— Кого именно?
— Рузгина, Димаша, Каланжо.
— Рузгин и Каланжо не подойдут. Рузгин — надежный парень, но Хьюго зачислил его в охрану крепости. Каланжо мне нужен самому в ваше отсутствие. Димаша возьмите.
— Каланжо я здесь не оставлю.
— Это почему же?
— Он поссорился с Хьюго.
Бурлаков нахмурился. Помолчал.
— Ну что вы все твердите: «Хьюго, Хьюго, Хьюго»! Ладно, берите Каланжо! — Генерал явно был недоволен: Виктор путал его планы. Ланьер всегда был неудобен, для любого начальства. Открыто не бунтовал, но все делал по-своему. Это у него получалось само собой — иначе он не умел.
— Еще один человек нужен. Ян Форак. — Виктор сделал вид, что не замечает раздраженного тона хозяина.
— Нет, Форака не дам. Он еще не поправился. И потом — ему лучше остаться в крепости. Не бойтесь, я лично за ним присмотрю. Хьюго его и пальцем не тронет.
— Вам скоро придется каждого от вашего Хьюго охранять. Боюсь, не уследите.
— Вы не знаете, чем я ему обязан.
— Расскажите. Неужели он спас вам жизнь? Или что-то в этом роде?
— Почти угадали: что-то в этом роде, — Бурлаков ясно давал понять, что обсуждать достоинства или недостатки Хьюго он не собирается.
— Вы его боитесь? Невольно теряетесь перед ним? — Виктор сознательно злил генерала.
— Чем он вам так досадил? — Хозяин крепости не собирался поддаваться на провокацию.
— Мы с ним враги.
— Вы берете крайности.
— Значит, дружба — нечто среднее?
— Нет. И закончим наш разговор о Хьюго. Поговорим о предстоящей экспедиции. — Голос Бурлакова сделался ледяным, возражать и насмешничать сразу расхотелось.
— Хорошо. Надеюсь, тут вы будете более откровенны. На чем мы поедем?
Бурлаков улыбнулся. Лукаво и торжествующе. В этот миг он походил на Мефистофеля, который собрался купить человеческую душу.
— Я дам вам вездеход вашего отца. Это удивительная машина. Герцог сам ее модернизировал. Она довольна большая, в замок по горной дороге ей не проехать. Поэтому герцог держит ее в крепости.
— Чем же она так удивительна? Я, признаться, немало вездеходов повидал, пока порталил, — и на той стороне, и на этой.
Ланьеру показалось, что в этот миг едва уловимая тень скользнула по комнате. Он обернулся. Окинул взглядом шкаф, похожее на бойницу окно. Окно... Что-то там проскользнуло за окном. Тень большой птицы? Похоже. Правда, сам Ланьер прежде не видел рядом с крепостью ни одной птицы. Похоже, они облетают ее стороной.
— На этом вездеходе можно проехать через любой мортал, — сказал Бурлаков. — Вам понадобятся механик и водитель. Лучше всего для этой роли подойдет Том, он помогал герцогу переделывать машину.
«Любой мортал! — едва не выкрикнул Виктор. — Если бы Арутян достал такую машину для экспедиции! Мы бы добрались до Валгаллы, и тогда бы не понадобилась эта зимовка! К сожалению, в нужный момент ни нужных людей, ни нужных вещей никогда не оказывается под рукой».
— Том совсем еще мальчишка. Он справится? — усомнился Ланьер.
— Ему семнадцать.
— Оружие дадите?
— Автоматы, винтовки, гранаты можете брать в караульне — я велел приготовить. Гранаты только парализующие. Патронов возьмите побольше, не только для стрельбы. Это у нас валюта. За все припасы придется платить патронами. И вот еще что, это моя личная просьба, отнеситесь к ней внимательно: будут вас за герцога принимать, не отрекайтесь. Своих людей предупредите: вы — герцог за воротами крепости. Пусть в деревнях думают, что Поль Ланьер за врата не уходил, что он, как всегда, охраняет дороги и перевал в Лысых горах или обследует плато Недоступности. Одно его имя многое сделать может!
— Послушайте, Григорий Иванович... — Виктор подался вперед.
— Не надо! — Бурлаков предостерегающе поднял руку. — Ничего не говорите. Ничего! — Похоже, он был уверен, что их слышат.
Однако заставить Виктора замолчать было трудно.
— Григорий Иванович, послушайте, я знаю одно место, где можно укрыться. Там есть склад, припасы, вокруг никого. Бросьте крепость. Пусть здесь Хьюго распоряжается, сколько влезет. Уйдем в мое убежище. И людей уведем.
— Молчите! — повысил голос Бурлаков. Кажется, впервые за все время. — Крепость я не отдам никому. Ни вам, ни герцогу, ни Хьюго. Я столько лет ее создавал. Она — моя и только моя. Идите! — Голос его сорвался и задрожал совершенно по-стариковски. Разгневался Григорий Иванович не на шутку.
Однако Виктора не так-то просто было смутить.
— Здесь идет какая-то игра — я это чувствую. И вам не все тайны известны.
— Как и вам, — сухо отвечал Бурлаков, стараясь на Виктора не смотреть.
— Я восхищаюсь тем, что вы делаете, но ваши методы меня настораживают.
— Идите! — вновь оборвал его Бурлаков. — И если хотите мне помочь, делайте то, о чем я вас прошу. И только! Без самодеятельности.
Народ в крепости все прибывал. Подходили люди из деревни пасиков. Охрана их обыскивала, хотя и не так рьяно, как прежде. Хьюго не появлялся.
«Сторожевой пес зализывает рану», — усмехнулся про себя Ланьер.
Новички обустраивались, кричали, делили помещения. Сделалось тесно, суетно, то и дело вспыхивали ссоры.
— Я говорил, надо строить вокруг крепости посад! Посад! — размахивал руками немолодой мужчина. Всклокоченная седая борода его торчала на сторону. Когда он говорил, то странно двигал челюстями и пришептывал по-стариковски. Виктор не сразу догадался, что у мужика во рту нет ни единого зуба. А ведь на вид ему было не больше сорока. Как видно, не один год провел он в Диком мире.
— Опять придурков насобирали по дорогам, — пробормотал второй, поглядывая на стоявшего у колодца Димаша без всякой приязни.
— Если кто Ксюшу тронет, убью! — громко объявил беззубый.
Виктор наблюдал за царящей в крепости анархией, автоматически фиксируя в мозгу каждую фразу. Слова Хьюго опять подтверждались. Виктор почти ощущал запах страха, витающий в воздухе. Атмосфера дружелюбия, заворожившая Ланьера в первый вечер, быстро улетучивалась. Удастся ли Бурлакову переломить ситуацию?
Герцогиня стояла на нижней ступени крыльца и наблюдала за этой суетой с презрительной и отстраненной улыбкой. Взгляд ее скользил по лицам, порой задерживался, но ненадолго: похоже, она пыталась отыскать кого-то в толпе.
Виктор поклонился мачехе.
— Может, все-таки передумаете и поедете со мной в замок? — спросила она, не глядя на Ланьера. Ехидная улыбка тронула ее губы, но тут же исчезла.
Теперь Виктор был уверен, что нужен этой даме для какого-то очередного хода в игре — и только.
— Узнаете много, очень много интересного, — пообещала Кори.
— Предпочту оставаться в неведении, — Виктор вновь поклонился.
— Еще пожалеете! — Она повернулась. Шлейф ее платья смел мусор, набросанный на плитах двора.
Со спины она выглядела старой, сутулой, обрюзгшей. Раф выбежал из дверей, в два прыжка спрыгнул по ступеням крыльца, мимо матери проскочил, как мимо чужой женщины. Она хотела его задержать, протянула руку, но он увернулся.
— Ну что, помчались? — весело спросил Раф у Ланьера.
Мальчишка был одет для дальней дороги — в кожаной курточке, подбитой мехом, и в кожаных штанах. Мягкие, отороченные мехом сапожки облегали его крошечные ноги. Шапочка, украшенная пестрым пером, была лихо сдвинута набок, мягкие локоны спускались на плечи. Лилипут, безбородый гном — не ребенок. Виктору сделалось не по себе.
— Откуда ты знаешь про экспедицию?
— Мне уже сказали, — объявил Раф. — Я назначен проводником. Не бойтесь, проведу, куда надо, в лучшем виде. Все дороги знаю. В какую деревню можно заходить, в какую нельзя. Где дешевле хлеб прикупить, а где растят самую лучшую картошку. Хлеб, кстати, очень дорог. Мы его не покупаем. К тому же весной в крепость прислали целый контейнер сухарей. До весны нам хватит.
— Кто прислал? — не понял Виктор.
— Зимовщики. Они у нас тут приютились на три месяца, потом уехали. Уходя, все обещают что-нибудь прислать. Плачут, обнимаются, многие генералу руки целуют.
— И что? Многие присылают припасы?
— Случается, благодарят за зимовку. Но далеко не всегда. Если кто возвращается в Дикий мир, те зачастую привозят продукты. А кто ушел и не вернулся — редко беспокоятся, чтобы нам сухариков прислать с конвоем. У нас в этом году людей больше, чем обычно. Рацион к весне придется урезать.
— Как я погляжу, ты в курсе всех дел.
— Я — один из здешних долгожителей. Генерал сказал, что вы — мой брат. Только родились по ту сторону врат.
Виктор смотрел на мальчишку, пытаясь отыскать в его лице сходство с отцом, вернее, с той плоской фотографией, что хранилась у матери. Нос, во всяком случае, такой, как у всех Ланьеров, в том числе и у деда, — с горбинкой. Глаза темные. Но, пожалуй, на этом сходство и заканчивалось: подбородок у мальчишки почти совсем отсутствовал, отчего Раф казался еще младше.
— Видимо, так, — сказал Виктор. — Но учти: я только позавчера узнал, что мой отец жив. Так что не спеши обниматься.
— Очень надо!
— Что тебя злит, малыш? Ты так и шипишь — точь-в-точь сковородка с маслом на огне.
— Я не малыш! Не смей меня так называть! — Раф гордо вскинул голову. Но при этом смотрел на Виктора снизу вверх, едва доставая макушкой до локтя. — На самом деле мне двадцать три по вашему исчислению. Я слишком много времени провел в крепости и замке.
Виктор вытащил из кармана сложенную в несколько раз карту, развернул, указал на черное пятно с белым кружком в центре.
— Что здесь?
Раф небрежно глянул и тут же сообщил:
— Ловушка. Туда лучше не соваться, обойти стороной. В этом лесу повсюду ловушки. Можно спечься за несколько часов. Слышали про такое?
— Даже на вездеходе герцога?
— Я тебя туда не пущу! — решительным тоном заявил Раф.
— Значит, проехать можно?
— Лучше не пытаться.
— Что внутри этого пятна?
— Мы туда не пойдем. — Раф явно не хотел говорить на эту тему.