В начале июня 1866 года цесаревич прибыл в Копенгаген, но лишь через неделю решился сделать Дагмаре предложение. «Она бросилась ко мне обнимать меня… – записал он вечером. – Я спросил ее: может ли она любить еще после моего милого брата. Она отвечала, что никого, кроме его любимого брата, и снова крепко меня поцеловала. Слезы брызнули и у меня, и у нее. Потом я ей сказал, что милый Никса много помог нам в этом деле и что теперь, конечно, он горячо молится о нашем счастье». В сентябре датская принцесса прибыла в Петербург, 12 октября состоялось торжественное миропомазание датской принцессы (отныне она становилась Марией Фёдоровной), а 28 октября прошел обряд венчания.
Цесаревич Николай Александрович – старший сын Александра II. Конец 1850-х гг.
Между тем одновременно с этими драматическими событиями развивались другие. 47-летний император без памяти влюбился в 18-летнюю выпускницу Смольного института княжну Екатерину Долгорукую. В отличие от прочих романов Александра II этот оказался не мимолетным увлечением, а глубокой страстью, которая владела им вплоть до самой смерти. Судить об этом мы можем по многолетней переписке императора со своей возлюбленной, которая сохранялась в руках наследников Долгорукой и лишь недавно стала доступна историкам. Она насчитывает тысячи необычайно интимных писем, каждое из которых было страстным признанием в любви. Вот строки из письма начала 1868 года (в переводе с французского): «Здравствуй, мой ангел, я люблю тебя больше жизни, и счастлив любить тебя, вот он, крик сердца, что принадлежит тебе навсегда, и что думает лишь о тебе и дышит лишь тобою. Жду с лихорадочным нетерпением твоего письма и не понимаю, что означает эта задержка… Я вернулся домой совершенно без ума от тебя, мой обожаемый ангел. Ты должна была увидеть это в моих глазах, как я увидел то же в твоих… Скажи мне, что ты со мною сделала?»
Великие князья Николай и Александр Александровичи. 1860-е гг.
Ответные письма Долгорукой дышат такой же страстью: «Я люблю тебя до безумия, ты мой воображаемый муж, моя жизнь, мое все, и я должна признаться, что ничто не сравнится со счастьем обожествлять тебя, как я, и наслаждаться неистовством ощущения, что мы принадлежим лишь друг другу перед Богом, и наша связь навсегда… Спасибо за утку, которую я съем завтра с аппетитом, ибо она была убита моим обожаемым мужем, в которого я влюблена без ума и очарована, а также за множество лис, убитых за эти два раза, из них образуется великолепный и очень большой ковер, который согреет мне ноги. Я чувствовала, что ты думал обо мне во время охоты, как и всегда и везде, наши мысли всегда с нами, и я жалею, что у нас нет общих воспоминаний, связанных с Гатчиной, мне грустно от этого, но надеюсь, что однажды они у нас появятся. О! как бы я хотела быть в твоем кабинете, когда ты вернешься с охоты, и пить вместе чай, и я понимаю, что ты стремишься ко мне. Нам одинаково пусто, когда мы вдали один от другого, и я чувствую, что ты будешь вздыхать обо мне. Это переполняет нас более, чем когда-либо, и мы ощущаем еще с большим счастьем, что вся наша жизнь сосредоточилась в нас… Наша встреча на Садовой была лучом солнца для нас, ты был так прекрасен в гусарской каске, и я гордилась своим воображаемым мужем, затем я потеряла тебя на Невской перспективе, и не могла утешиться, что ты не заметил меня под аркой, как можно быть таким рассеянным». Это письмо написано в 1871 году, спустя пять лет после начала романа.
Кабинет Александра II в Зимнем дворце.
Фактически на протяжении последних 15 лет жизни у императора было две семьи. За эти годы Екатерина Долгорукая родила императору четверых детей: Георгия, Ольгу, Бориса (он умер в младенчестве) и Екатерину. Императрица знала о происходящем, но, конечно, ничего не могла поделать.
Императрица Мария Александровна. 1870-е гг.
Писать обо всем этом приходится вовсе не из желания добавить в рассказ мелодраматический оттенок. Просто личная жизнь абсолютного монарха неизбежно влияет на его поступки, принимаемые решения, а в конечном итоге – и на жизнь страны. В данном случае влияние было не очень заметным для посторонних глаз, но от этого не менее важным. С середины 1860-х годов Александр II постепенно утрачивает интерес если не к государственным делам вообще (чувство долга все же было в нем необычайно сильно развито), то по крайней мере к масштабным преобразованиям. Историки обычно объясняли это непоследовательностью и усталостью самодержца, некоторым разочарованием в первых итогах реформ, наконец нарастанием охранительных тенденций в ответ на рост оппозиционного и революционного движения. Все эти объяснения в целом справедливы. Теперь, оценив, насколько большое место в его жизни занимала вторая семья, мы можем добавить к ним еще один важный фактор. Кроме того, становится понятным и некоторое отчуждение между императором и наследником Александром Александровичем, которое с годами только росло и в итоге уже после трагической гибели царя-освободителя привело к тому, что его сын, новый император Александр III, демонстративно и решительно изменил политический курс правительства.
Фактически серьезно встряхнуть Александра II с середины 1860-х годов могли только очень значительные или неожиданные события. Первым в их числе и стало покушение 4 апреля. В этот день император, как всегда, прогуливался по Летнему саду. У выхода он задержался. Вот как сам он через пару дней описывал произошедшее. «Я садился в коляску и, обернувшись к толпе, надевал шинель, как вдруг слышу выстрел. Я никак не мог себе вообразить, что в меня стреляют. Повернувшись, я увидел, что какой-то человек падает, и подумал, что он себя застрелил. Я подошел, тут мне говорят, что было. Я обратился к нему и говорю: “Кто ты такой?” Первое его слово: “Я русский”, и потом, обратившись ко всем окружающим и показав на меня, он сказал: “Я в него стрелял, потому что он вас всех обманул”. – Я их обманул», – с горечью завершил император рассказ.
Княжна Екатерина Долгорукова. 1870-е гг.
Покушавшийся оказался бывшим студентом Дмитрием Каракозовым, членом крохотного революционного кружка. И сам государь, и русское общество, еще не привыкшее к террористическим актам, было в шоке. И хотя никаких признаков заговора не было обнаружено, внутренняя политика правительства после покушения резко изменилась, так что в глазах многих наблюдателей именно 4 апреля стало переломным днем царствования. Целый ряд министров, имевших репутацию реформаторов, был отправлен в отставку, в столице под председательством грозного графа М. Н. Муравьева (имевшего яркое прозвище Вешатель) была учреждена Верховная следственная комиссия, консервативная пресса метала громы и молнии, а верноподданная оппозиция трепетала.
Однако все эти шаги были скорее символическими. Возможности пересматривать недавно принятые реформы не было, не хотел этого и сам император. В итоге покушение было сочтено не симптомом глубокой общественной болезни, а досадной случайностью. Однако, как показали последующие события, такой вывод был ошибочным.
Вторая война
Известный историк и биограф Александра II Лариса Георгиевна Захарова, которая издала переписку Александра II с братом Константином Николаевичем, обратила внимание, что в этой переписке внутриполитические сюжеты: реформы, оппозиция и так далее – занимают минимальное место и освещаются довольно бегло и отстраненно. Совершенно очевидно, что по-настоящему важными и интересными были для императора другие дела: международные отношения, дипломатия, армия и флот. Отмена крепостного права была одним из немногих исключений из этого правила. Но даже и в ее нюансы он не стал вникать глубоко, положившись на Редакционные комиссии. Как и любому человеку, Александру II было интересно то, в чем он хорошо разбирался и чем мог управлять. Экономику, общественные настроения, социальные проблемы контролировать было сложно, а то и вовсе невозможно. В отличие от своего отца Александр II, кажется, это неплохо понимал. Во всяком случае он не возражал министру внутренних дел Валуеву, который как-то прямо заявил государю: «Ваше величество, вы можете одним росчерком пера отменить весь Свод законов, но не можете поднять курс на Петербургской бирже».
Парадный спектакль в Большом театре во время пребывания императора Вильгельма в Петербурге. Рисунок из журнала «Всемирная иллюстрация».
В сфере международной политики тоже было немало неуправляемого. Но все же это был для Александра Николаевича гораздо более привычный мир, судьбами которого, как казалось, управляли монархи и министры, мир, который жил по понятным законам, и обитатели которого изъяснялись на понятном языке (в основном французском, который был тогда международным языком дипломатии).
Надо сказать, что после Крымской войны Россия оказалась в очень непростом международном положении. Престижу страны был нанесен очень серьезный удар. По условиям Парижского мира Россия лишалась права держать на Черном море военный флот, что делало ее беззащитной перед угрозой нападения с юга. Россия стала явно проигрывать в борьбе с Австрией за влияние на Балканском полуострове. Война истощила внутренние ресурсы страны и в то же время поставила вопрос о срочном перевооружении и внутренних реформах в армии. В свою очередь, отмена крепостного права неизбежно вела к изменению самого принципа комплектования вооруженных сил – на смену рекрутским наборам должна была прийти всеобщая воинская повинность (это случилось в 1874 году). Ограниченность ресурсов и необходимость глубоких преобразований диктовали умеренность и осторожность во внешней политике. Новый глава министерства иностранных дел князь А. М. Горчаков сформулировал эту позицию в знаменитой фразе: «Россия сосредотачивается» (то есть уже не пытается играть роль европейского жандарма, а оберегает исключительно собственные национальные интересы).
Сам Горчаков был сторонником сближения с недавним противником – Францией. Однако активная поддержка французами восставших поляков исключила возможность альянса с Наполеоном III. В свою очередь, Александр II выступал за союзные отношения с Пруссией. Он вообще был большим германофилом и поклонником своего дяди – прусского короля Вильгельма I. Во время восстания в Польше Пруссия была единственной из европейских стран, активно поддержавшей Россию (разумеется, не из альтруистических побуждений, просто в Пруссии польский вопрос стоял не менее остро). В свою очередь, Россия дипломатически поддержала Пруссию в ее войнах с Австрией и Францией. Победы пруссаков праздновались русским двором как свои собственные. Франко-прусская война 1870–1871 годов закончилась полным разгромом армии Наполеона III и падением Второй империи. В Париже разразилась революция, победители же завершили давно начатое дело: в Версале 18 января 1871 года была торжественно провозглашена Германская империя.