— И главное, м-моя одежда... — кажется, только теперь Виктор вспомнил про холод. — Но там этот психованный Генрих. Как с ним справиться?
— У меня есть нож, я могу его метнуть, — сказала Ли.
— Может быть, все же уговорим парня уйти с нами?
— Хорошо, скажи ему: нам всем конец. А потом я его убью.
Они сделали несколько шагов в сторону вездехода. Дверца отворилась.
— Стой! Не вылезай! — закричал Виктор. — Генрих, не вылезай! Сиди! Мы сейчас!
Но поверить в добрые намерения тех, кого он собирался бросить в мортале, Генрих не мог. Он выпрыгнул из кабины — прямо в ловушку, в серый мертвый лес. Потому что рядом с кабиной ловушки встали вплотную, и лишь за кузовом след стал немного расширяться.
Генрих двинулся на бывших своих пленников, держа в дрожащей руке пистолет, и лицо его менялось на глазах: щеки вваливались, лоб бороздили морщины, тонкими бледными червями сползали по груди завитки растущей на глазах бороды. Он что-то пытался сказать, но не мог — из одряхлевших десен вываливались зубы. Рука дрожала все сильнее. Генрих нажал на спусковой крючок. Раздался лишь сухой треск.
— Скорее! — крикнул ему Виктор. — Скорее! Беги!
Поздно.
Рядом с кузовом вездехода завалился набок глубокий старик. Веки его смежились. Лиловые губы дрогнули и застыли. Пистолет выпал из трясущихся рук. Глаза закатились, Генрих умер.
— Надо было выползать через кузов. Там сзади дверь есть, — сказал Виктор, глядя на своего похитителя, чью жизнь до дна выпил мортал.
— Эта? — Ли распахнула дверцу.
— Она.
Ли забралась в кузов, стала выбрасывать на дорогу мешки с вещами и одежду.
— Разве мы не поедем в вездеходе? — спросил Виктор.
Он зачем-то наклонился и пощупал пульс на шее Генриха. Пульса не было.
— Ты что, не понял? Видел, как бесился мортал, когда машина дала задний ход? Вездеход трогать нельзя. Он якорем держит мортал. Двинем его, ловушки тут же поедут, — сказала Ли.
— Ты что-то понимаешь в этом?
— Я прослушала курс лекций в Сорбонне.
— Завидую, — Виктор вынул пистолет из рук Генриха-старика. — Его пушка ни на что не годна.
— Конечно. Пока он тащился от кабины к кузову, прошло лет сто, не меньше. Если б пистолет был в смазке, уцелел бы. А мой пистолет где? В кабине? — спросила Ли.
— Он заткнул его за пояс.
— Скотина.
— Мы что, теперь безоружны?
— У меня есть нож, — похвасталась воительница, доставая из кармана нож с накладным серебряным орлом.
— И у меня должен быть. Надеюсь, нам не придется ходить с ножом на медведя.
— Сейчас зима. Медведи в спячке.
— Я бы не поручился за всех медведей, тем более, когда вокруг война... А если шатун? Что в таком случае делать?
— Одного из нас он съест. И это буду не я.
— И не я.
— Договорились.
Виктор развязал свой мешок, бросил под язык сразу три пищевые таблетки, отыскал в мешке «Дольфин», сделал несколько глотков. Потом спешно стал одеваться. Его била крупная дрожь. Холод? Страх? Неважно.
— У тебя найдется серебряный амулет? — спросил Ланьер.
— А это на что? — Ли покрутила перед носом Виктора серебряным значком. Орел с распростертыми крыльями.
«Что-то мне это очень напоминает, как и форма цвета фельдграу», — подумал Виктор.
— Отлично! Значит — прорвемся.
— Как именно?
— Просто уйдем. Раз у нас есть серебряные значки. Для меня ты припасла орлика?
— Да, конечно. Но здешний мортал не похож на другие. Здесь всюду ловушки. Ты видел, что творилось? Никому не удавалось выбраться и дойти хотя бы до следующей мембраны без вездехода.
— Я дойду, — уверенно заявил Виктор. — Давай меняться. Тебе — портсигар. Мне — орел. — Он достал из мешка портсигар.
— Вот сволочь! Это же мой портсигар! — возмутилась Ли.
— Но это я взял его с собой. Вряд ли Луис прислал бы тебе твои вещи по почте. А ловушек не бойся. Я их обойду. И тебя выведу, если будешь паинькой.
— Врешь ты все. Это никому не удавалось.
— Мне удастся, — улыбнулся Виктор. Он уже верил, что спасется.
— Ты же не герцог.
— Ну и что? Мортал всегда предупреждает меня об опасности. Ну так как, подаришь серебряного орла?
Она приколола значок в виде орла ему на куртку — напротив сердца.
Виктор положил в карман нож с серебряной рукоятью.
— Ну что ж, пошли. Прощай, Генрих! Лучше бы ты мне поверил, приятель.
Вещевые мешки за спину и — вперед. Шли по следу от конуса, прорезавшего мертвый лес. Как далеко протянулась сплошные ловушки справа и слева? Кто ответит?
— Все, кончилось, — сказала Ли.
— Что кончилось? — не понял Виктор.
— Смещение. Смотри!
Мертвый лес исчез. Вокруг был обычный мортал. Огромные деревья стояли редко. Темная хвоя ковром устилала землю. Любое направление могло стать дорогой. И всюду можно было теперь угодить в ловушку — вместе с мертвым лесом исчез и безопасный сектор, оставшийся позади вездехода. Обманчивая тишина царила в этом лесу. Звуки вязли, как в вате. Не поймешь, далеко ли, близко хрустнула, ломаясь, ветка, упало дерево.
— Идем. Ничего страшного, — уверенно заявил Ланьер. — Шагай за мной след в след, тогда прорвемся.
Виктор шел первым. Солнца над головой как будто не было: лишь тусклый серый свет. Магнитный компас шалил, но все же указывал направление. Они двигались на восток. Значит (если верить виденным картам), в сторону Лысых гор.
— Осторожно! — сказал неведомо откуда взявшийся Бурлаков.
Он был в старинной форме: ярко-зеленый мундир, начищенные пуговицы, эполеты, аксельбанты. Он выглядел как живой. Только иногда сквозь тело можно было различить абрис ближайшего дерева.
— Осторожно! — повторил Бурлаков и указал вправо. — Сворачивай!
— Ловушка! — Виктор увел свою спутницу вправо, как приказал генерал.
— Еще правее. Ну вот, теперь можешь идти дальше. — Бурлаков ободряюще улыбнулся. — И не забудь хлебнуть из «Дольфина».
— Вы погибли? — Виктор сделал глоток, как советовал генерал. При жизни он опекал его точно так же.
— Я казался тебе глупцом? Да? Все идеалисты выглядят глупо — это точно, — Бурлаков вздохнул. — Теперь возьми левее. Опять ловушка.
— Мы так и будем петлять? — возмутилась Ли.
— Можешь идти напрямик. Но тогда попрощаемся. На всякий случай, — насмешливо предложил Виктор.
— С кем ты разговариваешь? — Она напрасно вглядывалась в окружающий их лес — призрак явился только Ланьеру.
— С проводником. Он показывает мне, где опасно.
— Я его не вижу.
— Он тебя — тоже.
— Ошибаешься, я ее вижу, — возразил Бурлаков. — Опять правее. Не бойся: я вас выведу, хотя и не бывал никогда при жизни в этом лесу. Но мортал хорошо чувствую, — успокоил Бурлаков.
— Кто вас убил, генерал? — спросил Виктор.
— Этого сказать не могу.
— Почему вы остались в этом мире? Хотя бы на этот вопрос способны ответить?
— Конечно. Вы помните, кто основал Красный крест?
— Нет.
— И я тоже не помню. Зато помню имена участников Манхэттенского проекта, имена тех, кто создал атомную бомбу. И вы наверняка тоже помните...
— Ферми, Оппенгеймер, — пробормотал Ланьер. — Понтекорво. Он потом сбежал в Союз.
— Вот видите.
— Альберт Швейцер... Нет, не он Красный крест основал. Вспомнил. Дюнан. Видите, я знаю его имя.
— И на том спасибо. И еще, Виктор, я вас умоляю: простите меня.
— За что? — не понял Ланьер.
— А вы не догадались?
— Нет.
— Скоро поймете, — вздохнул Бурлаков.
МИРГлава 14
Колонна растянулась на несколько километров. Строго построенной — с плакатами, знаменами и эмблемами — была только ее голова, а дальше шествие рассыпалась на отдельные группы.
Женьке подарили дудку и флажок, и теперь она что-то радостно выкрикивала вместе с другими девчонками и парнями.
— Весь этот поход — дерьмо, — сказал кудрявый мальчишка лет шестнадцати. Он доставал Женьке до плеча, но держался так, как будто был на голову выше. — Нам не нужны эти долбаные марши, флажки и плакатики. Нам нужен свинец! Мы сняли коммики. Значит, мы можем стрелять.
— Если ты снял штаны, не значит, что ты можешь трахаться, — пожала плечами Женька.
— Я могу трахаться двадцать четыре часа подряд! — похвастался мальчишка. И положил руку Женьке на талию.
— Ага, у меня была подружка. Она могла заниматься этим самым сорок восемь часов, когда надевала фаллоимитатор. — Женька сняла руку пацана с талии, протиснулась вперед, взяла полковника Скотта под руку.
— А, Женечка! Ты, наверное, в восторге от этого спектакля! — вздохнул полковник. — А я, признаться, не особенно.
Он был одет, как все, — в широкополой шляпе, майке, шортах и сандалиях. По правую руку от полковника шагал рен Сироткин, одетый почти точно так же, только вместо шляпы на голове у него была бейсболка.
— Кто бы мог подумать, — продолжал возмущаться полковник, — что я буду принимать участие в этом нелепом марше, натянув на свое дряхлое тело майку с изображением шута Тутмоса. Позор на мою седую голову! Позор!
— Не переживайте так, полковник! — отвечал рен Сироткин. — Вы в очередной раз спасаете мир. Это должно вас согревать.
У рена было совершенно счастливое лицо. Улыбка не сходила с его губ.
— Да, греет! Еще как! Мне уже жарко! — Полковник отер пот со лба. — Еще немного, и меня хватит тепловой удар.
— Я сейчас раздобуду холодной воды! — пообещала Женька и нырнула в толпу.
— Скорее! — простонал полковник.
— Потерпите немного, наш друг скоро объявится, — пообещал рен. — И лично проводит нас за врата.
— Надоели мне ваши шуточки, рен!
— Это не шутка. Я полон осторожного оптимизма. И знаю, что все именно так и будет, как я говорю. Вы слышали про Другие врата, полковник?
— Сказки Дикого мира, чепуха... Уф, дайте мне воды, или я умру!
Рен протянул Скотту бутылку с водой.
— Отнюдь, полковник! Врата существуют. Команданте Тутмос вернулся через эту заднюю калитку нашего мира нынешним летом.