— Этого мало, — сказал тогда молодой воевода. — Нам нужно больше людей.
— Где ж их взять-то? — возразил староста. — Все здесь.
— Будем обучать, — твёрдо ответил Ракитин. — Каждый мужчина должен уметь защищать свой дом.
Он сам взялся за тренировки. Сначала местные не воспринимали всерьёз молодого боярского сынка, но после того, как Руслан лично возглавил охоту на стаю Бездушных, истребив восьмерых тварей и потеряв лишь одного охотника, отношение к нему изменилось.
Постепенно Иванищи тоже менялись. Появилась настоящая ограда вокруг деревни, были построены наблюдательные вышки, а дружина выросла до двадцати пяти бойцов. Руслан доказал, что, несмотря на свою импульсивность, он может быть хорошим лидером — пусть не самым умным, зато смелым и заботящимся о своих людях.
Почти год назад, узнав о деревнях, которые находились без защиты, Ракитин решил расширить свою территорию. Сперва он подмял Панфилово — небольшое поселение всего с десятком дворов. Затем были Гаврино и Неклюдово.
И вот настала пора Больших Островов. Местный староста, Кузьма Семёнович, мужик хитрый, услышав о приближении гона, сам прибежал, готовый платить за защиту.
Кузьма согласился, и вскоре в Большие Острова был отправлен отряд под командованием Степана Рыжебородого.
И вот теперь этих людей похитили. Его людей. Этот Платонов, должно быть, насмехался над ним!
Этот ссыльный уголовник думает, что может так просто отобрать моё⁈
Эта мысль заполнила всё существо Руслана, и он тут же решил, что уничтожит наглеца. Ракитину даже в голову не пришло, что силы могут быть неравны или что можно попытаться договориться. Когда кто-то бросал ему вызов, он всегда отвечал ударом на удар, не раздумывая о последствиях.
— Иваныч, — окликнул он помощника, — у нас есть добротные верёвки? Много?
— Найдём, барин, — осторожно, кивнул тот. — Зачем?
— Возьмём с собой побольше, — усмехнулся Ракитин. — Будет чем связать этого Платонова и его прихвостней, когда мы разнесём их село на щепки!
Помощник понимающе хмыкнул, хотя в глазах его читалось сомнение. Но перечить воеводе он не решился.
— А пока нужно составить план атаки! — заявил Руслан, решительно направляясь к обеденному столу, где ещё оставались остатки завтрака.
Смахнув в сторону тарелки, Ракитин расстелил на столе обрывок старой карты. Затем с деловым видом начал расставлять на ней овощи, превращая стол в импровизированный макет местности.
— Вот это Угрюмиха, — объявил он, водрузив в центр крупную репу. — А это мы, — он поставил рядом морковку с лихо оторванной ботвой, напоминавшей плюмаж. — Нападём с трёх сторон! — боярин решительно разместил по периметру «Угрюмихи» три картофелины. — Основные силы пойдут отсюда! — Он энергично ткнул пальцем в одну из картофелин, и та покатилась, сбивая морковную «кавалерию».
— Нет-нет-нет! — раздражённо воскликнул воевода, перебивая сам себя и возвращая овощи на место. — Значит так, главная атака отсюда… — Ракитин снова расставил свои «войска», но репа неожиданно покатилась и упала со стола.
— Да чтоб тебя! — выругался он, подбирая «крепость». — Ещё и Угрюмиха сбегает! Но от нас не уйдёшь!
Иваныч наблюдал за этими манипуляциями с непередаваемым выражением лица, но предпочитал не вмешиваться. В конце концов, именно непредсказуемость и импульсивность их воеводы не раз спасала Иванищи от набегов Бездушных.
Тем временем Руслан продолжал передвигать «войска», сопровождая свои действия воинственными комментариями, пока внезапно не поставил локоть в лужицу разлитого кваса. Карта промокла насквозь, овощи раскатились.
— К дьяволу планы! — решительно заявил Ракитин. — Обойдёмся без них! Действуем по ситуации!
К закату во дворе дома собралось тридцать два бойца — все, кого удалось собрать в Иванищах. Ещё пятнадцать должны были нагнать их через пару часов, двигаясь быстрым маршем от Панфилово.
Руслан Варламович вышел к своим людям в лучшем, практически без пятен, кафтане, с саблей на боку и револьвером за поясом. Он окинул взглядом собравшихся — не самая сильная армия, что видывала русская земля, но он знал каждого по имени, знал семьи многих из этих людей. Они доверяли ему, и он не мог их подвести.
— Братцы! — громко начал он, привлекая внимание. — Наших товарищей коварно захватили в плен и и увезли в логово враги! Этот Платонов думает, что может безнаказанно вторгаться на наши земли и забирать наших людей. Но он ошибается!
Дружинники одобрительно загудели, лица их становились решительными.
— Завтра мы будем у стен Угрюма, — продолжил Ракитин, — и пусть Платонов молится, чтобы с головы наших товарищей не упал ни один волос! Иначе мы сравняем его деревню с землёй!
Руслан верил в каждое своё слово. Ему даже в голову не приходило, что сорока семи бойцов может не хватить, чтобы захватить укреплённое поселение. Он был уверен: справедливость и отвага всегда побеждают. А ещё был уверен, что его люди всегда и во всём его поддержат — как это было до сих пор.
— Мы их в порошок сотрём! — воскликнул Ракитин, выхватывая саблю и вздымая её над головой. — Кишки выпустим!
Дружинники поддержали его воинственным кличем, но некоторые переглядывались с тревогой в глазах. Они-то, в отличие от своего вспыльчивого воеводы, понимали, что бросаются в авантюру.
Да и слухи доходили… разные.
Но никто не осмелился возразить — Руслан Варламович в гневе был страшен, а уж если втельмяшил что-то себе в голову, его ничто не могло переубедить.
Молодой воевода оглядел свой отряд ещё раз. Негусто, но Ракитин, в отличие от его людей, даже не думал о возможном поражении. В его голове уже рисовались картины триумфальной победы, пленённого Платонова, благодарных жителей освобождённых деревень. И возможно даже хорошеньких барышень-фанаток, которые будут написывать ему в Пульсе свои признания и отправлять фотографии щиколоток, выглядывающих из-под края атласного платья…
Поскольку Руслан не любил откладывать на завтра то, что можно сделать ещё вчера, он принял решение выступать немедленно.
— По коням! — скомандовал он. — Нас ждёт долгая ночь и жаркий день!
Отряд выступил из Иванищ, направляясь в сторону Угрюма. Ракитин ехал во главе, высоко держа голову. Он был боярским сыном и воеводой, он отвечал за этих людей и за те деревни, что доверились ему. И пусть говорят, что он слишком горяч и безрассуден, но своих Руслан Варламович никогда не бросал. И не собирался начинать.
Северный сарай оказался не лучшим местом для допроса — сквозь щели в стенах проникал утренний свет, превращая пыль в золотистую взвесь, а воздух наполнялся запахом сена и пота. Я оглядел пленников, сидевших на соломе со связанными руками. Большинство из них были простыми охотниками, одетыми в потрёпанные кафтаны. В углу обнаружился рыжебородый командир, бросавший на меня испепеляющие взгляды. Но главной моей целью был староста Кузьма Семёнович — грузный мужчина с залысинами, нервно теребивший клочковатую бороду.
— Итак, — начал я, присаживаясь на грубо сколоченный табурет напротив Кузьмы, — расскажи-ка мне, что за игру ты затеял?
Староста облизнул пересохшие губы, бегая глазами по сторонам.
— Господин воевода, всё не так, как кажется…
— Я жду правды, Кузьма, — перебил я его, не повышая голоса. — Ты подписал договор о протекторате со мной, а уже имел некое соглашение с Ракитиным. Объяснись.
Рядом со мной стоял Федот, молча наблюдая за допросом. За спиной расхаживал Тимур Черкасский, словно сторожевой кот, готовый к любым неожиданностям.
Кузьма вздохнул, понимая, что лгать бессмысленно.
— Да, господин, я заключил схожий договор с воеводой Ракитиным из Иванищ месяц назад. Он прислал двадцать своих охотников для защиты деревни. Платим мы ему пятую часть всех доходов.
— И всё же ты пришёл ко мне. Почему?
Рыжебородый командир дёрнулся:
— Поганый предатель! Руслан Варламович с тебя шкуру спустит!
— Молчать, — бросил я, даже не взглянув в его сторону. — Продолжай, Кузьма.
Староста опустил взгляд.
— Гон приближается, господин. Каждый день ощущаем присутствие Бездушных в лесах. Я… я просто хотел перестраховаться! — его голос задрожал. — Два воеводы лучше, чем один. Если б один нас бросил, другой помог бы.
Подобная простодушная логика… изумляла. Воистину «простота хуже воровства».
Я внимательно изучал выражение его лица, пытаясь уловить ложь. Мой опыт правителя подсказывал, что староста говорил искренне, хотя и не всю правду.
— Ты понимаешь, что фактически обманул нас обоих?
— Понимаю, господин, — Кузьма выглядел по-настоящему раскаявшимся. — Только я не думал, что вы пришлёте своих людей так скоро. Если б знал, что вы вообще к нам соберётесь, отослал бы людей Ракитина, а потом принял ваших.
Я прищурился:
— Почему такая спешка с изменением покровителя?
Староста замялся, но затем выпалил:
— Наслышаны мы о ваших делах, барин. О том, как вы Мещёрское капище зачистили, как банду Кабана уничтожили. А воевода Ракитин… — он покосился на рыжебородого, — он, конечно, старается, но ваша слава дальше гремит.
Рыжебородый снова дёрнулся:
— Врёт он всё! Руслан Варламович вас защищал верно! Никогда не бросал!
Я повернулся к командиру отряда Ракитина:
— Твоё имя?
— Степан я, — буркнул тот.
— Расскажи мне о своём воеводе, Степан. Что за человек боярин Ракитин?
Рыжебородый неожиданно приосанился:
— Храбрейший человек в Пограничье! Сам лично в бой идёт, с саблей наголо. Никого не бросает. Справедливый. Когда Бездушные на Иванищи напали, он первым в атаку пошёл.
Я заметил, как некоторые пленные уважительно кивали, соглашаясь со словами командира. Это было интересно.
— Насколько я понимаю, вам он платит жалованье? — спросил я.
— Платит исправно, — подтвердил Степан. — Хоть и немного, но регулярно. И добычу делит по совести.
Допросив ещё нескольких пленных, я убедился, что история повторяется. Ракитин, судя по всему, был честным человеком, может, не слишком умным стратегом, но верным своему слову и своим людям. Сарказм судьбы — мы с ним оказались в одинаковой ситуации, обманутые одним и тем же предприимчивым старостой.