Впрочем, крестьяне и так не разводились. Чтобы справиться с тяжкой работой, они жили нераздельными семьями, состоявшими из многих поколений. Такие семьи были весьма устойчивыми. Но женщинам, которые вели хозяйство под одной крышей, было трудно сохранять теплые отношения. Особенно тяжко приходилось «молодухам» – младшим снохам и невесткам. Семейный совет состоял из взрослых мужчин семьи, но только «большуха» (жена или мать главы семьи) могла принимать в нем участие.
Позже, в первые десятилетия XIX века, когда расцвел романтизм в духе романов Вальтера Скотта, стало модным думать, что браку должна предшествовать полоса влюбленности, духовной близости. Но в жизни часто бывало совсем иначе, проще, приземленнее. Как известно, в XVIII—XIX веках, как только выпадал снег, из множества помещичьих усадеб в Москву ехали дворянские семьи с невестами на выданье. Москва становилась ярмаркой невест: на балах, прогулках, обедах, в салонах обсуждались и составлялись «партии», знакомились молодые люди. Это было горячее время для свах – немолодых женщин, вхожих в разные дома и занимавшихся подбором пар обычно для небогатых дворян и купцов. Кандидаты в женихи приезжали в гости, и невеста (а главное – ее родители) придирчиво оценивала достоинства кандидата, бракуя негодных. Вся эта процедура в утрированной форме великолепно показана в пьесе Гоголя «Женитьба».
Общество не отрицало любовь как обстоятельство весьма желательное, благоприятствовавшее удачному браку, но все же считало, что главным должно быть состояние и чин жениха, приданое невесты. И если это состояние было хорошее, а рекомендации, данные жениху общими знакомыми, положительными, то родители невесты (а порой и она сама) закрывали глаза на то, что жених намного старше невесты, игнорировали то обстоятельство, что жених мог быть неприятен невесте. Точно так же забывал о всяком романтическом флере, окружавшем брак, и промотавший состояние дворянин, готовый жениться на немолодой, некрасивой, но состоятельной невесте или вдове:
Она была других идей,
Ей не был Занд знаком,
Но дали триста душ за ней
И трехэтажный дом.
Как и раньше, воля родителей была первостепенным обстоятельством при заключении брака, даже если невеста и жених были влюблены или подобное чувство испытывал кто-то из них. Если родители сопротивлялись браку, то молодые либо смирялись с волей родителей, либо невеста бежала из дома, тайно венчалась с женихом в надежде, что в будущем родители их простят. Но такие случаи были достаточно редки – в обществе это осуждали, а государство считало такое поведение преступным. Известно, что при императрице Анне Иоанновне бежавшие и поженившиеся вопреки воле родителей молодые люди были захвачены прямо в брачной постели, брак был расторгнут, женщина возвращена в лоно родительской семьи, а жених-офицер понес дисциплинарное наказание.
Легенды и слухи
Как выбирали невест
Рассказывали анекдот о том, как Екатерина II подбирала невесту для своего внука Константина. Было известно, что из Германии везут трех сестер, из которых предстоит выбрать невесту. Императрица смотрела из окна, как кандидатки в невесты выходят из кареты. Одна вылезла и запуталась в юбке – неумеха! «Не подойдет!» – сказала государыня. Другая вылезала долго и осторожно, как краб – копуша! «Не годится!» – Екатерина махнула рукой. И только третья ловко и сноровисто выпрыгнула, в полете расправив платье. «Эта!» – указал на девицу палец государыни.
В 1780-е годы в жизни известного архитектора Николая Львова произошла романтическая история. Он познакомился и влюбился в Машеньку Дьякову, дочь обер-прокурора Сената. У молодых людей начался бурный роман. Но родители были против – Львов тогда был без места, без положения, беден! Ему отказали не только от руки Машеньки, но и от дома. Влюбленный Львов в отчаянии бродил вокруг дома обер-прокурора, передавал через служанок записки Маше и писал стихи:
Мне несносен целый свет —
Машеньки со мною нет…
Нет, не дождаться вам конца,
Чтоб мы друг друга не любили,
Вы говорить нам запретили,
Но, знать, вы это позабыли,
Что наши говорят сердца.
Видя страдания друга, поэт Василий Капнист, помолвленный с сестрой Машеньки, Александрой, придумал авантюру. На правах жениха он возил на балы Александру и ее сестру. И вот однажды Капнист изменил привычный маршрут и завез девушек на Васильевский остров, в гавань, где стояла маленькая деревянная церковь. В ней уже ждали Львов и священник. Машеньку и Николая обвенчали, потом Капнист и сестры как ни в чем не бывало поехали на бал. Несколько лет скрывали молодые свой дерзкий поступок.
Заглянем в источник
Большую известность получила история страданий Александры Григорьевны Салтыковой, жены В. Ф. Салтыкова, брата царицы Прасковьи Федоровны. Урожденная княжна Долгорукая, она была дочерью крупного петровского дипломата Г. Ф. Долгорукого, который долго не мог защитить дочь от издевательств ее мужа. Салтыков мучил жену голодом, бил ее так, что приходилось «кровавые раны» на ее теле лечить докторам. К тому же Салтыков издевался над женой, открыто живя со служанкой. В конце концов Александра в 1719 году бежала к отцу в Варшаву, где он был русским послом. Пришедший в ужас при виде дочери Долгорукий написал челобитную царю, в которой просил его не приказывать вернуть Александру мужу. Когда по воле царя начался разбор дела в Юстиц-коллегии, то Салтыков все отрицал: «Жену безвинно мучительски не бил, немилостиво с ней не обращался, голодом ее не морил, убить до смерти не желал и пожитки ее не грабил». И далее:
«Только за непослушание бил я жену своеручно, да и нельзя было не бить: она меня не слушала, противность всякую чинила… и против меня невежнила многими досадными словами и ничего чрез натуру не терпела! Бежать же ей в Варшаву было не из чего».
Дело тянулось больше 10 лет, и лишь в 1730 году супругов развели, но Александре пришлось уйти в монастырь.
Г. Скородумов. Портрет княгини Е. Р. Дашковой.
Четвертый год как я женат… – писал с отчаянием Львов, – легко вообразить извольте, сколько положение сие, соединенное с цыганскою почти жизнию, влекло мне заботы… Сколько труда и огорчений скрывать от людей под видом дружества и содержать в предосудительной тайне такую связь… Не достало бы, конечно, ни средств, ни терпения моего, если бы не был я подкрепляем такою женщиною.
Только через четыре года удалось получить согласие родителей. Лишь в последний момент, когда все было готово к венчанию, молодые люди открыли свою тайну потрясенным родителям, и те, чтобы приготовления не пропали даром, обвенчали вместо Маши и Львова лакея и горничную.
Большую роль в заключении браков по традиции играли свахи, собиравшие информацию о потенциальных женихах и невестах и помогавших (не безвозмездно) родителям подобрать своему ребенку соответствующую пару. Свахами, как правило, становились купчихи и мещанки. Они обычно красились и одевались очень ярко. Турецкие шали и броские платья выделяли их из толпы. Свахи, обслуживавшие дворянские семьи, одевались по-европейски, но вели свои дела так же. Для них составить пару, добиться заключения брака становилось выгодным бизнесом.
Несмотря на изменения, введенные Петром Великим в семейную жизнь русского человека, в XVIII веке муж обладал огромной властью над женой, его с большим доверием слушали судьи при разводе, он оставался безраздельным хозяином общей собственности семьи. Самым обычным в семье были побои и издевательства над женщиной. Такие дела редко становились достоянием общества или разбирательства в суде или ином государственном учреждении.
Женщине была полностью закрыта дорога к должностям и званиям. Лишь в екатерининскую эпоху произошли изменения – директором Академии наук была назначена княгиня Е. Р. Дашкова, пожалуй, первая в России женщина на государственной должности. Но это была особенная женщина.
Но все же в женском обществе России Дашкова была исключением. Больше женщин на высших постах не было (впрочем, как и сейчас). Но тогда парадокс состоял в том, что три четверти XVIII века на русском престоле были одни женщины, однако это не меняло пренебрежительного отношения к способностям женщины. Это было тогда общим местом. Разрабатывая в 1730 году проект создания особого совета при императрице Анне Иоанновне, историк В. Н. Татищев приводил такой аргумент в пользу создания совета: «Понеже женская природа к трудам неудобна». Такое отношение к женщине, как неполноценному существу, сохранялось многие десятилетия и позже. Считалось, что нанесенное лично женщине оскорбление ее не касается, оскорбленным лицом считался ее естественный защитник (муж, отец, брат и т. д.), который и должен был наказать обидчика.
Действующие лица
Княгиня Екатерина Дашкова
Екатерина Романовна Воронцова (в замужестве Дашкова) родилась в 1744 году в знаменитой семье Воронцовых. Во времена императрицы Елизаветы ее отец Роман Воронцов стал очень богат, прославился неимоверной жадностью и нахальством, получил даже прозвище «Роман – большой карман». Однако девочка воспитывалась в доме брата Романа канцлера М. И. Воронцова, который дал ей прекрасное домашнее образование. Катя Воронцова была истинное дитя Просвещения. Она выросла тогда, когда имена Вольтера, Монтескье, Дидро произносились с придыханием и восторгом. Россия была открыта для идей Просвещения, и юная девушка много читала, как некогда юная Екатерина – будущая императрица, проходила свои «домашние университеты» у горы французских книг.
Однажды зимой 1761 года в доме Воронцовых эти женщины встретились. Великая княгиня Екатерина Алексеевна, стоявшая на пороге своей бессмертной славы, познакомилась с девочкой Катей Воронцовой, поговорила с ней, похвалила… и совершенно влюбила в себя. В мире довольно пошлом, прозаичном, окружавшем Екатерину Воронцову, эта умная, образованная, 32-летняя великая княгиня казалась ей лучом света, и 15-летняя девушка решила посвятить себя всю великой