— Верно! — Довольный Всеволод Аркадьевич едва не подпрыгнул от радости и взмахнул указкой, как дирижёр оркестра. — Благодарю, господин Батюшкин! Обычно никто из первокурсников об этом не вспоминает. Однако широко известны весьма курьёзные случаи. Так, в текстах восемнадцатого века можно найти сведения о сильнейшем маге Шартране, который, уделяя книгам больше внимания, чем практике, до такой степени изогнул себе позвоночник, что токи энергии нарушились. Когда он сорвался с обрыва, то не сумел направить энергию в чакру Анахату, вместо этого энергия пошла в Манипуру.
— И как же об этом узнали? — не выдержал я.
Всеволод Аркадьевич строго посмотрел на меня, но замечания делать не стал.
— Благодаря накоплению энергии в Манипуре дух Шартрана сумел переселиться в другое тело, — продолжил он. — К сожалению, ближайшим к Шартрану был его семилетний сын. Могучий дух Шартрана вышиб неразвитый дух ребёнка из тела и заместил его. Шартран прожил ещё одну жизнь, однако не переставал горевать о своей утрате. И в новом теле он никогда не забывал держать спину прямо!
Все в аудитории, не сговариваясь, выпрямили спины. А я бы, наверное, посмеялся, если бы не задумался о чакре Манипуре. Уж не таким ли образом дед затащил меня в этот мир, выбив дух собственного внука из его же тела?
Мой план — быть тише воды ниже травы — пока действовал безотказно. Я подчинялся распорядку, посещал занятия, не лез в неприятности, избегал обоих Юсуповых, а на всякий случай ещё и Алмазову. Зато весь, без остатка, вляпался в сети госпожи Нарышкиной.
Полли не отставала от меня ни на шаг. Мы с ней вместе обедали, вместе гуляли в парке, вместе проводили конные прогулки. Что уж говорить об уроках танцев…
Да, в Академии учили в том числе и танцам. Аристократ должен обладать многими умениями, чтобы быть достойным зваться аристократом. Поэтому мне пришлось учиться. Благодаря искусству Полли внезапная утрата Костей базовых навыков прошла незамеченной для большинства.
— Правой ногой, теперь левой с поворотом, вот та-а-ак… — шептала она. — Вообще, это очень странно, Костя.
— Что? — спрашивал я.
В зале громко играла музыка — на специальной подставке был установлен граммофон — но мы всё равно остерегались говорить во весь голос.
— То, что ты разучился танцевать! Это ведь мышечная память тела. Даже если ты утратил память, тело должно помнить, как это делается. Мы с тобой столько раз танцевали! Неужели ты не вспоминаешь?
Разговаривая, мы почти прижались друг к другу, и тут же послышался окрик преподавателя танцев:
— Господин Барятинский, госпожа Нарышкина — расстояние!
Мы отпрянули друг от друга, и в этот момент мне в спину кто-то от души заехал локтем. Я быстро повернул голову. Опасность уже миновала, и я легко мысленно достроил траекторию другой вальсирующей пары — Кристины и Рабиндраната. Удар я, несомненно, получил от Алмазовой.
Ну и что это за детская выходка, спрашивается? Месть за поражение в Игре?
— Извини, — сказал я Полли. — Я вообще как будто стал другим человеком после падения.
— О, это я заметила! — Её глаза восторженно сверкнули, и я с тоской понял, что все перемены во мне пришлись госпоже Нарышкиной исключительно по вкусу.
Та мелодия — отличительная черта её родовой магии — появлялась нечасто. Полли сказала, что научилась это контролировать. Но всё равно вопрос о том, кто в не слишком отдалённой перспективе станет её мужем, был для Полли решён.
— Наверное, мы поженимся сразу после выпуска, — задумчиво сказала она как-то. — Тебе будет проще строить политическую карьеру, будучи женатым мужчиной. К таким больше доверия и отношение серьёзнее.
Мы с Полли шли по парку мимо фонтана со скульптурой: бронзовая девушка грустила над разбитым кувшином, из которого лилась вода. Парк уже начал желтеть, и я впервые в жизни почувствовал, что проникаюсь красотой природы. Казалось, весь мир вокруг одевается в золото, тронь дерево — зазвенит.
На слова Полли я предпочёл не отреагировать никак, и от её внимания это не укрылось.
— Константин Александрович, а когда вы намерены сделать мне официальное предложение? — спросила она так, будто неофициальное я ей уже сделал.
— Пока об этом не думал, — буркнул я.
— Ясно. Вы хотите сделать мне сюрприз. Когда я меньше всего буду этого ожидать. Как романтично!
Я не успел придумать, как помягче объяснить девчонке, что свадьба в мои планы на ближайшие лет двадцать не входит точно. Мне помешал дикий визг из глубины сада:
— Спаси-и-ите!
С места я рванул ещё до того, как успел о чём-то подумать. Полли припустила со мной, что-то говоря на ходу, но тут поднялся встречный ветер, и я её не расслышал.
Как только мы оказались среди старинных деревьев, в одном из которых был вход в подземную локацию Игры, мне навстречу выскочила насмерть перепуганная сокурсница. «Долгополова Екатерина Арнольдовна, — шепнула магическая память. — Род белых магов, не особенно знатный, но на хорошем счету. Личных контактов не было, не представлены».
— Что случилось? — крикнул я, схватив её за плечи.
— Дерево! — взвизгнула та.
— Что — дерево?!
— Оно схватило её и пожирает!
— Кого? — подбежала Полли.
— Кристину! Да скорее же! — Долгополова развернулась и помчалась в обратном направлении. Мы с Полли поспешили за ней.
Пока бежал, я много передумал. Сперва ожившая башня, теперь — дерево. При этом дерево напало не на меня, а на Кристину. Значит, можно ненадолго выдохнуть и пожурить себя за манию величия. То, что тут творится, адресовано не лично мне, а вообще всем курсантам.
Долгополова остановилась, мы — тоже. Уставились на Кристину. Та и вправду была в тесном контакте с деревом. Не то молнией, не то от старости ствол расщепило, и в этой расщелине удобно устроилась госпожа Алмазова с книжкой в руках. Дочитав, видимо, абзац, она изящно вскинула ресницы и окинула меня холодным взглядом.
— Ах, господин Барятинский! Не извольте беспокоиться, это была учебная тревога. Я просто хотела убедиться, что вы всегда готовы к нападению сказочного чудовища.
Прыснула в сторонке Долгополова. Я взглянул на неё:
— Как жемчужина-то?
Смех моментально стих. Долгополова покраснела и отвернулась. А вот Кристина взгляда не отводила.
— Приятно видеть вас в добром здравии, госпожа Алмазова, — сказал я.
Фыркнув, она отгородилась от меня книжкой. «Дон Кихот», — прочитал я название на обложке.
— Возмутительно, вопиюще! — говорила Полли, пока мы шли обратно. — Эта противная Алмазова просто пользуется тем, что она — дама, и ты не можешь вызвать её на поединок!
О нашей с «Юсуповым» дуэли слухи, разумеется, уже разнеслись. Поскольку я был немножечко ранен, в глазах Полли и многих других девушек успел снова стать героем.
— Не расстраивайся, — улыбнулся я. — Смотри фокус.
Я присел, подобрал камешек. Подбросил его на ладони, выкинул и выбрал другой, поменьше. Встав, закрыл глаза, сосредоточился. Меня от Кристины сейчас отделяет двадцать семь шагов. Ветер слева. Вес, траектория, поправка, чуть усилить бросок магией…
Взмахнув рукой, я метнул камешек назад, через плечо.
— Пять, — сказал я, — четыре, три, два, один — прямое попадание.
В этот самый миг из-за деревьев послышался яростный вопль Кристины.
— А при чём тут Костя? — спросил я с улыбкой. — Не было никакого Кости.
Полли была в совершеннейшем восторге.
Хуже всего в Академии было то, что я нигде не мог толком остаться один. Раньше у меня таких проблем не возникало. Капитан Чейн, конечно, всегда был окружён людьми, но… Это были люди, прекрасно понимающие, кто я. И когда мой взгляд менялся — они замолкали и отходили на безопасное расстояние.
Здесь же я был Костей Барятинским, и особо высовываться мне было не с руки. Потому приходилось терпеть вокруг себя кучу однокашников, плюс — Полли. От которой был ровно один плюс: она на всю Академию раззвонила, что мы с ней почти помолвлены, и остальные девушки держались от меня на почтительном расстоянии, одаривая влюблёнными взглядами издалека.
Я же скучал по Клавдии. Взрослой, умной, милой Клавдии, с которой мне было по-настоящему хорошо. Пожалуй… с ней вдвоём я чувствовал себя так же уютно, как в одиночестве.
Но Клавдия была там, сражалась на передовых позициях с загадочной болезнью, выкашивающей население Чёрного Города. А я был здесь. Получал необходимое для продолжения своей деятельности образование.
Деятельности… На сегодняшний день деятельности на мне висело — хоть отбавляй. За первое место бьются сразу два кандидата: раскрытие заговора против императора и покушения на мою нескромную персону. Будучи аристократом, я, конечно, должен был бросить все силы на заговор. Но будучи капитаном Чейном, понимал: если меня убьют, то заговор раскрывать будет попросту некому.
Впрочем, ни там, ни там не было ясности, что делать. Про заговор пока известно лишь одно: он есть. Про покушение известно чуть больше: тот, кто пытается меня убить, достаточно силён, чтобы превратить каменную башню в голема.
Я спросил преподавателя энергетических практик, может ли маг скрыть или замаскировать свой уровень. Тот странно на меня посмотрел и ответил:
— Не думаю.
Больше он ничего не сказал.
Сегодня я не пошёл в парк в отведённое для прогулки время. Остался у себя в комнате. Сел на подоконник и смотрел на улицу. День был хмурым, по небу гуляли тучи — того гляди разразятся дождём.
— Юсупов, — пробормотал я, постукивая пальцем по стеклу. — Илларион. Получается, что больше некому…
Так-то оно так, только вот что мне с этим драгоценным выводом делать? Вариант первый: убить Иллариона и посмотреть, продолжатся ли покушения. Вариант второй: попытаться поймать мерзавца с поличным. Вариант третий:…
— Костя! — прервал мои мысли громкий шёпот.
Я повернул голову и нашёл взглядом торчащую над перегородкой голову Мишеля.