Ведь наоборот: апостольская Римская кафедра и иже во святых Кирилл приняли в общение восточных епископов, осудивших Нестория и его нечестие, так же, как и иже во святых папа Римский Ксист, написавший вместе со своим Синодом к иже во святых Кириллу и восхваляющий труды его, положенные ради единства, сказал между прочим следующее:
[p. 63] «Вернулись к нам братья, — к нам, говорю я, которые, общим усилием отогнав болезнь, позаботились об исцелении души».
И далее:
«Возрадуйся, брате возлюбленный, и [теперь], когда к нам возвратились братья, ликуй, победитель! Искала Церковь тех, кого приняла. Ведь если мы не хотим потерять никого из малых, насколько же больше следует нам радоваться здравию предводителей (χαίρειν ἐπὶ τῇ ὑγείᾳ τῶν ἡγουμένων)? Мы читали [о том], какую радость доставила единая возвращенная овца, и потому должно нам уразуметь, насколько похвальным является созвать (συγκαλέσασθαι) стольких пастырей! За каждым видятся паствы (ἀγέλαι) и рассматривается дело не одного [человека], но всякий раз идет речь (πράτ-τεται) о здравии многих».
И далее:
«Да возрадуемся признанию твоей святостью священника Церкви Антиохийской, ныне благочестивейшего мужа и господина! Правильно зовется он господином (κύριος), ибо признал он общего Господина, и вместе с нами православным гласом (ὀρθοδόξῳ φωνῇ) исповедует таинство Его воплощения!»
И далее:
«Проповедующему веру всегда желанны печали, ибо ими богатая мзда вместе с блаженством уготованы на небесах для тех, кому приказано за праведность переносить оскорбления, преследования и всякие бедствия. Ты претерпел клевету, чтобы дать победить истине! И потому ныне нужно подняться против лжи, ибо никто не потерян для истины!»
И далее:
«Это отписала к твоему благочестию пребывающая со мною братия, во всем принимающая и утверждающая твои труды, которые не стали тяжкими или горькими, ибо положены были за Того, чье легкое бремя и благое иго мы носим (ср. Мф. 11:30)».
Так написал иже во святых Ксист иже во святых Кириллу о восточных.
А поскольку вы неразумно сказали также, что осуждение нечестивого послания к Марису вредит репутации (ὑπόληψιν) святого Собора в Халкидоне, спросим мы вас, по какой причине вы допустили написать такое. Неужто вы полагаете, что изложение [веры] святого Собора в Халкидоне содержит нечто подобное [этому] нечестивому посланию? Боже упаси христианина от того, чтобы сказать нечто подобное! Уясните, что всё содержащееся в этом нечестивом послании и в сочинениях Феодора противно определению Собора Халкидонского, изданного о вере.
Ведь Феодор и послание говорят, что есть один Бог Слово, а другой — Христос, Святой же Халкидонский Собор единым называет Господа нашего Иисуса Христа, Бога Слово воплощенного и неизменно (ἀτρέπτως) вочеловечившегося. Послание и Феодор не признают, что Бог Слово воплотился от святой славной Богородицы и Приснодевы Марии и родился от нее, и потому отрицают они, что святая Дева Мария — Богородица; святые же отцы, собравшиеся в Халкидоне, соборно исповедали святую Деву Марию Богородицей.
Нечестивый Феодор и анонимное послание, говоря о двух лицах, создают посредством относительного соединения (κατὰ σχετικὴν ἕνωσιν) одно лицо, Собор же, говоря о соединении по ипостаси двух природ, исповедует одно лицо или одну ипостась Христа, Единородного Бога Слова.
Далее: нечестивое это послание осуждает первый Собор в Эфесе и иже во святых Кирилла, называя его главы нечестивыми, Нестория же и Феодора защищает и хвалит. Собор в Халкидоне во всем следует этому первому Собору в Эфесе, считая Кирилла отцом и учителем, и утверждает его соборное послание, к которому приложены двенадцать глав, [p. 64] нечестивого же Нестория осуждает, и, кроме того, иудейский символ, сочиненный Феодором, осужденный уже на первом Соборе в Эфесе и представленный после этого и на самом Соборе в Халкидоне, подобным же образом осуждает вместе с автором его.
Это святой Собор в Халкидоне изложил в своих определениях, не вводя никакого новшества в православную веру, но во всем следуя исповеданию веры, которое даровал Господь через святых апостолов, святые апостолы проповедали, триста восемнадцать святых отцов передали Божьей Церкви, а сто пятьдесят отцов утвердили, разъяснив о Духе Святом. Этому следовали и в прошлый раз собравшиеся в Эфесе святые отцы, а святой Собор в Халкидоне даже анафематствовал передающих символ или изложение веры иначе в сравнении с тем, как он был передан тремястами восемнадцатью святыми отцами.
Итак, поскольку истина такова, уясните, в конце концов, кто правильно защищает святой Собор в Халкидоне: тот ли, кто показывает, что, во всем последовав за указанными святыми отцами, он всё изложил правильно, или тот, кто тщится приписать (προσάπτειν) ему нечестивые слова еретиков? Ведь для тех, кто с чистой совестью и правым намерением принимает первый Собор в Эфесе, святых отцов Целестина, Кирилла, Льва и определение Собора в Халкидоне, невозможно принимать с ними и нечистое послание к Марису, во всем им противящееся. Кто же может равно принимать учителей Церкви и учащих им противное, православных и еретиков, осудивших и осужденных?
А чтобы полнее узнали вы произошедшее вокруг Ивы и Феодорита, сочли мы необходимым прояснить для вас и это. Итак, вы знаете, что в различные времена, когда из-за нечестия Феодора и Нестория, содержавшегося в том же самом послании, и из-за оскорблений, произнесенных в отношении иже во святых Кирилла и его глав, Феодосий, благочестивой кончины царь, Прокл, иже во святых архиепископ Константинопольский, а также различные архиепископы Антиохии, и наконец тот же царь и Флавиан, бывший после Прокла архиепископом Константинопольским, осудили Иву; суд над этим Ивой был предоставлен Фотию, епископу Тира, и Евстафию, епископу Берита, которыми Ива был осужден за веру и за оскорбления, бывшие в отношении Кирилла.
Он же, оправдываясь, отвечал, что после соединения, произошедшего между восточными и иже во святых Кириллом, он ничего оскорбительного в его адрес не писал. Нечистое же это послание, представленное его обвинителями, показывает, что оно было написано после соединения. Итак, оказывается, что Ива с момента собственного низложения (ἐκ τῆς οἰκείας καταθέσεως) отвергает упомянутое письмо. Посему вышеназванные епископы, видя нечестие послания, — хотя Ива и не признался, что оно его, — вынесли приговор, во всем противоположный нечестию, содержащемуся в послании. Ведь они постановили, чтобы Ива анафематствовал Нестория, его нечестивые догматы и тех, кто его защищает, как это делало и нечестивое послание, а также принять равно с тремястами восемнадцатью святыми отцами и первый Собор в Эфесе как собранный Духом Святым по подобию трехсот восемнадцати святых отцов, каковой Собор [p. 65] в Эфесе вместе со святым Кириллом и двенадцатью его главами хулит это нечестивое послание.
Итак, не подчинившись приговору судей, Ива был лишен епископства, а после этого был созван святой Собор в Халкидоне, на который Ива не был позван и не присутствовал в качестве епископа, поскольку вместо него был рукоположен и приглашен на святой Собор в Халкидоне Нонн. Но после принятия определения о вере упомянутый Ива, войдя, потребовал, чтобы было рассмотрено его дело, из-за которого он был лишен епископского сана, и представил вышеназванный приговор Фотия и Евстафия.
Когда тот был зачитан, обвинители Ивы, также явившись, принесли акты, [составленные] в Тире, в которых содержалось то самое нечестивое послание. Когда оно было зачитано, Ива, зная, что если он признает его своим, то будет осужден за его нечестие, прервав чтение актов, сказал следующее: «Повелите зачитать письма эдесских клириков, дабы вы узнали из них, что я невиновен в том, что мне вменяется». И когда письма были зачитаны, епископы, уяснив приговор Фотия и Евстафия и осуждение, бывшее против Ивы, потребовали, чтобы он подчинился приговору Фотия и Евстафия, принял определение, каковое провозгласил сей святой Собор, и подписался под ним, посредством чего он принял и первый Собор в Эфесе, и иже во святых Кирилла, и его учение, каковое то самое нечистое послание целиком порочит. Благодаря этому выясняется, что святой Собор в Халкидоне заставил Иву сделать всё это в осуждение и опровержение этого нечестивого послания.
Итак, удивляемся мы тому, что вы защищаете это нечистое послание, которое и сам Ива ни в Тире, ни после того на Халкидонском Соборе не осмелился назвать своим или защитить, но, [напротив], воспользовался и письмами клириков Эдессы, и приговором Фотия и Евстафия для того, чтобы избежать выдвинутого против него за нечестивое послание обвинения.
Вдобавок ко всему прочему, что было вами плохо истолковано, вы в неверном смысле подали и определение (διαλαλιάν) об Иве Евномия, утверждая, что оно было в пользу нечестивого послания. Ведь вы говорите, что это определение гласило, что Ива, в начале послания похуливший иже во святых Кирилла, в конце поправил себя (ἐπανωρθώσατο), тогда как ясно, что определение Евномия относится не к этому нечестивому посланию, а к низложению Ивы, произведенному в Тире Фотием и Евстафием. Ведь в их актах Ива ясно признался, — как мы и сказали раньше, — что он и до того вместе с прочими восточными епископами порочил иже во святых Кирилла, когда были между ними разногласия, а после бывшего между ними соединения он ничего оскорбительного против иже во святых Кирилла не сказал. На основании этого признания Евномий, обнаружив Иву сначала порочившим иже во святых Кирилла, а затем извиняющимся и говорящим, что после соединения он ничего оскорбительного против иже во святых Кирилла не сказал, вынес вышеупомянутое определение.
А то, что вышеназванное нечестивое послание, именуемое [посланием] Ивы, от начала до конца исполнено нечестия и оскорблений в адрес иже во святых Кирилла, ни у кого не вызывает сомнения. Да и нет причины полагать (πιστεῦσαι), что Евномий оклеветал начало послания как скверное, а окончание, — еще худшее, — похвалил. Ведь никто в здравом уме не согласится, что один и тот же [человек] один и тот же предмет и восхвалял, и порицал.