— Понятно. — Катон непоколебимо встретил его взгляд. — Почти наверняка наступит момент, когда я отдам тебе приказ, который подвергнет твою жизнь опасности. И ты подчинишься этому приказу.
— Я не боюсь опасности. Иначе я бы не выбрал ту жизнь, которая у меня есть. Прикажи мне во что бы то ни стало проложить опасный курс; Я буду следовать ему до конца, к чему бы он не привел. Но я не буду следовать глупому приказу. Я достаточно хорошо тебя узнал, чтобы понять, что ты не из тех офицеров, которые играют в игры с жизнями своих подчиненных. Я доверяю твоему мнению и уважаю тебя. Я не говорю такие слова легкомысленно, префект Катон.
Катон тщательно взвесил слова собеседника. Возможно, он говорил правду. Точно так же было возможно, что он знал Катона достаточно хорошо, чтобы попытаться воззвать к его гордости, но только после того, как завоевал его уважение, так что он мог быть более склонен принимать похвалу за чистую монету. Попытка последовать логике рассуждений агента начала сбивать Катона с толку и у него разболелась голова. Возможно, лучше доверять действиям этого человека, чем его мотивам. В конце концов, показательны не мысли, а поступки. Кроме того, с таким философским подходом к условному подчиненному было легче справиться. «Клянусь богами, — подумал он, — неужели я пришел к этому? Неужели общение с Аполлонием заставило меня формировать из разрозненных мыслей такие извилистые рассуждения?». Он перефокусировал свои мысли и откашлялся.
— Очень хорошо. Тогда мы поняли друг друга.
Его взгляд привлекло движение, и он оглянулся и увидел, что писарь спешит через двор в сопровождении центуриона, который застегивал пряжку своего ремня с гладием поверх лорики скваматы. Катон заметил, что это был невысокий жилистый мужчина, седина только слегка успела затронуть его шевелюру вокруг тонкого угловатого лица, а выразительные глаза были темными. Когда они вошли в здание, он и писарь встали по стойке смирно и отсалютовали.
— Центурион Массимилиан прибыл в ваше распоряжение, господин.
Катон ткнул пальцем. — Меня зовут префект Квинт Лициний Катон. Император назначил меня командовать миссией по разгрому разбойников, действующих в этой провинции. По всем военным вопросам мои полномочия превосходят власть наместника. Это означает, что каждый солдат, морской пехотинец и моряк на острове несут ответственность передо мной до тех пор, пока моя задача не будет выполнена. Это понятно?
Массимилиан утвердительно кивнул. — Да, господин.
Катон указал на Аполлония. — Это мой, эм, командир разведчиков. Он не имеет официального звания, но с ним следует обращаться как со старшим центурионом.
Если центурион Массимилиан и имел какие-либо сомнения относительно роли Аполлония, он был достаточно мудр, чтобы держать свои мысли при себе, а выражение его лица оставалось нейтральным, когда он вновь ответил. — Да, господин.
Аполлоний склонил голову набок. — Командир разведчиков? Это звание, с которым я могу жить.
— Тогда будем надеяться, что ты проживешь достаточно долго, чтобы насладиться им. — Катон снова обратил внимание на центуриона. — Насколько я понимаю, ты старший центурион Шестой Галльской когорты.
— Да, господин.
— И я так понимаю, что префекту Вестину не очень-то удобно в лагере.
— Господин?
— Из того, что мне уже доложили, я понял, что префект предпочитает проводить большую часть времени в Каралисе.
Центурион быстро взглянул на стоявшего рядом писаря, но тот продолжал пристально смотреть вперед.
— Ну? — Катон приподнял бровь.
— Вестин часто имеет дела в Каралисе, господин. Я должен командовать в его отсутствие.
— Частые дела? — усмехнулся Аполлоний. — Личные или деловые?
— Не мне утверждать… господин.
— Но ты же знаешь, — спросил он. — Не так ли?
Воцарилась тишина, пока центурион пытался составить ответ, который не поставил бы его командира в невыгодное положение. По крайней мере, это его качество понравилось Катону. Тем не менее, ему нужно было знать, в чем состоит игра Вестина, чтобы оценить, будет ли префект приобретением или помехой.
— Я, так или иначе, узнаю, Массимилиан. Ты можешь либо задержать меня сейчас, чего я не прощу, либо ты можешь сказать это прямо и избавить меня от необходимости тратить время на поиски деталей. Как мы поступим?
Центурион принял решение с похвальной скоростью. — Префект купил виллу недалеко от Каралиса год назад, господин. У него на земле есть солеварни, и он экспортирует ее в Рим. Там же живет его семья.
— Ах! — усмехнулся Аполлоний. — Деловые и личные. Я был почти прав.
Выражение лица Катона оставалось суровым, когда он впился взглядом в Массимилиана. — Значит, ты отвечаешь за состояние этого форта. Не так ли?
— Я бы согласился с этим утверждением, господин, если бы префект не настаивал на том, чтобы я лично передавал каждое решение о ведении дел когорты ему. — Горечь в тоне человека была безошибочной.
— Каждое решение?
— Я с трудом могу даже дерьмо выгрести из лагерных латрин без письменного разрешения, господин.
Аполлоний переплел пальцы и опустил руки, чтобы поломать суставы.
— Совершенно очевидно, что префект — это человек, который любит издалека проявлять гений командования. Мне не кажется, что это лучший способ выполнять свои обязанности.
— Нет, — отрывисто сказал Катон. — Так не пойдет. Нисколько. Писарь!
Мужчина шагнул вперед. — Господин.
— Отправь сообщение Вестину. Скажи ему, что я хочу, чтобы он немедленно вернулся в форт. Каков самый быстрый способ передать ему сообщение?
— По морю, господин. Прибрежные посыльные судна приходят и уходят почти каждый день.
— Тогда подготовь мое послание, чтобы я мог заверить его своей печатью и доставь его на первое же судно, направляющееся в Каралис. Выполнять!
Писарь поспешил к своему столу, вытащил дощечку и принялся за работу. Катон вышел из здания во двор. — Аполлоний, Массимилиан, пройдемте со мной.
Они пошли в ногу, пересекая замкнутое пространство, греясь на солнышке. Из-за стен здания доносились людские крики и топот солдатских калиг.
— Я приказал своим офицерам собрать когорту на плацу, — объяснил Катон центуриону.
— Вашим офицерам, господин?
— Верно. Я привел с собой несколько хороших людей из преторианской гвардии. Они здесь, чтобы привести войска гарнизона в форму, чтобы мы могли положить конец распоясавшемуся разбою на этом острове.
— Отлично. — Массимилиан проворчал. — Давно пора.
Катон бросил на него быстрый взгляд и увидел блеск в глазах центуриона.
— Как долго ты служишь в Шестой Галльской?
— Два года, господин.
— А до этого?
— Двадцатый легион, господин. Я был опционом. Был ранен во время кампании в Британии и получил звание центуриона во вспомогательных войсках. Не могу сказать, что это оказалось лучшим решением, которое я когда-либо принимал.
— Что, Британия? — впервые улыбнулся ему Катон. — Место, где мои зубы прорезались наружу. Второй легион.
— Значит, вы были одним из парней Веспасиана? Прекрасный легион! Спас наши задницы за пределами Камулодунума, когда Каратак устроил нам свою ловушку. — Массимилиан нахмурился, вспомнив тот кровопролитный бой. — Для меня большая честь служить с офицером Второго легиона, господин.
— Я тогда не был настоящим офицером. Скорее свежеотчеканенным опционом.
Массимилиан испытующе посмотрел на него и подумал, прежде чем продолжить. — Вы очень хорошо поработали, господин. От опциона до префекта всего за десять лет. Совсем неплохо.
Они вышли на via Principalis лагеря и последовали за последними вспомогательными пехотинцами, бежавшими трусцой к декуманским воротам и плацу за ними. Когда они подошли к воротам, Катон услышал стук копыт лошадей по обожженной земле и, обернувшись, увидел около пятидесяти всадников, выехавших из конца конюшни и несущихся к воротам. Он махнул своим товарищам в сторону и пронаблюдал, как конный контингент когорты проносится мимо. Животных явно плохо кормили, и их натужная рысь указала на то, что их еще и плохо тренировали. Их шкуры были тусклыми из-за отсутствия ухода, а седла и уздечки выглядели изношенными.
Пока пыль кружилась за ними, Аполлоний прикрыл рот тыльной стороной ладони и произнес приглушенный комментарий. — Обременять этих разбитых кляч еще и всадниками кажется почти жестокостью. Я сомневаюсь, что они проскачут больше пары километров, прежде чем их легкие разорвутся, они ни на что не сгодятся в предстоящей кампании.
Катон мрачно кивнул и повернулся к Массимилиану. — Как ты объяснишь это позорное зрелище?
— Как я уже сказал, я присоединился к когорте пару лет назад, господин. За это время численность когорты не увеличилась ни разу. Большинство этих животных почти бесполезно. Префект тоже был озабочен этим и запросил у пропретора средства на покупку новых. Не то чтобы на острове не хватало хороших верховых животных. Они разводят лучших лошадей Империи. Несколько месяцев назад я подал собственную просьбу, но ничего не получил в ответ из канцелярии наместника, а затем, когда в следующий раз префект вернулся из Каралиса, он устроил мне выволочку за превышение полномочий, — он пожал плечами. — Вот как устроены дела здесь. Думаю, Сардиния слишком долго была тихой заводью Империи.
— Это скоро изменится, — сказал Катон. — Ну, приступим к смотру всей когорты.
Они последовали за небольшой колонной всадников из каструма на ровную площадку за ним. Строй когорты формировался поцентурионно, а конный отряд занял свое место на правом фланге. Плацин и другие преторианцы ждали на смотровой площадке сбоку от плаца. Катон присоединился к ним не сразу, а медленно шагал вдоль авангарда построения, время от времени останавливаясь, чтобы более внимательно рассмотреть людей и их снаряжение. То, что относилось к внешнему виду лошадей, казалось, подходило и ко многим солдатам. Некоторые выглядели достаточно старыми, со сморщенными конечностями, запавшими глазами и сморщенными ртами, в которых недоставало многих зубов. Как и у большинства вспомогательных подразделений, их доспехи представляли собой смесь из кольчужных и чешуйчатых доспехов. Однако на некоторых была и лорика сегментата. Приятно было видеть, что были приложены хотя бы некоторые усилия, чтобы шлемы были отполированы, а оружие и доспехи не заржавели. Их овальные щиты были украшены индивидуальными узорами — явление, которое Катон находил все менее терпимым теперь, после того как он привык к стандартизированному внешнему виду преторианской гвардии.