— Спасибо за предупреждение, Родион. Отличная работа.
Отключив магофон, я откинулся в кресле и закрыл глаза. Картина становилась всё яснее, и от этого понимания делалось тошно. Сергей Бутурлин добивался опеки не из родственных чувств — ему нужна была законная власть над племянниками и их наследством. И за полгода до совершеннолетия Ильи могло произойти очень многое. Либо «любимые» племянники «добровольно» решат переписать семейный бизнес на заботливого дядю, либо внезапно и трагически погибнут в каком-нибудь несчастном случае. А тогда и делиться наследством не придётся вовсе.
Наркоторговец с криминальными связями, добивающийся опеки над богатыми сиротами. Какие тут могли быть сомнения в его намерениях?..
Завершив разговор, я набрал номер семейного юриста Бутурлиных. Трубку взяли после третьего гудка.
— Юридическая контора «Стригайлов и партнёры», — прозвучал сухой мужской голос.
— Борис Петрович? Это маркграф Платонов. Мне нужна консультация по делам семьи Бутурлиных.
— А, Ваше Сиятельство, — в голосе юриста появились тёплые нотки. — Илья Николаевич предупредил о вашем звонке. Чем могу быть полезен?
— Вопрос об опекунстве. Могут ли дети вступить в управление семейным имуществом до совершеннолетия?
Стригайлов вздохнул:
— Увы, закон в этом вопросе непреклонен. До достижения восемнадцати лет наследники не могут самостоятельно распоряжаться имуществом. Требуется опекун из числа совершеннолетних родственников. Опекун получает право пользоваться имуществом, но не владеть или распоряжаться им — не может продавать, закладывать, дарить.
— А завещание покойного графа?
— Завещание составлено и заверено должным образом. Один экземпляр хранится у меня, второй — в банковской ячейке Имперского Коммерческого Банка. В нём чётко прописано, что всё имущество переходит детям в равных долях. Но это не отменяет необходимости опекунства до совершеннолетия.
— Понятно. Благодарю за разъяснения, Борис Петрович.
— Всегда к вашим услугам, Ваше Сиятельство. Если понадобится помощь в суде — обращайтесь.
Следующий звонок — Трофимову. Помощник князя выслушал мой рассказ о ситуации с Бутурлиными и взял паузу для консультации с Оболенским. Через полчаса он перезвонил.
— Прохор Игнатьевич, — голос Владимира звучал дипломатично-вежливо, что не предвещало ничего хорошего. — Боюсь, в данный момент Его Светлость не может вмешаться в семейные дела Бутурлиных.
— Но ведь речь идёт о защите несовершеннолетних от алчной родни!
— Понимаю вашу озабоченность. Однако у князя сейчас… как бы это сказать… более масштабные проблемы. Южные районы города всё ещё восстанавливаются после прорыва Бездушных. Идёт реформа органов власти — приходится вычищать коррупционеров из всех управлений. Знатные семьи, потерявшие тёплые местечки, интригуют и жалуются в канцелярию. А тут ещё акт агрессии со стороны Владимира, с которым нужно что-то решать…
Я стиснул зубы, но промолчал. Трофимов был прав — для князя проблемы двух сирот действительно выглядели мелочью на фоне угрозы полномасштабной войны.
— Благодарю за честный ответ, Владимир Сергеевич.
— Удачи вам, Ваше Сиятельство. И будьте осторожны — тверские Бутурлины опасные противники.
Весь день я помогал Илье и Елизавете организовывать похороны. Взял на себя переговоры с похоронным бюро, заказ венков, оповещение родственников и друзей семьи. Церемония прошла достойно — множество людей пришло проститься с графом и графиней. Князь Оболенский прислал представителя с соболезнованиями.
Проблемы начались на следующее утро. Первым о них сообщил Родион:
— Ваше Сиятельство, у нас неприятности. Сергей Бутурлин подал официальную жалобу в княжескую канцелярию. Обвиняет вас в применении запрещённой ментальной магии против мирных граждан.
— Что за чушь? — я поморщился.
— Утверждает, что вы принудили его и супругу против воли покинуть дом родственников, используя ментальное воздействие. Требует расследования и компенсации за моральный ущерб.
Не успел я переварить эту новость, как в дверь постучала Полина.
— Перезвоню, — отозвался я и положил трубку.
— Прохор, ты видел, что творится в Эфирнете? — графиня выглядела встревоженной.
Она протянула мне свой магофон. На экране красовалась статья с кричащим заголовком: «Скандал в высшем свете! Маркграф-выскочка охотится за наследством Бутурлиных!»
Я пробежал глазами по тексту. Анонимный автор живописал, как я «втёрся в доверие к несовершеннолетним сиротам», «выгнал законных родственников» и теперь планирую «прибрать к рукам табачную империю покойного графа».
— Мрази, — выругался я. — А это ещё что?
Полина перелистнула на следующую статью. Там обсуждалось «неподобающее поведение» Елизаветы Бутурлиной, которая «проводит слишком много времени наедине с маркграфом Платоновым». Намёки были настолько грязными, что у меня сжались кулаки.
Н-да, началось в остроге утро…
Глава 9
Я со сжатыми кулаками смотрел на грязные статьи в магофоне. Утро действительно началось скверно, но сидеть сложа руки я не собирался.
— Бедная девочка, — прошептала Белозёрова. — Если эти слухи дойдут до неё…
— Не дойдут, — отрезал я.
Я встал и прошёлся по комнате, обдумывая контрмеры. Тверская родня оказалась умнее, чем я предполагал. Вместо прямой атаки они били по репутации — моей и Елизаветы. В высшем свете это могло оказаться опаснее любого кинжала.
Глубоко вдохнув, успокоился. Враг сделал свой ход — пора было ответить.
— Прохор? — Полина с беспокойством наблюдала за мной. — Что будешь делать?
— Для начала совершу пару звонков, — ответил я, — а потом обсудим, что ещё можно сделать в этой ситуации.
Я набрал номер Петра Павловича Стремянникова. Юрист ответил после второго гудка.
— Доброе утро, Ваше Сиятельство! — в голосе адвоката слышалось нескрываемое удовлетворение. — Позвольте ещё раз поздравить вас с получением титула маркграфа! Наш план сработал идеально — Угрюм получил статус Марки, а вы — полную автономию в разработке месторождения. Признаться, я горжусь, что приложил руку к столь блестящему результату.
— Благодарю, Пётр Павлович. Без вашей юридической экспертизы ничего бы не вышло. Однако сейчас у меня возникла новая ситуация, требующая вашего участия.
— Слушаю внимательно.
Я кратко изложил суть проблемы — приезд злокозненных родственников к юным Бутурлиным, жалобу их двоюродного дяди, обвинения в применении ментальной магии, клеветнические статьи в Эфирнете.
— Хм, интересный ход, — задумчиво протянул Стремянников, выслушав меня. — Что вы предполагаете делать?
— Для начала хочу, чтобы вы направили в канцелярию официальный ответ. Сообщите, что я готов прибыть сегодня днём для разбирательства. Никаких извинений или оправданий — просто уведомление о готовности к процедуре.
— Понимаю, но позвольте заметить, Ваше Сиятельство, — в голосе юриста появились нотки беспокойства, — канцелярские крючкотворы могут попытаться поймать вас на какой-нибудь процедурной казуистике. У них богатый опыт в подобных делах.
— Именно поэтому я рассчитываю на вашу помощь, Пётр Павлович. Сможете сопровождать меня?
— Разумеется! — с готовностью откликнулся адвокат. — Я буду рад представлять ваши интересы. Однако должен предупредить — тверские Бутурлины наверняка привлекут собственных юристов. Возможно, даже целую команду.
— Не сомневаюсь. У меня есть план, как разрешить эту ситуацию.
Вкратце я обрисовал свою идею, и собеседник остался в восторге.
— Есть ещё одна задача, более сложная, — продолжил я. — Мне нужно найти юридический способ помочь детям Бутурлиных с проблемой опекунства.
— В каком смысле, Ваше Сиятельство?
— Есть ли возможность назначить опекуна не из числа родственников? Или, что было бы идеально, досрочно признать их совершеннолетними?
Стремянников задумался. Я слышал, как он барабанит пальцами по столу — его привычка при обдумывании сложных вопросов.
— Интересная задача, — наконец произнёс юрист. — По поводу первого варианта, признаю, я ничего не слышал. А вот второй мне хорошо знаком. Вы говорите о процедуре эмансипации. Так или иначе, если подходящие для нашей ситуации способы существуют в законодательстве, я их найду. Дайте мне время до вечера — перерою всю юридическую библиотеку, подниму прецеденты за последние двести лет.
— Благодарю, Пётр Павлович. Рассчитываю на вас.
Завершив разговор со Стремянниковым, я тут же перезвонил Коршунову. Полина придвинулась ближе, явно заинтересованная дальнейшим развитием событий.
— Родион, видел публикации в Эфирнете?
— Ещё бы.
— Можешь выяснить, откуда у них растут ноги?
— Уже занимаюсь, — кивнул начальник разведки. — Но даже без расследования ясно — почерк Аделаиды Карловны. Когда наводил справки про эту парочку, выяснила, что супруга Сергея славится умением распускать сплетни в светском обществе.
— Убедись. И у меня к тебе несколько поручений. Все срочные.
— Дайте угадаю, по поводу этого мерзавца Бутурлина, верно? — в голосе Коршунова слышался азарт охотника, учуявшего добычу.
— В яблочко. Пора им заняться. Первое — слей в Эфирнет всю информацию о его связях с Восточным каганатом. Документы, свидетельства, всё что есть.
— Будет сделано! У меня тут как раз парочка интересных бумаг имеется. Правда, улики больше косвенные — прямых доказательств маловато, но для того чтобы бросить тень на репутацию, хватит с головой. Народ любит, когда дымок есть — сразу думают, что и огонь где-то рядом.
— Именно на это и рассчитываю. Второе — найди информацию о смертях его должников. Те самые «самоубийства при странных обстоятельствах». И сделай так, чтобы эта информация стала достоянием общественности.
— Ох-хо, сделаю, чтобы каждая собака в городе об этом знала.
— Третье — тот пожар в доме его конкурента. Найди свидетелей, документы, что угодно. И тоже в Эфирнет.
— Понял. Подожжём репутацию так, что сам чёрт не потушит.