Тем более для юной и бестолковой герцогини Даронской, которая отправится туда без какой-либо защиты.
Это плохо. Очень плохо. Так… кажется, я повторяюсь…
Это хуже некуда!!!
– Все верно. Император пожелал принять вас именно там. На этом я с вами прощаюсь, – без эмоций чеканит посол и тут же скрывается за дверьми.
Поворачиваю голову и смотрю на счастливую Алинэ.
– Он отменил сегодняшнюю встречу, – напоминаю ей.
Вообще-то, император отменял встречи уже дважды! Нечему тут радоваться!
– Я попаду в Холодный дворец! – сверкает глазами Алинэ.
– Не замерзни там, – бросаю ей. И ловлю соусницу, летевшую на пол с покосившегося подноса бледной как смерть Лулу.
Совсем слаба девочка.
Забираю у нее поднос, несу на стол, затем беру служанку за руку и вывожу в коридор.
– Все, что ты слышишь и видишь в этих покоях, должно остаться при тебе, – произношу спокойным голосом, едва не волоча ее за собой. – Если хоть что-то дойдет до ушей местных слуг или чего хуже – посла императора… – останавливаюсь в углу и прижимаю ее к стене одним четким движением, – обратно ты уже не вернешься. Кивни, если поняла, что это не самая радужная перспектива.
Лулу кивает, глядя на меня своими оленьими глазищами.
– Теперь кивни, если поняла, что в северной столице ты жить не останешься, – предлагаю ей.
И получаю очередной кивок.
– Ну вот и славно. Предатели нам не нужны. А союзники – очень даже. Если хорошо проявишь себя – вернешься на родину и будешь до конца дней жить в достатке. Кивни, если поняла…
– Я поняла, – активно кивает Лулу.
– Отлично! – восклицаю, легонько хлопнув ее по плечу, и иду на первый этаж.
– А мне куда?.. – слышу неуверенный голос служанки.
– Тебе за мной. И вообще… всегда держись рядом. Северяне только выглядят привлекательно. Если ты наблюдательная – должна была заметить, как тут к нам относятся.
– Я заметила. И буду держаться рядом.
Вот и хорошая девочка!
Глава 3Серьезный просчет
Когда захожу на кухню, тут же замечаю в углу молодого человека весьма странной для севера наружности: непривычно худ, бледен, простая черная одежда и длинные черные волосы… но такие черные, что даже цвет одежды по сравнению с ними кажется то ли блеклым, то ли выцветшим. Молодой человек сидит на стуле в не менее странной позе – едва не свернувшись в узел. И смотрит он исключительно на меня.
– Служанка герцогини Даронской по имени Ная? – произносит высокий и плечистый военный, присутствие которого волнует меня не столь сильно, как присутствие того, в углу.
– Да, это я, – отвечаю, бросив взгляд на стоявшую спиной ко мне старуху Ки.
Виновато поглядывающий на меня Данли завершает картину «Здесь происходит что-то серьезное».
– Я вынужден допросить вас по факту нападения на слугу его величества, – сухо произносит военный – мужчина лет тридцати пяти, одетый в кожаные штаны и меховой жилет на голое тело.
Посмеялась бы над тем, что меня собирается допрашивать полуголый воин из фантазий Алинэ, но что-то мне совсем не смешно.
– С готовностью отвечу на все ваши вопросы, но прошу позволения отпустить Лулу: она должна отнести наверх напитки. Посол его величества запретил герцогине покидать покои, и без помощи слуг госпожа может испытывать некоторые трудности… – мягко произношу, чуть склонив голову.
Вояка косит глазом на худого человека в углу, но тот его полностью игнорирует.
– Да, конечно. Гости его величества не должны испытывать неудобств, – кивает мой дознаватель и указывает Лулу на поднос.
Ха. Это все, что я могу сказать по поводу услышанного.
Девчушка устремляет на меня испуганный взгляд, то ли ожидая решения, то ли реагируя на известие о моем нападении на местных слуг. Едва заметным кивком отправляю ее с кухни. Хочу напутствовать, что некоторые вещи нужно держать в тайне от герцогини, но, боюсь, Лулу не сумеет сохранить секрет: ее лицо слишком красноречиво, а Алинэ слишком наблюдательна.
Когда за служанкой закрывается дверь, я чуть расслабляюсь. Хоть кто-то останется рядом с моей подопечной на случай моего задержания.
– Итак, около часа назад вами было совершено нападение на помощницу кухарки, вследствие которого та лишилась возможности двигать ногами, – начинает военный, цепко глядя на меня. – Вы не отрицаете этого факта?
Интересно, почему он мне выкает?
Внимательно смотрю на вояку, размышляя, стоит ли задать вопрос вслух – или пока достаточно будет просто плыть по течению?
– Все так и было, – киваю, опуская взгляд.
Данли уже наверняка успел передать всю информацию своему начальству. Соврать не получится.
Но и умничать нельзя – потому после признания замолкаю.
– Вы… не скажете ничего в свое оправдание? – слегка удивленно уточняет военный.
– Данли и старуха Ки присутствовали во время нападения. Уверена, они рассказали вам все обстоятельства, – отвечаю ровно.
Думали, я начну ругать северян за грубость и утверждать с пеной у рта, что она сама виновата?
Конечно, виновата. Но об этом не мне судить.
В данном случае лучше быть тише…
– Их показаний недостаточно. Я жду вашего ответа, – спустя некоторое время произносит военный.
Любопытно, какой у него чин? И зачем вообще пришел этот человек? Так процесс допроса не проходит…
И чего это мы каждый раз такую паузу выдерживаем перед вопросами? Неужели постоянно взглядом у начальства уточняем, о чем спрашивать можно, а о чем нельзя?
– Если вы хотите услышать, с чего все началось, – протягиваю я, решив хоть немного структурировать свой собственный допрос, – то вот как это было… Я пришла уточнить, когда будет обед, но ответ получила не сразу: помощница кухарки сперва решила объяснить мне, какие порядки нынче в гостевом дворце. Ей это показалось важным, поэтому я ее выслушала. Но когда она, доверившись слухам, назвала меня блудницей, я не сдержалась и подняла на нее руку.
– Подняли руку? – переспрашивает военный, откровенно заинтересовавшись.
Похоже, об этом инциденте Юйци умолчала.
– Я дала ей пощечину, показывая свое отношение к поспешным выводам, озвученным вслух, – поясняю вежливо.
– Вы хотели проучить слугу его величества? – уточняет дознаватель.
– Я хотела донести свою позицию относительно ее оскорблений самым понятным для нее способом, – отвечаю все так же вежливо.
– Применяя физическую силу? Вам этот способ не кажется… слишком жестоким? – интересуется дознаватель, а я прикладываю немалые усилия, чтобы удержать бровь на месте.
Жестоко? Простая пощечина, после которой в меня полетели ножи? Этот северянин шутит, что ли?
– Отец всегда говорил мне, что стерпеть можно все, кроме несправедливости, – ровно произношу, – а объяснять надо так, чтобы было понятно с первого раза.
– Ваш отец был наемником? – переспрашивает военный.
– Да, – не моргая, отвечаю.
И буквально кожей ощущаю взгляд черноволосого в углу.
– Как же он работал с такой установкой? – усмехается мой дознаватель.
– Не особо успешно, учитывая результат, – произношу от души.
– И что было дальше? – Военный складывает руки на груди.
– Помощница кухарки магией ветра подняла ножи в воздух и отправила их в меня, но я успела увернуться. А потом ударила ее по позвоночнику: отец говорил, что это самое слабое место у человека! Он оказался прав, – отвечаю послушно.
И замечаю некоторое недоумение на лице военного. Кажется, он понятия не имеет, как вообще на меня реагировать.
На меня и мои прямолинейные ответы.
– Какая… хорошая рассказчица, – протягивает худой обладатель черной формы, поднимаясь со стула и как-то нехорошо улыбаясь, – прямо сказочница!
Напряженно слежу за его медленным приближением, ощущая опасность.
Настоящую опасность.
– Все, что сказала эта глупая служанка, – чистая правда, – склоняю голову, добавляя в голос немного волнения.
Логика в моей легенде не нарушена. Отец, конечно, фигура спорная, но у кого в семье вообще нет секретов?..
– И часто ли глупым служанкам герцогини Даронской приходится сталкиваться с магами ветра?
Этот вопрос ставит меня в тупик.
Проклятие…
Слуги так не ведут себя! Я должна была испугаться и сделать вид, что все произошедшее – счастливая случайность! Даже при наличии легенды про отца-наемника!
Но я отреагировала иначе: во мне появилось желание показать Юйци ее место передо мной.
На полу. Без возможности держаться прямо.
Меня занесло, потому что я была не готова к презрительному отношению местных. Я сама себе навредила.
– Я… никогда не сталкивалась с ними. Но в меня частенько метали ножи… до моего поступления на службу к герцогине. Поэтому я не растерялась, – медленно отвечаю.
– Цаянок даже в герцогстве недолюбливают? – склоняет голову худощавый, провоцируя на агрессию.
– Нет, там к нашему народу отношение вполне терпимое. Что касается моих умений уворачиваться от атак – отец тренировал меня, чтобы я могла выжить, когда он умрет и перестанет меня защищать, – отвечаю, глядя ему в глаза.
Да, я уже не смогу притворяться пушистой овечкой. Но говорить правду, которая органично вольется в мою легенду, могу долго, обстоятельно и убедительно.
– Не врешь. Твое сердце стучит ровно, – неожиданно ухмыляется худощавый.
Он тоже может слышать стук сердца?..
Хотя «тоже» – это громко сказано: я могу слышать его только после приема пилюль.
– Мне жаль, что я была причиной конфликта на кухне, – продолжаю говорить честно, глядя ему в глаза, – и я не хочу, чтобы эта ситуация повлияла на отношение его величества к госпоже: она слишком много сделала для меня. Прошу о наказании. – Опускаю голову, будучи абсолютно серьезной.
Если меня высекут… я это выдержу.
А если у Алинэ возникнут из-за меня проблемы, мою поездку, как и всю эту затею, можно смело считать провальной.
– Хорошо выдрессирована, – протягивает худощавый, – герцог не так глуп…