Они выпили, и Виктор, переведя взгляд с Владимира на Аверина, спросил:
— И все-таки про князя Рождественского я не совсем понял. Если он издевался над Ариной и ломал ее волю, то о какой привязанности речь?
Аверин задумался, как лучше объяснить.
— Связь — это не только привязанность, это может быть и зависимость. Див будет чувствовать связь, даже если хозяин избивает и мучает его, но вкладывает в пытки свои эмоции. И это действует в обе стороны. Рождественский нуждался в своем фамильяре. Через Арину он удовлетворял свои самые сильные страсти. И испытывал очень много эмоций. Пытая и мучая ее, он получал наивысшее удовольствие. И это очень сильно укрепляло их связь. Но связь нездоровую. Он всегда конкурировал и всегда сомневался в своих силах. Арина чувствовала его неуверенность, не уважала его и заражалась его мировоззрением. Не зря считается, что в доме, где приняты понятия чести, и фамильяр честен и предан. И наоборот. Помните, на причале Рождественский сначала напал, а потом вдруг легко сдался?
Виктор кивнул.
— Так вот. Он мог сбежать. Но в тот момент сдалась, потеряв все силы, Арина. И он просто не смог заставить себя сопротивляться. А когда Владимир сожрал Арину, воля Рождественского рухнула окончательно. Началась ломка. Я думаю, немаловажную роль также сыграло предательство Арины. Князь полностью доверял ей. Но он ошибся. Арина специально приняла облик Лизы, понимая, что я узнаю девушку. И она привела нас в отель, правильно, Владимир?
Владимир поднял взгляд от уже почти пустой тарелки. Деликатесы, приготовленные Маргаритой, таяли на глазах.
— Она много лет покорно терпела. Шанс призвать хозяина к ответу появился, только когда он начал в большом количестве убивать людей.
— Она составила план и действовала по нему? — уточнил Аверин.
— Да. Она подготовила несколько дивов, научив их сохранять и запечатывать память в своем теле. Это очень непростой процесс. Все вы знаете, что, умирая, тело дива постепенно распадается и исчезает. Но если див умеет себя запечатывать, его тело сохраняет подобие сознания довольно долго, месяцы и даже годы. И Арина стала ждать удобного случая, чтобы отправить послание. Для этого надо было подкинуть тело туда, где бы его точно нашли. А поскольку преступление связано с дивом, передали бы в Управление.
— Значит… та дива все чувствовала? — пробормотал Аверин.
— Определенно. Когда мы приехали, ее тело уже очистили от серебра, но все равно я ощутил ее боль.
— Получается, Арина специально подкинула тело туда, где работал ледокол, нанятый Рождественским? Чтобы связать с ним?
— Да. Личность князя она раскрыть не могла, на этот счет у нее был четкий и подробный приказ. Поэтому она попыталась навести наших сотрудников на определенный след, но, к сожалению, мы не поняли. Зато поняли вы.
— За это надо сказать спасибо Кузе. В гостях у Рождественского он догадался, что его дива — не фамильяр. И нашел похищенных девушек. А потом спас их. Так что предлагаю выпить за Кузю.
— А может, за меня вы, Гермес Аркадьевич, компота выпьете? Он вкусный, клубничный. И полезный, — вздохнул Кузя.
А Владимир, поняв, что к нему вопросов больше нет, снова вернулся к еде. Аверин улыбнулся. Маргарита очень обрадуется, узнав, что плоды ее трудов не пропали зря и гости съели все угощение. Кузя не отставал от Владимира, и Аверин уже начинал опасаться, что еды может не хватить.
— А мне кажется, вы немного умаляете роль Управления. — Виктор выпил и посмотрел на Мончинского. Тот смутился, но ответил с достоинством:
— Ничуть. Мы просто выполняли свою работу и, смею надеяться, настолько хорошо, насколько могли. Ведь мы не знали о пропавших девушках. Но за очень короткое время подготовили операцию и смогли внедриться в этот вертеп. — Он улыбнулся немного смущенно. — Владимир упоминал, что для него зрелище пыток не в новинку. Но я, признаться, был в полнейшем шоке и без поддержки Владимира вряд ли бы долго там продержался.
— Вы отлично держались, по крайней мере, когда я увидел вас на сцене, — похвалил молодого колдуна Аверин. На щеках Мончинского появился легкий румянец.
— Благодарю. Но вы появились очень вовремя. Сами бы мы еще долго пытались выйти на Рождественского.
— А девочки бы погибли… — тихо проговорил Фетисов. — И скольких бы еще замучили… Там, в подвалах, было несколько дивов второго и даже первого класса… их не удалось спасти. Их хозяева… они их просто бросили.
На некоторое время повисло молчание.
Аверин первым нарушил его:
— Расскажите, как вы подготовили операцию, — обратился он к Мончинскому. Было заметно, что своим первым серьезным заданием молодой колдун очень гордится.
— Начало я уже рассказывал, — ответил тот. — Мы нашли человека, который устраивал представления и сдавал своего фамильяра в аренду. По вашему совету, Гермес Аркадьевич, на него уже заведено дело за оскорбление имперских регалий и глумление над победой Империи. Возможно, он сядет на несколько лет, хотя ему обещали послабление за сотрудничество.
— О, что там за оскорбление? — заинтересовался Виктор.
— Этот человек заставлял своего фамильяра изображать «пленного фашиста», а зрители за деньги могли наказать его по своему вкусу. На спине у «фашиста» была вырезана свастика, а серебряные колодки украшали двуглавые орлы.
— Как только можно было до такого додуматься, — поморщился Виктор.
— Фамильяр менял личины немцев, — сказал Аверин, — вряд ли для кого-то секрет, откуда они могли у него взяться. Этот див сражался в войну. И это тоже надо упомянуть на суде. Может быть, как-то удастся добиться его конфискации и передачи родственникам. Надеюсь, в этой семье не все ублюдки.
— Мы постараемся, — пообещал Мончинский.
Владимир отложил вилку. Он теперь спокойно брал еду сам, и она перестала исчезать с такой невероятной скоростью. Аверин посмотрел на дива и подумал: «Когда он в последний раз ел что-то приличное, а не баланду? И ел ли вообще?»
— Колодки настоящие, — сказал Владимир. — В таких держали пленных немецких дивов, пока допрашивали их колдунов. Клетки возить с собой было тяжело, колодки и цепь — намного проще. Как только колдун отдавал свой талисман владения, дива освобождали, и его привязывал наш колдун. Но многие пленники не говорили, где спрятали талисман, или вообще выбрасывали.
— Ого, — удивился Виктор, — я не знал этого. Ты ведь тоже был на войне, Владимир?
— Конечно.
— Жаль, Виктор, вы не видели его немецкую личину, — заметил Аверин. — Словно с плаката, изображающего истинного арийца.
— Я могу показать, — сказал Владимир.
— Если не трудно, — попросил Виктор.
Владимир мгновенно преобразился. Раздался в плечах, черты лица неуловимо изменились, волосы стали еще светлее и короче. Только глаза остались такими же светло-голубыми. Перед ними сидел «немец», которого Аверин видел на сцене.
— Ничего себе, — восхитился Виктор, и Владимир вернулся в свой обычный облик.
— А откуда такой колоритный парень? — поинтересовался Аверин. — На простого солдата или офицера не похож. Видна порода.
— Он был боевым колдуном СС, — подтвердил Владимир.
— Ого, — с уважением проговорил Виктор, — убить такого колдуна было не так и просто. Как же ты до него добрался?
— Я служил ему.
Все ошарашенно замолчали.
— Но… — первым обрел дар речи Мончинский, — но я же смотрел твое личное дело. Ты всегда служил Империи и начал службу еще в Тайной канцелярии?!
— Так и есть. Меня внедрили к этому колдуну для выполнения важного задания.
— Так ты… — догадался Аверин, — был разведчиком, Владимир?
— Да.
— Подождите, это как? — Виктор провел себе пальцами по шее, изображая ошейник, и посмотрел на колдунов. — Разве хозяин у дива… ну, не один? Как вообще можно внедрить дива к чужому колдуну? Чтобы он потом снова вернулся… ну вы меня поняли, да?
Аверин развел руками. Мончинский и Фетисов с удивлением уставились на Владимира.
— Было сделано что-то вроде временного подчинения? — предположил Аверин. — Но как получилось, что немецкий колдун этого не знал? Он тоже был завербован? Расскажи, пожалуйста, Владимир.
— Да, расскажи, — поддержали все, особенно Кузя. Его глаза горели в предвкушении интересной истории.
— Странно, что вы не знаете, ваше сиятельство. — Владимир посмотрел на Аверина. — Это запрещенная техника, но вы должны были о ней знать.
— Именно я?.. А! Я, кажется, начинаю понимать…
— Все верно. Сейчас техника утеряна, и повторить ее не удалось. Ваш отец, ее создатель, погиб, не успев передать свои знания.
— Да, он проводил уникальные операции и создавал для них специальные заклятия. Жаль, я был слишком мал, чтобы что-то понять…
— Я вас помню. Вас и вашего брата. Меня привозили в поместье к вашему отцу.
Аверин молча смотрел на Владимира. Легкий хмель, ударивший было в голову, испарился без следа.
— Ты… расскажешь мне? — наконец спросил он.
— Хорошо. — Владимир отодвинул тарелку и взял в руку свой бокал. — Могу ли я попросить налить мне еще немного вина? — Он вопросительно посмотрел на своего хозяина.
— Конечно. — Мончинский поспешно схватил бутылку и налил в бокал.
Владимир приложил его к губам, едва коснувшись. И заговорил:
— Див, принадлежащий Адольфу Гитлеру, был ключевой фигурой в этой войне. Его тщательно скрывали и защищали. И добраться до него не было никакой возможности. Все попытки внедриться в высшие эшелоны власти, туда, где находились люди, знающие информацию о гитлеровском монстре, провалились. Наши разведчики либо гибли, либо не могли подобраться к нужным людям. Единственное, что удалось добыть, — список доверенных лиц, которые знали, где прячут монстра. Разведчики-люди не справлялись. Нужно было придумать что-то кардинально новое и необычное. Его сиятельство граф Аркадий Филиппович разработал особую технику ошейника. В процессе его создания колдун отдавал диву очень много своей крови, настолько много, что сам оказывался на грани жизни и смерти. Поэтому связь получалась подобной связи с фамильяром. Сам ошейник размещался у дива вокруг позвоночного столба, под кожей и мышцами. Помещали его туда через специальные разрезы. После того как разрезы заживали, не оставалось никаких следов. Меня привезли в ваше поместье, и его сиятельство провел обряд и сделал операцию. Ассистировал ему фамильяр Анонимус, и он же сторожил меня после операции, тогда у нас еще был примерно одинаковый уровень силы.