— Я — актриса Нового театра, — затараторила она, — того, что неподалеку отсюда. В нашем театре случился страшный пожар!
— Да-да, — кивнула Клавдия, с тревогой разглядывая меня, — я слышала сирены пожарных машин. Но не знала, что пожар произошёл в театре.
— Его сиятельство, рискуя жизнью, спас меня и многих других людей! — Надя воздела руки к небу. Сложно сказать, кого играла в этот момент. — Если бы не он, меня бы не было в живых! Помогите ему, уважаемая Клавдия Тимофеевна. Прошу вас, умоляю!
— Меня совершенно незачем умолять, милочка, — твёрдо сказала Клавдия. Вдохновенность актёрской игры она, похоже, не оценила. На Надю даже не смотрела. — Разумеется, я помогу. Идёмте, Константин Александрович… Вы можете обождать здесь, — решительно пресекла попытку Нади и Вовы двинуться вслед за нами.
И, взяв меня под руку, повела в смотровую.
Усадила на стул, велела закрыть глаза.
Лицо и руки начало пощипывать. Пощипывание было приятным — вместе с ним уходила боль. И тошнота тоже стремительно отступала.
— Я даже не буду спрашивать, как ты ухитрился снова встрять в какую-то историю. — невидимая Клавдия грустно вздохнула. — Знаешь… У меня складывается впечатление, что неприятности находят тебя сами.
— Веришь — у меня складывается точно такое же впечатление, — проворчал я. — Сначала — башня. Теперь вдруг — пожар.
О стычке с Юсуповым упоминать не стал. То была не случайность, а закономерность. Забраться в логово врага и ожидать, что тебя там будут кормить пряниками — по меньшей мере, наивно.
— Всё. Можешь открывать глаза.
Я открыл.
Клавдия смотрела на меня с грустью. Положила руки мне на плечи.
— Костя. Прошу тебя. Пообещай, что эти раны, — Клавдия коснулась моего лица, — последние. Хотя бы до конца текущей недели.
Пообещать такого я, разумеется, не мог. Я понятия не имел, что со мной произойдёт до конца недели. Но успокоить Клавдию собирался. Уж как умел… Когда взгляд вдруг упал на висящие в смотровой часы.
Четверть восьмого. Не позже восьми я должен оказаться в Академии. А в десять мне предложат выбрать оружие… Гхм. Вот уж сегодня я точно буду прикладывать все усилия к тому, чтобы избегать неприятностей.
Я вскочил.
— Прости, — быстро наклонившись, поцеловал Клавдию. — Спасибо тебе за всё! Мне нужно бежать.
За руль села Надя. Заверила меня, что знает короткую дорогу, и я не опоздаю. Окажусь в Академии даже раньше положенного срока.
Вова тоже поехал с нами. Не бросать же было моего спасителя возле клиники — откуда он неизвестно как долго будет выбираться. Надя пообещала на обратном пути отвезти его домой. К тому же, нам было о чём поговорить с Вовой. Я собирался сделать это ещё в театре, но по понятным причинам не успел.
— Вот это я понимаю, автомобиль! — азартно объявила Надя. Она, выскочив на широкий проспект, выжала газ до отказа. — Не то что тётушкин рыдван! Теперь понятно, почему ты купил именно его.
— Поаккуратнее там, — бросил я. Мы с Вовой сидели на заднем сиденье. — В Академию должен успеть я — а не то, что от меня останется после лобового удара.
Надя пренебрежительно фыркнула:
— Поучи своих товарищей по команде! — но, тем не менее, скорость немного сбавила.
Включила радио, поймала какую-то залихватскую мелодию и принялась подпевать.
Вова смотрел на Надю влюбленными глазами. Её манера езды, похоже, стала последней каплей — для того, чтобы моя сестрица перешла в разряд его личных богинь.
Я толкнул Вову локтем в бок.
— Очнись. И послушай меня.
— А? — переспросил он.
Я с трудом удержался от того, чтобы ответить в рифму. Момент был подходящий для разговора — музыка глушила звуки. Надя нас не слышала.
— Я раскопал эту историю с патентом твоего отца.
— Раскопал… что? — удивился Вова. Он, похоже, не сразу осознал услышанное.
— Говорю: я теперь точно знаю, что деньги за изобретение твоего отца присваивает себе Юсупов, — сказал я, — через подставное лицо. У меня есть доказательства этого. И Юсупов знает о том, что у меня есть доказательства. Что я могу в любой момент дать этому делу ход.
— Можешь? — переспросил Вова. — Он наконец отвлёкся от разглядывания Нади. Лицо обрело осмысленное выражение. — А почему же не даёшь, если можешь?
— Потому что думаю, что сейчас не время. — Я откинулся на спинку сиденья. — Понимаешь, если начать судебную тяжбу, этот процесс может затянуться на годы. И все эти годы ты не будешь получать ни копейки.
— Можно подумать, сейчас миллионы гребу, — фыркнул Вова. — От зари до зари вкалываю — и то мы с мамкой едва концы с концами сводим.
— Вот именно, — кивнул я. — Что сейчас едва сводите… Но, говорю же — я прижал Юсупову хвост. И заставлю его платить вам с матерью за изобретение отца.
— Это как так — заставишь? — Вова смотрел недоверчиво.
— Очень просто. Тот человек, который получает деньги за изобретение сейчас, половину этих денег будет отдавать вам. Тебе и твоей матери… Стрясти с Юсупова всё не получится, — с досадой пояснил я. — Это такая скотина, которая предпочтёт не получать ничего — лишь бы и другим не досталось. Проще говоря, если я предам эту историю огласке, он затеет судебную тяжбу. А его юристы не зря свой хлеб едят — тянуть с процессом будут долго, ты состариться успеешь. А вот если в день, когда подставной человек Юсупова передаёт ему деньги за использование патента, я окажусь рядом и потребую отдать половину этих денег мне — не думаю, что будет сильно сопротивляться… Юсупов, конечно, поломается для приличия. Но, по факту — я уже припёр его к стенке. И он об этом знает. В общем, жди, Вова, — я хлопнул парня по плечу. — Миллионы не обещаю — но из нужды вы с матерью точно выберетесь.
Вова молча смотрел на меня.
— Чего молчишь? Не веришь?
— Ещё утром не поверил бы, — пробормотал он. — А сейчас… Я ж видал, как ты — на пожаре-то. Стену каменную проломил похлеще бульдозера — хотя даже не прикасался. Огонь удерживал. Барышню спас, меня — да сколько ещё народу, кроме нас! Сам угорел, в ожогах весь — и хоть бы словом пожаловался… Я прежде и не думал, что аристократы такими бывают.
— Думал, что пальчик порежем — в обморок падаем? — усмехнулся я.
— Ну, вроде того, да… Не серчай, сиятельство. Теперь-то уж я думаю, что все, кто сегодня в театре был, за твоё здоровье свечки должны поставить. Вот такое моё мнение.
— Обойдусь без свечек, — хмыкнул я. — Огня мне на сегодня точно хватило… Про патент — ты всё понял?
— Понял, — кивнул Вова. — Спасибо тебе. И так-то выходит, мне тебе по гроб жизни благодарным надо быть — за то, что на пожаре спас. А тут ещё и деньги…
— По гроб — не обязательно. Но, если понадобишься, позову.
— Зови, — серьёзно кивнул Вова. — Я за тебя в лепёшку расшибусь. Слово даю, — и протянул мне руку.
Через несколько минут перед глазами мелькнул магазин, и я закричал:
— Надя! Останови на минутку.
— А ты разве не опаздываешь? — проворчала Надя, недовольная промедлением, но послушно сбросила скорость и свернула к указанному магазину.
— Я быстро, — сказал я, уже выскакивая наружу.
Продавец собирался закрываться, но я представился и сказал, что мне нужно. Это было довольно просто исполнить, поэтому продавец пошёл навстречу.
У ворот Академии Надя затормозила за пять минут до того, как должен был истечь срок моего отпуска. Сказала, что подвезёт Вову, после чего отгонит мой автомобиль в Барятино, лихо развернулась и умчалась.
На мой вопрос, что собирается рассказывать деду и Нине — почему она сидит за рулём моей машины, куда делся я, и так далее, — сестрёнка фыркнула и сказала, что уж с этим точно справится получше меня.
Спорить я не стал. Догадывался, что по части умения морочить голову старшим сестра дала бы сто очков вперёд даже прежнему Косте — что уж говорить обо мне. Выбросил эти мысли из головы и побежал сдаваться наставнику.
На жилой этаж я поднялся в девять часов. Времени оставалось с лихвой для того, чтобы перевести дух, добраться до места и прикончить Юсупова. Я, правда, ещё не решил, как будет полезнее — прикончить его или только ранить. У обоих вариантов были свои безусловные положительные и отрицательные стороны.
У себя в комнате я быстро почистил форму, убедился, что выгляжу подобающим случаю образом и вновь вышел в коридор. Постучал к Мишелю. Тот открыл практически сразу и впустил меня к себе — в такую же комнатёнку, как у меня, разве что перегородки здесь были с двух сторон.
— Мишель. Мне нужен секундант, — тихо сказал я, глядя ему в глаза.
— Секундант? — вздрогнул Мишель.
— Да, — кивнул я. — Всё, что нужно сделать — убедиться, что с оружием всё честно, и предложить перемирие. Справишься?
— А с кем у тебя дуэль?
Я поморщился. Ничего хорошего от ответа вопросом на вопрос не жди. Если человек начал юлить — значит, ответ отрицательный.
— Забудь. — Я повернулся к двери, положил ладонь на ручку.
— Костя, постой!
Я посмотрел на него через плечо. Мишель мялся.
— Я… Я бы очень хотел тебе помочь, честное слово! В рамках правил и закона — всё, что угодно. Но вот это… — Он покачал головой. — Видишь ли. У меня нет покровителей из знатного рода. Если в ректорате узнают о дуэли, меня могут просто вышвырнуть из Академии.
— Я же сказал — забудь, — улыбнулся я. — У тебя есть границы, я это уважаю.
Выйдя в коридор, я крепко задумался. Простая задача оказалась не такой уж простой. Кто согласится ввязаться со мной в эту авантюру, не задавая вопросов? Может, Долинский? Этому хватало дури сопровождать Костю во всех его безумных эскападах. Спрашивается, чем дуэль хуже прыжков с моста?
Я прошёл по коридору, отыскал дверь с нужной фамилией и пару раз стукнул. Тишина в ответ. Зато открылась дверь напротив, и выглянул Андрей Батюшкин.
— Анатоль, должно быть, ещё не вернулся в корпус, — сказал он. — Могу я быть чем-нибудь тебе полезен?