[261]. На «Штандарте» он любил заказывать пельмени, жаренные на сковородке. По большому счету, в еде Николай II отличался умеренностью и «никогда не повторял блюд»[262]. Николай II, как и его отец, систематически контролировал свой вес. Он был хорошим спортсменом и постоянно держал себя в форме. Во время летних плаваний на императорской яхте «Штандарт» контроль за весом входил в обязательную ежедневную процедуру, когда все члены императорской семьи, кроме Александры Федоровны, взвешивались на больших медицинских весах. Результаты фиксировались в специальном журнале. Сохранилась редкая фотография, на которой видно, как взвешивается Николай II.
Офицеры «Штандарта» отмечали: «Государь очень любил закуски, кроме икры, семги и вообще соленых рыб. Он как-то рассказывал, почему у него не было вкуса к этим прекрасным вещам. Возвращаясь с Востока, государь ехал по Сибирскому пути. На многих станциях его встречали депутации и предлагали хлеб-соль. И повсюду угощали только этой рыбой и икрой. А так как стояла невыносимая жара, то государю хотелось пить, и при этой жажде ему предлагали только соленые вещи. С тех пор государь в рот не брал этих закусок»[263].
Николай II проходит процедуру взвешивания на императорской яхте «Штандарт»
Были кулинарные предпочтения и у его жены, императрицы Александры Федоровны. И тоже довольно незатейливые. Например, императрица любила горячие калачи, завернутые в салфетку. Говоря о «незатейливых» гастрономических предпочтениях российских императоров, следует помнить, что их повседневная еда готовилась лучшими поварами России и была весьма изысканной. Поэтому «незатейливость» – просто контраст, на котором окружающие и фиксировали свое внимание.
Иногда «незатейливость» в гастрономических предпочтениях шла из детства. Один из чиновников Министерства Императорского двора описывает следующий забавный эпизод. Будучи в Ливадии, он купил пакет молодой картошки на местном рынке и нес его домой.
В резиденции его встретил Николай II и поинтересовался содержимым пакета. Узнав, что там молодая картошка, он попросил уступить ее. Для императрицы. Можно с уверенность предположить, что в дни своей молодости при небогатом Гессенском дворе молодой Аликс часто подавали отварную картошку или протертый картофельный суп. Любил картошку и царь. И когда в ноябре 1899 г.[264] в Ливадии Николай II увидел в руках у придворного молодую картошку, ему тоже захотелось полакомиться ею.
Николай II и сам в молодые годы любил печь картошку на костре в саду Аничкова дворца. Когда у него подрос сын, цесаревич Алексей, они не раз пекли ее вместе в Александровском парке Царского Села. Друзья юности Николая II носили золотые брелоки работы мастеров фирмы К. Фаберже в виде картошки в память о совместных посиделках у костра в парке Аничкова дворца, когда они все вместе пекли картошку.
Надо отметить, что ранние ягоды из дворцовых оранжерей предназначались прежде всего императрицам. Так, 5 марта 1895 г. молодой императрице Александре Федоровне в Царском Селе садовники впервые поднесли раннюю землянику, за что и получили «положенные» два рубля «на чай». Потом землянику везли из Гатчинских и Ропшинских оранжерей[265]. Примечательно, что молодая императрица, получив в распоряжение «Собственные суммы», тут же начала выписывать привычные лакомства из-за границы. Так, в январе 1895 г. ей привезли из-за границы, в числе прочего, пастилы на 43 коп. (!!!)[266].
Императрица Александра Федоровна, как правило, питалась отдельно. И лучше. Главным образом это связано с тем, что она предпочитала вегетарианские блюда. Она не являлась убежденной вегетарианкой, видимо, просто следила за фигурой. Императрица не ела мясо и рыбу, но употребляла яйца, сыр и масло. Фрейлина Александры Федоровны вспоминала: «Еда значила для императрицы очень мало. Ела она всегда очень умеренно и в течение многих лет практически была вегетарианкой»[267]. Один из офицеров царской яхты «Штандарт», описывая поездку царской семьи по Волге в 1913 г., упоминал: «Сама государыня съела в этот день всего два яйца всмятку, которые сварили здесь же на спиртовке»[268].
Даже во время «отпуска» в финляндских шхерах на императорской яхте «Штандарт», где повседневный быт отличался от дворцового большей простотой и где все более тесно общались друг с другом, императрица в последние несколько лет «не завтракала со всеми, а ей подавали особо, на верхней палубе, в укромном, защищенном месте, около грот-мачты, особую пищу, которую она сама приказывала себе готовить. Например, помню, что государыне почти каждый день подавали обыкновенный картофель в мундирах, а по-нашему – просто печеный, фаршированный шпинатом»[269].
Кроме того, большая часть горячих блюд подавались к императорскому столу или разогретыми на спиртовках, или доставлялись в особых паровых грелках. Естественно, эта «подогретость» значительно ухудшала их вкус. Министр Императорского двора В. Б. Фредерикс безуспешно боролся с данным «кулинарным саботажем»[270]. Поскольку императрица часто болела и обедала у себя в комнатах, то для нее и готовили отдельно, прямо в буфетной, на спиртовках. Уже после революции 1917 г. в Ливадии на отдельном столе продолжал стоять сервиз Александры Федоровны с надписью «Сервиз императрицы». Сохранились фотографии, сделанные во время пикника в финских шхерах. На них видно, что для императрицы также сервировался отдельный маленький столик.
Императрица Александра Федоровна в финляндских шхерах на пикнике за отдельным столиком (о. Каво. 1913 г.)
Личностные особенности нелюдимой и замкнутой императрицы повлекли за собой значительные изменения в устоявшемся придворном церемониале приема пищи. Именно по настоянию императрицы Александры Федоровны придворные завтраки и обеды с присутствием придворных свелись к минимуму. Фактически прекратились даже традиционные еженедельные фамильные семейные обеды всех Романовых. Немногие и обязательные публичные завтраки и обеды Александра Федоровна либо демонстративно игнорировала, либо своей подчеркнутой холодностью превращала в чисто протокольные мероприятия. У нее была своя логика. По свидетельству мемуаристки, «однажды императрица ответила настаивавшему на том, что она должна давать званые завтраки и обеды, Фредериксу: „Зачем вы хотите, чтобы я приглашала к себе лиц, дающих мне разные советы, могущие мне принести только вред, и давала этим лицам повод к разным разговорам“».[271]
Постоянно недомогавший цесаревич Алексей находился под неусыпным присмотром матери. Она контролировала все стороны жизни мальчика, в том числе и питание, которое «подгоняла» под собственные стандарты. Один из мемуаристов упоминает, что во время поездки по Волге летом 1913 г. «нянюшка Тегелева уже подавала ему его особенную пищу, преимущественно зелень»[272].
Как выбирались блюда, которые кухня была готова подать к царскому столу? Конечно, спец иалисты гофмаршальской части старались учитывать личные вкусы своих царственных клиентов, но периодически они старались удивить их изысканными блюдами. Иногда кухня получала прямые заказы на приготовление того или иного блюда. Как пишет один из современников вдовствующей императрицы Марии Федоровны, в Аничковом дворце для нее ежедневно печаталось меню на французском языке, в котором перечислялся десяток блюд, от закусок и «антрэ» до десерта. Императрица сама выбирала за столом, что именно она будет есть. По свидетельству мемуариста, все блюда, значившиеся в меню, подавались одновременно в столовую (кухня находилась далеко) и подогревались на спиртовых горелках[273]. Такой способ сервировки стола назывался «французским». Зимой к столу императрицы могли подать и свежую клубнику со сливками.
После отречения Николая II для царской семьи сохранили все привычные «привилегии», но только в стенах Александровского дворца. Кухня оплачивалась уже не за счет Государственного казначейства, а за счет «собственных сумм» семьи граждан Романовых.
По-прежнему гоффурьеры на специальных бланках выписывали необходимые продукты к столу «гражданина Николая Романова». Например, 17 апреля 1917 г. к завтраку выписано: яблок 7 шт., винограду 3 фунта, груш «дюшес» 8 шт., шесть апельсинов и полфунта варенья. Из спиртного подали графин вишневого кагора[274]. Позже фрукты исключили из меню, поскольку «заключенным такая роскошь не полагалась. Под тем же самым предлогом из комнат убрали все цветы»[275].
В финансовых документах Николая II сохранились счета, которые подавал в Гофмаршальскую часть старший повар И. М. Харитонов. Например, по ведомости «за отпущенное продовольствие для Особ в Собственные Комнаты Царскосельского Александровского дворца с 1 по 11 июля 1917 г.» повару причиталось получить 2617 руб. 71 коп.[276]. Надо сказать, что повар Харитонов весьма искусно укладывался в лимит в 2600 руб. в декаду. Так, с 11 по 21 июля 1917 г. его счет составил 2622 руб. 50 коп.[277].
Надо заметить, что меню было «добротным», но не отличалось особенным разнообразием. Это меню без особенных изменений подавалось «в Собственные комнаты» Александровского дворца вплоть до 1 августа 1917 г., то есть до отъезда семьи Николая II в Тобольск. Так, к 13 часам подавался «завтрак обыкновенный» из расчета стоимости этого завтрака на одну персону в 100 руб. К сожалению, в документах не расшифровывается, что входило в этот «завтрак обыкновенный». Однако указывается, что к завтраку в качестве диетического блюда подавалась одна порция перловой каши с грибами (стоимость порции – 1 руб. 50 коп.). В течение лета 1917 г. диетическое блюдо периодически менялось, и вместо перловой каши подавалось картофельное пюре или котлеты из риса с грибами.