полина улыбнулась, сверкнув глазами, — это я сопровождаю его.
Смысл этой тонкой игры слов не ускользнул от Светловой, и она поспешно ретировалась, пролепетав какие-то извинения. Едва мы отошли, гидромантка наклонилась ко мне и прошептала:
— Она просто невыносима. Представляешь, прислала тебе приглашение на «интимный ужин при свечах»!
Я рассмеялся:
— Так вот кто этот «свечной заводик и два парохода»!
Её лицо озарилось пониманием, а затем она рассмеялась вместе со мной, прикрывая рот ладонью.
— Ты читал эти письма!
— Ещё бы, — подмигнул я ей.
Наш путь к буфету превратился в настоящий «парад невест». Казалось, каждая незамужняя дама Сергиева Посада считала своим долгом перехватить меня, представиться или напомнить о прошлой встрече и обязательно упомянуть какую-нибудь деталь, говорящую о её состоятельности или связях. Одна хвасталась дядюшкой в княжеском совете, другая — доходным имением с конезаводом, третья — окончанием Смоленской академии с отличием.
Полина держалась рядом, словно верный оруженосец, отражая наиболее настойчивые атаки вежливыми, но твёрдыми репликами. Я заметил, как она расправила плечи и гордо подняла подбородок. Несмотря на её недавние чувства ко мне и мой отказ, девушка явно наслаждалась своим положением спутницы самого «горячего» холостяка вечера.
— Прошу вас, уделите мне один танец! — буквально взмолилась юная барышня в нежно-розовом платье, тонкими чертами лица напоминавшая породистую борзую.
— К сожалению, — вновь вступила Полина, — первые три танца уже обещаны. Не так ли, Прохор Игнатьевич?
Я благодарно кивнул:
— Истинная правда. Прошу прощения, барышня… — я сделал паузу, не вспомнив имени девушки.
— Скачкова, — пролепетала она. — Маргарита Скачкова. Возможно, позже?
— Возможно, — неопределённо ответил я, отступая вместе с Полиной.
Когда мы наконец добрались до фуршетного стола, она тихо хихикнула:
— А ведь это та самая «боярышня, славящаяся рукоделием и кулинарным мастерством». Помнишь? С приданым в виде текстильной мануфактуры и мельницы на реке Сход.
— Твоя память поистине впечатляет, — я улыбнулся. — Спасибо, что спасаешь меня от этого водоворота. Воистину, войти в зал, полный жаждущих крови Бездушных, кажется менее опасным, чем в зал, полный жаждущих брака девиц.
После первого танца, где я с удовольствием составил пару Полине, я заметил изменение в атмосфере. У одной из колонн собралась небольшая группа, среди которых выделялся грузный мужчина с одутловатым лицом — боярин Елецкий. Рядом с ним стоял человек, заставивший меня подобраться.
Высокий, статный мужчина лет пятидесяти, с безупречно уложенными седеющими тёмными волосами и аккуратно подстриженной бородкой. Его костюм-тройка с тончайшей вышивкой золотой нитью по отворотам выглядел дороже, чем всё имущество Онуфрия Большелапоффа. Орлиный нос, властные черты лица и прищуренные карие глаза не оставляли сомнений — это был Леонтий Осокин, отец того самого Льва, с которым я имел «удовольствие» познакомиться.
Сходство было очевидным, но отец выглядел более властным и уверенным в себе. Там, где Лев был напыщенным и высокомерным, Леонтий излучал спокойную силу человека, привыкшего к власти. Этот человек не угрожал — он просто был опасен, как хорошо отточенный кинжал.
— Вот и они, — шепнула Полина, заметив моё внимание. — Елецкий и Осокин-старший. Как и предупреждал Коршунов.
Елецкий заметил нас и что-то сказал своему спутнику. Оба медленно направились в нашу сторону.
— Прохор Игнатьевич, — Елецкий расплылся в улыбке, не затрагивающей глаз. — Какой приятный сюрприз! Мне казалось, человек вашего… происхождения вряд ли окажется среди гостей княжеского бала.
— Ваше удивление вполне понятно, Василий Григорьевич, — я слегка склонил голову. — Должно быть, вам нечасто доводится встречать на княжеских балах людей, добившихся всего собственным трудом и талантом, а не полагающихся на древность своего рода. Но… времена меняются. Кстати, я был опечален, узнав о несчастье, случившемся с вашей загородной резиденцией. Надеюсь, это не нанесло непоправимого ущерба вашему душевному равновесию?
Его улыбка слегка дрогнула.
— Ах, вы слышали о том прискорбном инциденте. Благодарю за беспокойство. Я не сомневаюсь, что праведная кара настигнет тех безродных мерзавцев, что посмели покуситься на чужое. К счастью, материальные потери можно восполнить, в отличие от потери репутации. Позвольте представить моего друга, боярина Леонтия Осокина.
Его спутник не протянул руки, лишь слегка наклонил голову, изучая меня оценивающим взглядом.
— Наслышан о вас, боярин Платонов, — в его низком голосе я уловил холодные нотки. — Особенно о вашей… смелости. Мой сын часто упоминает вас в разговорах.
— Польщён, — я улыбнулся одними уголками рта. — Надеюсь, в этих упоминаниях есть толика уважения.