— А княжество? — продолжил я осторожно, наблюдая за реакцией собеседника. — Ты ведь вассал Владимирского, верно? Просил помощи?
Русоволосый воевода скривился, словно откусил лимон. Он резко встал и прошёлся по предбаннику, звонко шлёпая босыми ступнями по деревянному полу. Мускулы на его спине напряглись, выдавая гнев, который он пытался сдержать.
— Просил, — процедил он, сжимая кулаки так, что костяшки пальцев побелели. — Недавно отправил депешу в княжескую канцелярию с просьбой прислать Стрельцов. Знаешь, что мне ответили?
Я молча покачал головой, хотя примерно представлял ответ. В Пограничье никогда не было иначе. Местные правители забыли, что власть — это не только привилегии, но и ответственность.
— Намекнули, что за бакшиш готовы помочь, — выдал он, с усмешкой, а затем вдруг ударил кулаком по стене, заставив висящий ковш подпрыгнуть. — Ведь суки же, а? Мрази канцелярские! Проще сказать: Стрельцы придут туда, где заплатят, а иначе — кто подохнет, тот подохнет. Вот такая княжеская защита!
Он обернулся ко мне, в его глазах теперь читалась не только злость, но и отчаяние.
— А люди-то мои в чём виноваты? В деревне полдюжины детишек! Они как? Я бросить их должен?
Я медленно поставил рюмку на стол, чувствуя, как внутри поднимается знакомый гнев. Знакомая картина. Аристократы наживаются на крестьянских податях, при этом отказываясь выполнять свой главный долг — защищать тех, кто им доверился. В прошлом мире, когда я ещё был императором, за подобное я отправлял нерадивых князей на плаху. «Вассалитет священен, — говорил я им. — Если требуешь верности, будь её достоин».
— И сколько просят? — поинтересовался я тихо, стараясь, чтобы мой голос не выдал моих мыслей.
— Тысячу рублей, — вздохнул Ракитин, возвращаясь к столу и опускаясь на скамью. Он устало потёр лицо ладонями, и вдруг показался гораздо старше своих лет. — За отряд из двадцати Стрельцов на три месяца. Где ж я такие деньги возьму? Мои деревни и за полгода столько не наберут. Эссенция, конечно, ценная штука, но её ведь добыть вначале надо, а расходы в Пограничье сам знаешь какие… Стены чини, жалованье плати, зерно закупай… — собеседник окончательно пригорюнился.
Я непроизвольно стукнул кулаком по столу, заставив посуду подпрыгнуть.
— Не кажется ли тебе это подлостью, Руслан? — произнёс я, уже не скрывая гнева. — Налоги мы платим регулярно. Присягу на верность даём. И что в ответ? Как крестьяне отдают нам подать за защиту, так и князь имеет перед нами обязательства. Но если он не выполняет своих обязанностей, — тут я понизил голос, делая его жёстче, — значит, он дерьмовый князь, и наша присяга силы не имеет.
Ракитин уставился на меня широко раскрытыми глазами. Похоже, таких речей он не ожидал услышать.
— Ты что, бунт предлагаешь? — прошептал он, опасливо оглядываясь на дверь, словно боялся, что нас кто-то подслушивает. — Это же… это же измена! —он нервно поёрзал на скамье, вдруг став похожим на школьника, которому предлагают прогулять урок.
— Не измена, а здравый смысл, — отрезал я. — Государь получает власть от народа, чтобы защищать его. Если он не защищает, то не государь.
Ракитин поморщился и покачал головой.
— Может, оно и так, Прохор Игнатьевич, да только разве мы двое что-то изменим? — он горько усмехнулся. — Я однажды пытался на аудиенцию к самому князю Веретинскому прорваться — думал, расскажу ему лично, как тут живётся. Так до него не допустили. «Князь занят государственными делами», видите ли. А государственные дела — это, знаешь, что? Бал-маскарад во дворце, вот что! Пьянство да гулянка…
Я внимательно наблюдал за ним. В его речах была искренняя обида человека, которого предали те, кому он обязался служить. И в то же время — удивительная верность тем, кто ему доверился.
— Впрочем, не о том сейчас речь. Запрошенную князем сумму ты не осилишь — это факт. А Гон не станет ждать, пока ты соберёшь деньги. Но есть другой путь. Послушай меня, Руслан. Князь не помог, а я помогу — обучу и вооружу твоих людей, подсоблю с обороной.
Ракитин смотрел на меня с недоверием, но в его глазах уже затеплилась надежда.
— Так просто? — Он нахмурился. — А что взамен? Я уж не совсем дурак, Прохор Игнатьевич, понимаю, что такие предложения просто так не делаются.
Его прямота была обезоруживающей. Этот парень не умел лукавить и играть в политические игры — качество, которое я ценил выше многих других.
— Взаимопомощь, — ответил я, поднимая кружку. — Поверь, в ближайшее время ситуация в регионе сильно изменится. Есть у меня определённые планы… Мне нужны будут союзники, а тебе — поддержка. Вместе мы выживем, а поодиночке сгинем.
Я намеренно не стал прямо говорить о статусе маркграфа, к которому готовился. Пусть пока об этом знает только мой ближний круг.
— Но как ты поможешь? — спросил Ракитин, всё ещё сомневаясь. — Своих бойцов пришлёшь? А сам как же? Вдруг Бздыхи на Угрюмиху нападут?
Он вдруг оживился, плеснув настойкой мимо рюмки.
— А если к нам Стриги заявятся? Вот как в прошлом годе в Иванищах! Или, не дай Бог, Древний? — его глаза расширились. — Я слышал, ты такого в Мещёрском капище уложил. Это правда?
— Правда, — коротко ответил я. — Но не в одиночку. У меня был хорошо подготовленный и вооружённый отряд.
Ракитин восхищённо присвистнул.
— Вот это да! — восторженно выдохнул он. — А как? Как ты его?
Я не стал выдавать все свои тактические приёмы, но решил поделиться некоторыми наработками — в том числе и для того, чтобы показать новому союзнику, насколько важно планирование и подготовка.
— Первое — Древнего может одолеть только достаточно сильный маг, — начал я, откладывая в сторону кружку. — Он хоть и сопротивляется колдовству, но можно ведь и не только в лоб чарами лупить, но и себя усилить или врага косвенно ослабить. Второе — никогда не атакуй в лоб, если можешь зайти сбоку или сзади. Третье, и самое важное, — ты должен понимать, что битва выигрывается не на поле боя, а задолго до него.
Ракитин нахмурился, пытаясь понять.
— То есть… подготовкой? — неуверенно спросил он.
— Именно, — кивнул я. — Перед тем, как мы ступили в Мещёрское капище, я знал точную планировку всех подземных уровней, число и тип противников, их сильные и слабые стороны. Мы разработали детальный план наступления, подготовили оружие и артефакты, распределили роли в отряде.
Я окинул взглядом мускулистую фигуру Руслана, отмечая шрамы, покрывавшие его руки и плечи. Этот парень много раз смотрел смерти в глаза, и смерть отводила взгляд. Такие люди были нужны Пограничью — честные, храбрые, готовые жертвовать собой ради других. Но им не хватало стратегического мышления, которому я мог их научить.
Мысленно я выстраивал будущее. Логика была проста и уходила корнями в моё прошлое, когда я, ещё будучи Хродриком, объединял разрозненные земли. Спасая людей Ракитина, я не просто проявлял милосердие — разумеется, всех их в Угрюм не вместить, но дело было не только в этом.
В моих руках появлялся верный вассал и дополнительные отряды для будущих битв, которые, несомненно, предстояли. Такова была естественная структура власти в феодальном обществе: сильный берёт под защиту слабого, тот присягает на верность, и оба выигрывают.
Это была та самая система, на которой я когда-то построил свою северную империю. И теперь, спустя столетия, я начинал выстраивать новую сеть власти — моё новое общество, где центром притяжения и силы становился Угрюм.
От маленькой деревушки к острогу, от острога — к Марке, а дальше… дальше я пока предпочитал не загадывать, хотя давно забытое чувство, знакомое лишь настоящим правителям, уже поднималось где-то в глубине души.
— Я предлагаю не просто обучить твои войска, — произнёс я, наклоняясь ближе к собеседнику. — Я направлю к тебе свой гарнизон. Гон надвигается, и потому мы разместим в Иванищах и других твоих деревнях отряды опытных бойцов. А ты пришлёшь ко мне часть своих людей, которых мы обучим по моей системе.
Глаза Руслана загорелись с каждым моим словом. Он подался вперёд, жадно ловя каждое слово.
— То есть, — медленно начал он, словно боясь не понять, — Владимирский князь мне Стрельцов не отправит, а ты свой отряд на усиление пришлёшь в помощь?
— Именно так, — кивнул я. — За это ты будешь платить мне разумную подать — меньше той, что требует князь, и отправлять рекрутов взамен гарнизонных. Такой вот обмен. Мы создадим настоящее войско, отлично обученное и одинаково оснащённое.
Я намеренно не стал раскрывать все карты. Пусть союз выглядит как простой обмен ресурсами, но на самом деле я планировал нечто большее. В моём представлении Угрюм должен был стать не просто оплотом против Бездушных, но учебным тренировочным центром для всего региона.
А разрозненные отряды постепенно сформируются в единое войско, организованное по одному образцу и с определённой степенью единоначалия. Молодой боярин ещё не понимал, что я закладываю фундамент чего-то гораздо более масштабного, чем простая взаимопомощь соседей.
Ракитин вдруг встрепенулся и посмотрел на меня с неожиданной проницательностью, которая казалась несовместимой с его образом наивного рубаки.
— Но это же ослабит тебя, — нахмурился Ракитин, и я мысленно отметил, что молодой воевода не так прост, как кажется. — Если ты отправишь мне часть своих бойцов, Угрюм станет уязвимее. Зачем тебе это?
— Две причины. Первая, потому что кто-то должен взять на себя ответственность, от которой де факто отказались князья, — ответил я, отставив кружку. — Сегодня мы помогаем друг другу выжить, а завтра… завтра мы сможем напомнить всем этим дворцовым бездельникам и салонным шаркунам, что настоящая власть принадлежит тем, кто защищает свой народ с оружием в руках, а не тем, кто только собирает подати. Я строю не просто военный союз, Руслан. Я закладываю основы нового порядка в Содружестве, где каждая деревня и каждый человек могут рассчитывать на защиту. Где вассал, как называют это франки, может полагаться, что сюзерен не бросит его на съедение волкам.