Катон собрался с силами, размышляя над словами агента. Было приятно получить похвалу от человека, чьи навыки и ум, по крайней мере, соответствовали его собственным. И все же, будучи осторожным существом, он инстинктивно насторожился. По его мнению, те, кто хвалил его, были либо слишком легкодоступны, либо не обладали достаточной проницательностью, чтобы увидеть его таким, каким он был на самом деле: человеком, раздираемым сомнениями в себе, чья храбрость рождалась из страха показаться трусом. Если бы они только знали, как его мужество превращается в лед каждый раз, когда он идет в бой, и как он боится поражения, их похвала быстро превратилась бы в презрение.
Он встал и проверил, как стоит на ногах, после чего подошел к своему походному сундуку и достал оттуда широкий военный ремень. Застегивая его на талии, он поморщился, увидев, что пряжку нужно затянуть еще на два отверстия дальше, чтобы она подходила к его заметно подисхудавшему телу. Сделав глубокий вдох, он вышел из комнаты, пересек коридор и вошел в таблиний командира когорты.
В тот момент, когда он уверенно шагал по комнате к столу, префект Тадий поднялся со скамьи у двери и холодным взглядом посмотрел на него. Это был худой, угловатый человек, который казался не более чем жердью, на которую можно было повесить тунику и доспехи. У него были темные глаза и ненатурального цвета каштановые волосы, которые свисали на лоб, прямые и блестящие от какого-то масла.
— Я провел здесь целый день в ожидании, — прорычал он, его акцент был носовым и хорошо выработанным.
— Я понимаю. С другой стороны, я ждал твоего прибытия в Таррос не один день, так что тебе не на что жаловаться. — Катон пристально посмотрел на другого офицера, не желая, чтобы тот проявлял дальнейшее неповиновение. Через мгновение взгляд Тадия переместился через плечо Катона в сторону ближайшего окна.
— У меня были дела в Тибуле.
— Дела настолько важные, что ты не выполнил мой приказ? Какие именно это могут быть дела?
— Наместник Скурра потребовал, чтобы я завершил подготовку к обороне города до того, как приеду сюда.
— Оборона? Против кого? Ближайший враг находится более чем в полутора сотнях километров от Тибулы. Это бредовое оправдание, префект. Более того, военная субординация заканчивается здесь. — Катон стукнул кулаком по столешнице. — Ты получаешь приказы от меня, а не от Скурры. Если ты снова не исполнишь мой приказ в точности, я отстраню тебя от командования и отправлю обратно в Рим.
У Тадия от удивления отвисла челюсть.
— Ты не посмеешь. У меня есть друзья в Риме, которые…
— Молчать! Ты вообразил, что ты первый человек, который мне угрожает? Мне плевать на то, какие друзья у тебя и у этого толстого болвана Скурры в Риме. Я больше чем уверен, что они из той же ткани, что и ты: праздные тупицы с высокомерным чувством права на государственные должности и военные звания, которые должны быть уделом людей с большим талантом, которые заслужили свое право на эти звания…
Катон сделал паузу, злясь на себя за то, что позволил своему нраву выдать свои мысли. Он опустился на стул и продолжил уже более спокойно: — Теперь ты знаешь, где ты стоишь, Тадий. Не испытывай более мое терпение и власть. Это ясно?
— Да… господин.
— Хорошо. Теперь не будем терять время. — Катон просмотрел план кампании, прежде чем перейти к конкретным приказам для Четвертой Иллирийской. — Твоя когорта должна выступить из Тибулы, как только ты туда вернешься. Возьми с собой местное ополчение и собери любые другие силы в городах, через которые будешь проходить.
— Местным магистратам это не понравится.
— Неважно. Ты скажешь им, что приказы исходят от меня, и я тот, с кем надо разбираться, если они захотят пожаловаться. В любом случае, ополченцы должны присоединиться к тебе. Дай им понять, что они должны считать себя подчиненными военной дисциплине. Любой, кто откажется присоединиться к твоему маршу или попытается сбежать, будет рассматриваться как дезертир и понесет соответствующее наказание. Никаких исключений. Понятно?
Тадий кивнул.
— Ты направишься к Капут Тирси и построишь там походный лагерь. Также ты построишь аванпосты, чтобы прикрыть все дороги и тропы между ним и морем. До окончания кампании их будут охранять ополченцы. Твоя когорта будет прикрывать заставы, если они подвергнутся нападению, но ты не должен преследовать врага. Ты и твои укрепления будут наковальней для молота в виде моих людей. С морскими пехотинцами с нашей эскадры, прикрывающими прибрежные поселения, мои колонны заставят врага повернуться и идти к тебе, а мы будем уничтожать их поселения и лагеря по мере продвижения. Как только ловушка захлопнется, мы раздавим их между нами.
Тадий задумался на мгновение, прежде чем ответить.
— Кажется, все достаточно просто.
— Я рад, что ты так считаешь, потому что у тебя не будет права на оправдания ошибок при выполнении моих приказов. Если каждый будет играть свою роль, все должно закончиться до наступления осени.
— А что с добычей?
— А что с ней?
— Получается, что твои колонны возьмут большую часть пленных врагов, а также разграбят их поселения. Что получат от этого остальные? Я и мои люди, а также люди из флота?
— Будут справедливые доли от выручки с аукционов пленных и любых крупных тайников с сокровищами, которые попадут в наши руки. Доволен?
— Очень. — Тадий впервые улыбнулся. — А как на счет ополчения?
— Они получат свою долю, как и все остальные, — сказал Катон. — Перспектива вознаграждения может излечить их от недовольства тем, что их заставили покинуть свои дома на несколько месяцев.
Улыбка Тадия померкла. — Для остальных это будет означать меньше добычи.
— Верно, но на твоем месте я бы спал спокойнее, зная, что ополчение заинтересовано в прикрытии моей спины… Что-нибудь еще хочешь сказать?
— Мне пришло в голову, что есть еще один фактор, который ты должен учитывать в своем плане.
— Ты имеешь в виду чуму?
— Да, господин. Из того, что я слышал с тех пор, как добрался до Тарроса, она сильно поразила Каралис, и есть опасность, что она может распространиться по всему острову. Он прочистил горло. — Мне сказали, что ты тоже. заболел?
— Да, это правда. Но теперь я выздоровел.
Тадий посмотрел на него с сомнением. — Если ты так говоришь, господин… Если чума распространится, это может повлиять на нашу кампанию.
— Тогда будем надеяться, что сначала мы разберемся с врагом, — резко сказал Катон. — Что-нибудь еще?
Префект ненадолго задумался и покачал головой.
— Я подготовлю письменные приказы, и ты сможешь отправиться в Тибулу, как только они окажутся у тебя в руках. В Капут Тирси тебя ждет запас провианта для твоих войск. Этого должно хватить на ближайшие два месяца. — Катон жестом указал на дверь. — Ты свободен, префект Тадий. Я ожидаю от тебя сообщения в течение следующих десяти дней о том, что твои люди на позиции в Капут Тирси. Не разочаруй меня.
— Я сделаю все возможное, — ответил Тадий и вышел из таблиния.
Плечи Катона устало опустились, когда он склонился над своим столом. Он был раздосадован тем, что краткое совещание утомило его. Сколько еще дней должно пройти, прежде чем он сможет выйти на поле боя?
В дверь постучали, и Аполлоний вошел, не дожидаясь ответа.
— Я так понимаю, с префектом Тадием обменялись резкими словами, судя по его выражению лица, когда он вылетел в коридор.
— Я сказал то, что нужно было сказать. Я отдал ему приказ. Убедись, что он получит письменную версию приказа перед отъездом. Я хочу, чтобы Четвертая Иллирийская была готова к походу как можно скорее. Передай это Плацину. Мы отправимся в Августис с первыми лучами солнца. Пол центурии должно хватить, чтобы удержать оборону и успокоить местных жителей. Они должны быть выбраны из тех, кто слишком стар или непригоден для кампании.
— Говоря о физической форме, ты уверен, что к завтрашнему дню достаточно восстановишся?
— Так или иначе. Мы должны нанести удар по врагу, пока чума не успела распространиться на наши силы. Нам нужно вернуть конную колонну, так что центуриону Игнацию придется взять одну из пехотных центурий, чтобы заменить наших конников на блокпостах вокруг Каралиса.
— Мне послать за ним?
— Нет. Мне нужно отдохнуть. Просто передай ему приказ. Он примет командование над Шестой когортой и завтра отправится в Каралис. Скажи ему, чтобы он забирал всех ополченцев, которых встретит по пути.
Аполлоний закусил свою губу.
— Ты немного перегибаешь палку, если можно так выразиться. Если лишить города их ополчения, чтобы пополнить наши ряды, они останутся беззащитными.
— Я должен рискнуть. Нам нужно как можно больше людей, чтобы дать бой врагу. Если мы просто попытаемся защитить каждый город, форт и аванпост, то в итоге не защитим ни одного из них, когда враг решит отбирать их у нас по одному.
— Это правда.
— Я рад, что ты согласен, — ответил Катон, вставая и направляясь к двери. — Теперь оставь меня и передай приказ.
— Да, господин.
Добравшись до спального места, он ослабил ремень и позволил ему соскользнуть на пол, после чего рухнул на кровать. На нем все еще были калиги, и он решил немного отдохнуть, прежде чем снять их. Лежа на спине, он закрыл глаза. Он слышал приказы центуриона, который проводил строевую подготовку недалеко от здания штаба. В этот поздний час, скорее всего, эти люди были в наказании за какие-то нарушения, совершенные в течение дня. После шума волн, разбивающихся о скалы, который сопровождал его лихорадку последние несколько дней, на территории каструма было непривычно тихо. Мысли Катона вернулись к словам Аполлония о том, что он в полном порядке и готов вернуться к командованию. Он боялся, что крепкого сна будет недостаточно, чтобы подготовить его к предстоящим трудностям и опасностям. В течение нескольких ударов сердца его разум терзали сомнения и страхи, а затем он погрузился в глубокий сон, так и не сняв калиг.