Пришлось признать, что товарищ прав.
Во дворце царили суета и переполох. Новость о некроманте и обряде здесь давно не была тайной. И правильно, иначе как объяснить жильцам, почему нельзя выйти на улицу, открыть дверь или окно?
Владисвет посадил на амулеты связи несколько десятков вельхоров для оповещения наиболее крупных населенных пунктов, глав родов, градоначальников, старейшин в селениях. Те, в свою очередь, должны будут оповестить небольшие окрестные поселения.
Эта схема была отработана давно, но никогда прежде не применялась в реальной практике. Увы, всё бывает впервые.
Мечусь по дворцу, раздавая распоряжения. В промежутках забегаю в библиотеку, где Мэрион пытается отыскать что-нибудь о том, как побороть свалившееся на нас проклятие, не пользуясь помощью сторонних магов. А то кто знает, чем может обернуться такая помощь? Как бы хуже не стало.
Управляющий Заславских доложил о прибытии Ларетты и её сопровождения. Успели. Хорошо.
За окнами стемнело. Во дворце какая-то неестественная тишина. Все заперлись по своим комнатам. Сидят, не высовывая носа, лишь гвардейцы патрулируют этажи.
И вдруг слышу, внизу какой-то переполох. Крики, топот проносящихся мимо моего кабинета гвардейцев. Мы с Мэрионом и Владисветом переглянулись и рванули вниз.
Открывшаяся картина заставила похолодеть кровь: мертвяки, благодаря количеству и «неуязвимости» уверенно теснят гвардейцев, и вот-вот достигнут прохода на этаж, а там и на лестницы…
Есть ли уже пострадавшие? Неизвестно. Раненые, те, кого придётся сжечь поутру, имеются уже точно.
Кидаемся в гущу сражения. Гвардейцы, заметив наше участие, удваивают силы. Тесним противника обратно к дверям. Некоторых тварей удаётся убить.
— Головы! Головы отрубайте! — орёт Мэрион.
Тяжко биться с теми, кто почти неубиваем. Руку пронзает боль. Отрываю голову успевшей ухватить меня твари. Вот и всё. Моя песня спета. А тут ещё и амулет связи завибрировал. Не отвечать бы — отвлекаться лично для меня уже не опасно, но можно подвести тех, кто рядом. И удержаться, не ответить, не могу — вдруг что-то случилось с ней?
— Лео? — раздаётся такой родной голос, что в груди всё болезненно сжалось. — Как там вы?
— Плохо, — отозвался я, перекрикивая звон металла. — Кто-то впустил этих тварей во дворец, — говорю, краем глаза замечая распростёршееся на полу возле самых дверей тело Витаэля. Вот кто за этим стоял.
Но ей об этом я говорить не стал.
— Ларетта… Хочу чтобы ты знала… Я люблю тебя. Давно. Береги себя. И… Помоги Раментайлю, что бы ни случилось.
Очередная тварь вцепилась в предплечье. Я невольно зашипел от боли. Наслаждаюсь последними ощущениями. Боль, злость, опасение за близких и любимую. Скоро я лишусь возможности сопереживать, волноваться, чувствовать.
— Эй, с тобой всё хорошо?! — доносится исполненный волнения голос, и на душе так тепло от мысли, что я ей небезразличен. И грустно.
— Жить буду. Наверное, — слукавил я, добавив про себя «но недолго». — Прости, если что…
— Держитесь там, — прошептала она, но я оборвал связь.
Никогда не любил долгих прощаний, а сейчас это слишком больно.
Бой идёт. Тварей потеснили обратно ко входу, но выдворить их за порог не удаётся, сзади их поджимают неживые собратья. Убиваем по мере сил и возможностей. Стараюсь держаться так, чтобы соратники не замечали моих ранений. Не хватало ещё, чтобы они духом пали.
— Леонель! — доносится окрик.
Я даже на миг зажмурился и головой встряхнул, прогоняя прочь галлюцинации. Но этот, прорезавшийся сквозь шум битвы звук стоит в ушах, словно наваждение. Пытаясь отбиваться, озираюсь по сторонам.
Не показалось. Она здесь. Сердце стиснуло тисками: «лишь бы не пострадала». Ларетта же, проскользнув мимо Мэриона и прочих защитников, воинственно держа в руках кочергу, пробирается ко мне.
Глупая, сумасбродная девчонка!
— Стой! — кричу, пытаясь прорваться к ней, преградить путь. Но она словно в трансе — не слышит.
И тут же, как-то едва ли не профессионально, будто всю жизнь только этим и занималась, впечатывает кочергу в голову ближайшей твари. Раздаётся хруст черепа, мертвяк падает к её ногам, тянет к обидчице свои ручищи. Не успеваю ничего предпринять. Она заправски выдёргивает кочергу, бьёт пяткой по шее распростершейся нежити и та с хрустом ломается.
Да уж, вот это женщина! Наши бы в обмороке уже валялись, а эта… Эх, повезёт же кому-то.
— Что ты тут делаешь?! — кричу.
— Нам надо пробраться к источнику! — отвечает она.
Сейчас? Бросить всё как есть, и идти к источнику? Нет, не смогу.
Взгляд Ларетты цепляется за окровавленные лохмотья на моей руке. Ну вот и всё. Теперь она знает. Уж лучше пусть смирится, уйдёт. Целее будет.
Как же я плохо знаю женщин! Или это землянки такие неправильные?
Вместо того чтобы сдаться, она начала крушить всё и вся, не замечая никаких препятствий на своём пути. Удары мощные, чёткие, будто выверенные десятилетиями тренировок. А скорость движений какая! Берсеркёр, не иначе! Идёт, кося противника, а следом лишь широкая тропа из уже окончательно почивших трупов.
Я даже залюбовался. Не девушка, а огонь! Нет, ураган! Этакая сказочная богиня войны. Или как их ещё называли? Валькирии? У нас-то, в истории Раментайля, таких не было никогда, но сказки иных миров я читал.
Мне уже и противников не достается, Ларетта всех выкосила. Но и силы кажется покидают её тело — движения становятся медленнее, осанка уже не та, плечи поникли, голова опущена… Захлопывает входную дверь, запирая её на засов.
Эти движения, или осознание того, что опасность позади, словно позволяют ей расслабиться. В следующий миг девушка падает на колени, рядом с только что поверженной тварью. Кидаюсь к ней. А она… Смотрит на распростёршееся тело Витаэля, щупает пульс, наивно надеясь спасти предателя.
— Леонель… — выдыхает.
Подхватываю её обессилившее тело, несу в подземелье, исполняя её просьбу. Пока я ещё жив, до рассвета у нас есть время побыть рядом. Просто помолчать, посидеть или полежать рядом, касаясь её руки — большего мне уже и не надо.
Открывает глаза.
— К источнику, — шепчет.
— Мы на месте, — отозвался я.
И понеслось! От этой женщины не знаешь чего ожидать. Она додумалась залечивать мои раны. Неужели не понимает, что это бессмысленно? Больно! Кто бы знал, как же это больно! Но я терплю. Наконец мучения окончились. Я едва дышу, глядя на затянувшиеся шрамы. Увы, это не поможет. Не сами раны смертельны, а попавший в кровь яд. Но не хочу её расстраивать, пусть думает, что всё удалось. В конце концов, она и сама покалечилась. Вот на кой ей тот огонь дался? Руку едва не до кости себе спалила. Или это обряд какой-то и она жертву приносит?
И только сейчас замечаю, что она вельхора! Кончики ушек удлинились, явно извещая о том, что девушка сменила расу. А у нас ведь при смене ипостаси едва ли не все хвори проходят. Моя, конечно, не пройдёт, мне даже обернуться не удастся, а вот она… Маловероятно, ведь как вельхора, она, считай, новорожденная. Но каких только чудес в жизни не случается.
— Ты… — прохрипел я.
— У? — немногословно отозвалась она.
— Ты вельхора!
— Ч-что? — переспрашивает она и, повинуясь моему взгляду, здоровой рукой ощупывает собственное ухо… — Ээээ… — многозначительно выдала Ларетта.
— Тебе надо сменить ипостась. Всё заживёт. И магия восполнится… Просто пожелай, — с трудом произнёс я, напрочь забыв о том, что мне оборот в лерирея уже не светит…
И обернулся!
Быть того не может! Я же заражён! Но это есть. Выходит… Выходит, она не просто раны залечила, а ещё и отраву из организма вывела? Я буду жить?! Да ладно!
Она лерирея! Получилось! Обалдеть.
А она смешно потявкивает от восторга. Скачет, прыгает, путаясь в собственных лапах. Такая забавная, такая милая и до чего же желанная…
Вот только ей не до меня. Видать, испытывает новые для себя ощущения: плавает, ныряет. Нет-нет да косится в мою сторону. Во взгляде видится неприкрытый восторг и восхищение. Глянуть со стороны, так совсем ещё ребёнок. Кхм… А вдруг и вправду? Это же её первый оборот, и тут я подкрался со своим «взрослыми» подкатами.
Пока не столько с целью поймать, сколько желая быть рядом, видеть и приручить её вторую ипостась, кручусь поблизости. Почти догоняю и даю возможность ускользнуть. Плыву следом за ней, делая вид, что мне не угнаться.
Умом понимаю, что кроха ещё слишком юная для вязки, а физиология требует своего: заклеймить метками, утащить к брачному артефакту… Эх…
Пока я грезил о несбыточном, в пещере поднялся ураган и на берегу появилась древняя богиня. Так и хотелось спросить: «Где тебя носит, когда мир бьётся в агонии?»
— Вы должны спасти мир! — перекрикивая завывания ветра, воскликнула та. — Ваше дитя откроет путь для богов! Мы вернёмся!
Дитя?
Ларетта тем временем сменила ипостась. Сидит на мелководье, стыдливо прикрывая женские прелести разметавшимися мокрыми волосами.
— Какое дитя? — уточнил я.
— Ваше… Но она, — старуха кивнула на смущённо краснеющую девушку, — она теперь вельхора. Нужны метки, брак, зачатие.
Ларетта что-то возмущенно залепетала. Кажется, мои догадки верны. Её лерирея совсем кроха. Но может мне послышалось? Ветер не унимается, хотя откуда бы ему тут взяться? Не иначе, как это связано с приходом богини.
— Тогда прочь от источника! — рявкнула старуха, гневно глядя на Ларетту. — Дальше! Ещё дальше! И молись о том, чтобы вновь стать человеком! — выкрикнула старуха, исчезая.
Я обернулся вельхором, приблизившись к опешившей от столь тёплого общения девушке.
— Ларетта, согласишься ли ты стать моей женой? — говорю, боясь услышать набивший оскомину ответ, коими пичкали меня все её сестрицы.
— Соглашусь, но как? — отвечает она, а у меня едва сердце из груди не выскакивает. — Магии нет, — продолжает она. — Артефакт не признает брака.
— Брачный артефакт вон там стоит, — кивнул я в сторону, радуясь, что ранее приволок его сюда, осенённый внезапной идеей.