Характер и личная жизнь Петра I. Последние годы
Портрет Петра
Взрывной характер происходивших изменений в жизни государства значительно повлиял на восприятие черт личности самого монарха-преобразователя. Все очевидцы, а позже и биографы первого российского императора не жалели ярких красок на описание как его внешнего вида, так и манеры поведения.
Калейдоскоп оценок его действий до сих пор не перестает удивлять историков и публицистов. Кто-то выделял гигантскую работоспособность Петра I, интерес к самым незначительным деталям возникающих проблем, желание добиваться поставленных задач любой ценой. Кто-то видел суровость его решений, безразличие к судьбам людей, брошенных на «алтарь Отечества», деспотизм по отношению к любой «оппозиции». В жертву необходимости, как ее понимал сам Пётр, мог быть принесен любой человек, в том числе и собственный сын. В его действиях можно увидеть жестокость и милосердие, придирчивость и терпимость, выдержанность и вспыльчивость. Причем изменение отношения к тому или иному объекту или предмету могло происходить несколько раз в течение пары часов. Постоянным оставалось лишь одно – стремление служить своей стране, поднять ее на один уровень с величайшими державами современности.
Значительное влияние на формирование личности монарха оказали впечатления детства и юности. «Потешные» забавы в Преображенском, кровь стрелецких восстаний, балы и увеселения Кукуя (Немецкой слободы) создали непримиримого борца с «седой стариной», с «бородачами», ориентированного на европейский образ жизни. Пётр искренне верил в необходимость перемен для Российского государства, считал своим долгом создать новую армию, флот, улучшить систему управления страной и даже внешний вид своих подданных. Монарх не был застрахован от ошибок, но они происходили от искренних порывов, от иллюзии, что в силах «помазанника Божьего» все контролировать, в силах изменить природу человека. Герцог Л. де Сен-Симон в 1717 г. свидетельствовал: «Он удивительно умел совмещать в себе величие самое высокое, самое гордое, самое утонченное, самое выдержанное, и в то же время нимало не стеснительное, как скоро он видел его обеспеченным перед другими. Царь умел совмещать это величие с учтивостью, которая также отзывалась величием; эту учтивость властелина он наблюдал повсюду, оказывал всем и каждому, но всегда в своих границах, смотря по достоинству лица. В его обращении была какая-то непринужденная фамильярность, но с явным отпечатком старинной грубости его страны, от чего все его движения были скоры и резки, желания непонятны, и не допускали никакого стеснения, ни противоречия».
Все современники писали о примечательной внешности Петра I: высокий рост (выше 190 см) при худощавом телосложении, крупные, ярко выраженные черты лица, некоторая резкость и угловатость движений. Очевидцев удивляли его значительные физические возможности, стремление куда-то спешить, двигаться, быстро перемещаться. Потрясения юности, вероятно, нашли отражение в нервном тике и конвульсиях, которые изредка возникали у царя.
До нашего времени дошел ряд описаний внешности Петра. В книге, вышедшей в 1713 г. в Лейпциге, один из очевидцев писал: «Его царское величество высокого роста, стройного сложения, лицом несколько смугл, но имеет правильные и резкие черты, которые дают ему величественный и бодрый вид и показывают в нем бесстрашный дух. Он любит ходить в курчавых от природы волосах и носит небольшие усы, что к нему очень пристало. Его величество бывает обыкновенно в таком простом платье, что если кто его не знает, то никак не примет за столь великого государя… Он не терпит при себе большой свиты, и мне часто случалось видеть его в сопровождении только одного или двух денщиков, а иногда и без всякой прислуги».
Визит во Францию в 1717 г. оставил нам следующие свидетельства: «Царь очень велик ростом, несколько сутуловат и имеет привычку держать голову немного вниз. Он смугл, и в выражении лица его есть что-то суровое… Встает он рано, обедает около десяти часов, ужинает около семи и удаляется в свои комнаты раньше девяти… Он носил простое суконное платье, широкий пояс, к которому была прикреплена сабля, парик без пудры и рубашку без манжет».
Благодаря запискам сержанта Никиты Кашина мы можем узнать редкие подробности о Петре: «… сам читал апостол, голос сиповатой, не тонок и не громогласен, лицом смугл, ростом не малым, сутуловат; когда от пристани идет до церкви, из народу виден по не малому росту, головою стряхивал», «…ходит пешком, летом в кафтане, на голове картус черной бархотной, а в осень в сертуке суконном серонемецком, в шапке белой овчинной калмытской на выворот», «кушал его величество очень мало и жаловал, чтоб было горячее».
Непритязательность в быту, а также многочисленные поездки как по России, так и за рубежом приучили Петра Первого обращать мало внимания на комфорт. Постоянно переезжая с места на место, он выдвигал очень незначительные требования к роскоши жилища, предпочитая селиться в небольших зданиях с минимумом обстановки. Он был абсолютно безразличен к привилегиям, обусловленным титулом монарха, что часто ставило в затруднение европейских распорядителей его визитов в ту или иную страну. Так, в Англии в 1698 г. он проживал со свитой в небольшом четырехкомнатном доме, разделяя одно помещение еще с 3–4 представителями своей свиты.
О весьма широких интеллектуальных интересах Петра свидетельствует колоссальное количество сохранившихся автографов: писем, регламентов, уставов, указов и т. д. Несмотря на низкий уровень грамотности (из-за отсутствия систематического образования) и неразборчивый почерк, многочисленные документы показывают напряженную работу мысли монарха в стремлении осуществить преобразования в России ради идеи «общего блага». Его девизом стали слова: «…а о Петре ведайте, что ему жизнь не дорога, только бы жила Россия в блаженстве и славе для благосостояния вашего».
Даже в обычные дни, свободные от поездок или участия в военных походах, распорядок дня Петра отличался большой напряженностью. Вставал царь за один-два часа до рассвета. С утра он занимался любимым токарным делом. Затем ездил на стройки или верфи. По возвращении он обедал и отбывал отдыхать на яхту. «Оттуда для прогулки отправлялся на Петербургский остров, ходил по рядам в Гостином дворе, приценялся к товарам, пересматривал, чтобы все было порядочно… В летнее и осеннее время по проведенной першпективе и по прочим улицам государь Пётр Великий ходил пешком…» Часто вместо утренней поездки и прогулки его величество работал над проектами указов, писал регламенты, правил уставы.
Любой житель «парадиза» (С.-Петербурга) мог внезапно увидеть его на пороге своего дома, оказаться с ним за одним столом, участвовать в очередной забаве. В.-Ф. Берхольц записал в своем дневнике: «Мы узнали, что в этот день после обеда император со многими офицерами качался у Красных ворот на качелях, которые устроены там для простого народа по случаю праздника, что было уже один раз за несколько дней перед тем»; «У одного немецкого булочника, живущего в соседстве императорского Зимнего дворца, была свадьба… Император, вероятно мимоездом, услышав музыку и любопытствуя видеть, как справляются свадьбы у этого класса иностранцев, совершенно неожиданно вошел в дом булочника с некоторыми из своих людей, приказал накрыть там два особых стола, один для себя, другой для своей свиты, и более трех часов смотрел на свадебные церемонии и танцы. Во все это время он был необыкновенно весел».
Живая натура и любознательность царя позволяли ему заниматься несколькими делами одновременно. Н. Кашин писал: «В великих трудах и в путешествиях не имел скуки, не охраняя своего здоровья, и ревнуя своей России, чтоб ее зделать славною ж непобедимою от протчих нацей». По свидетельству различных источников, Пётр понимал несколько европейских языков, особо выделяя среди них голландский.
Фактически до самой своей смерти монарх занимался постоянным физическим трудом. Известно об освоении им различных профессий (более десятка), причем особого успеха он достиг в токарном и плотницком мастерстве. Несколько предметов домашней обстановки Пётр изготовил собственными руками. Увлеченность ремесленными «забавами» приводила к тому, что даже в военные походы царь брал с собой необходимые инструменты. А одно из помещений Летнего дворца в Санкт-Петербурге было превращено в токарную мастерскую, заполненную станками, брусками дерева, фрагментами мебели. Здесь Пётр старался проводить по несколько часов в день, отдыхая от умственного напряжения и нагружая работой мышцы. По свидетельству И. И. Неплюева, однажды во время экзамена по навигации самодержец дал ему поцеловать свою руку и сказал: «Видишь, братец, я и царь, да у меня на руках мозоли, а все от того: показать вам пример и хотя б под старость видеть мне достойных помощников и слуг Отечеству».
Высочайшую оценку деятельности Петра дал брауншвейг-люнебургский посланник Фридрих Христиан Вебер в труде «Преображенная Россия»: «Никто, хорошо знающий этого монарха, не станет оспаривать, что он первейший и разумнейший министр, искуснейший генерал, офицер и солдат своего царства, ученейший из всех русских богословов и философов, хороший историк и механик, искусный кораблестроитель и еще лучший мореход. Но во всех этих знаниях имеет он очень ленивых и из-под палки действующих учеников. Военную часть поставил он на такую превосходную ногу и своих солдат (в особенности пехоту) довел до такой славы, что они не уступят никаким другим в свете, хотя, впрочем, имеют большой недостаток в хороших офицерах.
Одним словом, там, где у русских господствует страх и слепое повиновение, а не рассудок, там они будут впереди других народов, и если царь продержит еще скипетр свой только 20 лет, то он уведет страну свою, именно вследствие сказанного повиновения, так далеко, как ни один другой монарх в своем государстве».
Семья монарха
Первой супругой молодого царя в январе 1689 г. стала Прасковья Лопухина, представительница семьи неродовитой московской знати. В супружестве она получила имя Евдокия Фёдоровна. Бракосочетание, инициированное матерью Петра, совершалось из политических соображений и не принимало в расчет чувства молодоженов.