— Теперь нужно дать остыть до тысячи семисот и разливать, — заметил Арсеньев.
Ждать пришлось ещё четверть часа. Наконец, температура упала до нужной отметки.
— Открываем печь! — скомандовал я. — Готовьте формы!
Рабочие расставили массивные чугунные изложницы, покрытые изнутри тонким слоем Сумеречной стали — снова мне пришлось постараться, работая с чистой породой. Подъёмный механизм снова заскрипел, поднимая раскалённый тигель из печи. Даже через защитные руны жар был невыносимым.
— Аккуратнее с наклоном! — кричал Вершинин, руководя процессом. — Медленно! Ещё медленнее!
Я взял специальный ковш с длинной ручкой из Сумеречной стали — только такой инструмент мог выдержать контакт с расплавом. Зачерпнув мерцающий фиолетовым металл, аккуратно разлил его по формам. Жидкая сталь текла удивительно легко, почти как ртуть, издавая всё то же низкое гудение.
— Невероятно, — выдохнул Арсеньев. — Я такого в жизни не видел.
Форма за формой наполнялись драгоценным металлом. Когда тигель опустел, перед нами стояли 50 изложниц с медленно остывающими слитками Сумеречной стали — каждый примерно по три килограмма, удобный вес для дальнейшей ковки.
— Первая плавка завершена успешно! — объявил я под одобрительный гул присутствующих.
Кронгельм, всё ещё сидевшая на скамье, слабо подняла руку:
— Прекрасно… А теперь, будьте добры, объясните — это нужно делать регулярно? Потому что я серьёзно подумываю о смене профессии. Может, лучше в библиотеку?
Все рассмеялись, разряжая напряжение. Первый шаг был сделан — Угрюм получил собственное производство Сумеречной стали!
Магофон в кармане завибрировал как раз когда я выходил из плавильни, оставив команду разбирать остывшие слитки. На экране высветилось имя Коршунова.
— Слушаю, Родион, — ответил я, отходя в сторону от шумной мастерской.
— Прохор Игнатьевич, такие дела творятся! — голос разведчика звучал взволнованно. — Касается Гона и того, как наши власти хвосты поджимают.
Я прислонился к стене амбара, наблюдая за снующими туда-сюда работниками. День выдался на редкость солнечным для осени, но в воздухе уже чувствовалось дыхание приближающейся зимы.
— Выкладывай.
— Официально власти власти Гон не подтверждают. Молчат как партизаны на допросе. Ни единого публичного заявления. Не хотят панику среди населения, это понятно Но слухи… — Коршунов сделал паузу, — слухи расползаются как пожар по сухой траве.
— Откуда утечка?
— Классика жанра, Прохор Игнатич. Стражник от командира услыхал, жене по пьяни брякнул, та соседке нашептала — и пошла плясать губерния! Но тут фокус в чём — со всех сторон одно и то же. Из Владимира, Мурома, даже из Суздали вести ползут. Все понимают, что дыма без огня не бывает!
Я задумчиво потёр подбородок. Масштабную подготовку к Гону уже не скрыть — слишком много людей вовлечено.
— Что ещё?
— А вот тут, — в голосе разведчика появились хищные нотки, — самое интересное начинается. Столичные города ворота на засов закрывают. Тихо так, без фанфар, но капитан Коршунов не вчера родился! Уже ввели пропускной режим. Теперь переждать Гон за городскими стенами смогут только официально приписанные подданные — благородные да купцы с тугой мошной.
— То есть простолюдинов не пускают?
— Так точно! Въездные списки на самом верху штампуют, проверки такие, что мышь не проскочит. И знаете, что из этого следует?
Я усмехнулся, уже догадываясь о продолжении:
— Чёрный рынок пропусков?
— В десятку! Цены взлетели до небес — от пары сотен рублей за место в списке, и это только начало. А у городских стен… — Коршунов понизил голос. — Там уже толпы беженцев кучкуются. Народ из деревень бежит, надеется под стены проскользнуть. Боятся, что их поселения сметёт волна Гона.
Интересная информация. Очень интересная. В голове уже начал формироваться план, как использовать эту ситуацию. Если города закрываются для простых людей, а мы принимаем всех…
— Благодарю за ценные сведения, Родион. У меня тоже новости — позавчера на выезде из Московского Бастиона нас атаковали люди Демидова. Девять гавриков, включая троих магов. Встретили нас весьма тепло — термобарические гранаты. Разве что цветов не хватало.
— Ядрёна-матрёна! И как же?
— Отбились. Всех нападавших ликвидировали, но факт остаётся — нам объявили войну. Поэтому задание тебе: составь карту всех объектов Демидовых. Особенно интересуют те, что расположены вне Нижнего Новгорода. Имения, склады, рудники — всё, что удастся выяснить.
— Понял задачу, Прохор Игнатич. Займусь немедленно. У них должны быть летние хоромы, загородные гнёздышки где-нибудь…
— Вот они-то меня и интересуют в первую очередь. После Гона многое изменится, и знание слабых мест противника нам пригодится.
— Будет исполнено. Что-то ещё?
— Пока всё.
Завершив разговор, я направился в свою мастерскую. По пути меня окликнул знакомый голос:
— Воевода!
Я обернулся. Силантий ковылял ко мне, опираясь на трость. Несмотря на травмы, полученные во время атаки поляков, охотник выглядел бодро.
— Добрый день, Силантий. Как здоровье?
— Лучше с каждым днём, — он остановился передо мной, переводя дыхание. — Хотел с вами поговорить… Если время есть.
— Конечно. О чём речь?
Бывший следопыт замялся, явно подбирая слова:
— Дело в том, что Антип… Мой старший сын. Он дом достроил для Настасьи. Крышу покрыли, печь сложили, всё как положено.
— Отличные новости! Помню, я ещё в начале весны ставил ему условие — к свадьбе дом должен стоять.
— Вот об этом и речь, — Силантий нервно поправил бороду. — Парень хочет свадьбу сыграть. Тем более теперь у нас есть отец Макарий, может обряд провести как положено. Но…
— Но?
— Антип сомневается. Говорит, неуместно сейчас свадьбы играть. Все заняты, готовятся к Гону, работы невпроворот. А тут он со своими личными делами… Боится, что люди осудят. Что скажут — не время для праздников.
Я положил руку на плечо охотника и расплылся в широкой улыбке:
— Силантий, это же великолепная новость! Скажи сыну, чтобы не сомневался ни секунды.
— Правда? — в глазах мужчины мелькнула надежда.
— Конечно! Послушай, люди работают от зари до зари, готовятся к страшному испытанию. Напряжение растёт с каждым днём. Им нужен праздник — не просто отдых, а напоминание о том, за что мы боремся.
Я развернулся к острогу, обводя рукой строящиеся укрепления, дымящиеся трубы мастерских, снующих людей:
— Мы защищаем не просто стены и дома. Мы защищаем право людей жить, любить, создавать семьи. Свадьба Антипа и Настасьи — это символ будущего, ради которого стоит сражаться. Выделить полдня на празднование не просто уместно — это жизненно необходимо!
Силантий просиял:
— Вот и я так думаю! Но Антип всё твердит — неудобно, мол, людей от дел отрывать.
— Глупости. Отдохнувшие и воодушевлённые люди работают вдвое усерднее. После хорошего праздника они горы свернут. Пойдём к Захару, попросим помочь с организацией.
— Когда думаете провести?
— Через два-три дня. Мне нужно съездить в Сергиев Посад по делам, но обещаю вернуться быстро. А пока пусть молодые готовятся — это их день.
Мы нашли Захара у складов, где он руководил разгрузкой очередной партии досок. Старый слуга выслушал нашу просьбу и сразу загорелся идеей:
— Свадьба? Отлично! Давно пора людям дать повод для радости. Не волнуйтесь, барин, всё организуем — столы поставим на главной площади, еду приготовим, музыкантов найдём.
— Продуктов не жалей, — добавил я. — Пусть люди наедятся от души. И пива выкати — в разумных количествах, конечно.
— Будет сделано, воевода. А невесте подарок от острога полагается?
Я задумался. Традиционно община дарила молодожёнам что-то полезное для хозяйства.
— Корову подарим. И полный набор инструментов для дома — Антип ведь охотник, как отец, пригодится.
Силантий растрогался:
— Спасибо вам, воевода. Антип обрадуется, и Настасья тоже. Девочка хорошая, хозяйственная.
Оставив их обсуждать детали будущего торжества, я продолжил обход острога. День выдался насыщенным, но продуктивным.
К инженеру Грановскому я отправил геомантов Вельского и Вершинина — пусть помогают с возведением укреплений. Гласис требовал колоссальных земляных работ, и без магии земли тут не обойтись.
Сам вернулся в мастерскую создавать очередную партию гильз. Процесс уже отработан до автоматизма — латунь послушно текла под моими пальцами, принимая нужную форму. Закончив, восстановил запас энергии кристаллами и направился в кузницу — наносить медные оболочки на готовые свинцовые пули. Монотонная, но необходимая работа. Если я собираюсь отъехать в Сергиев Посад, у цеха должен быть запас всех необходимых ресурсов, чтобы работала не останавливалась ни на час.
К вечеру Арсеньев доложил о результатах дня:
— Тридцать семь тысяч готовых патронов! Суммарно за два дня: шестьдесят четыре тысячи. Женщины освоились, брака стало меньше. Если так пойдёт дальше, к началу Гона наберём тысяч двести-триста!
— Отлично. Как запасы компонентов?
— Хватает за глаза.
Вечером, когда солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в багряные тона, к воротам острога прибыли гонцы. Пятеро всадников — по одному из Жохово, Цепелево, Копнино, Нерожино и Шувалихи. Они сговорились, вместе для безопасности держать путь.
Я принял их в большом зале дома вовеводы. Люди выглядели измождёнными долгой дорогой, но решительными.
— Говорите по порядку, — предложил я, усевшись во главе стола.
Первым поднялся гонец из Жохово — молодой парень с соломенными волосами:
— Воевода, меня послал староста Фома Савельич. Просит разрешения начать переезд. Народ волнуется, все только и говорят о Гоне. Боятся, что не успеем добраться, если тянуть.
— То же самое в Цепелево, — подхватил второй гонец. — Люди собирают пожитки, готовы двигаться хоть завтра.
Остальные закивали, подтверждая — ситуация везде одинаковая. Страх гнал людей из насиженных мест.