Император наклонил голову. Улыбка почти исчезла с его лица, зато во взгляде появилось любопытство.
— Это Метельский вам такое сказал? — поинтересовался он. — Что я убил ваших родителей?
— Почти. Он сказал, что приказ отдал император Владимир, но уже тогда за всеми его действиями стояли вы.
— Долго думал старик… и решался долго. Люди — удивительные существа. Способны убедить себя в чем угодно, чтобы оправдать в собственных глазах свою же подлость. Я не отдавал приказ уничтожить «Вектор». И никак не влиял на решение государя. Однако, не скрою, сделал выводы. И именно тогда решил взять власть в свои руки и не передавать никаким наследникам. А потом уже позаботился о том, чтобы наследников не было.
— И… как же вы «позаботились»? — Аверин посмотрел с интересом.
— Зачем бы вам это знать? — Император усмехнулся. — Что же, у меня полно женских личин, и я отлично чувствовал, как лучше всего утешить овдовевшего императора, к тому же не доверяющего никому, кроме меня. Под конец он даже в уборную не ходил без моего сопровождения.
— Погодите, вы утверждаете, что «Вектор» приказал уничтожить император Владимир? Но зачем ему это было нужно? Неужели только ради того, чтобы скрыть тайну вашего «усыновления»? Ведь он планировал наследника. Разве нельзя было просто отлучить моего отца от двора? И вернуть, когда родится нормальный ребенок? Если вы тут ни при чем, тогда в чем дело? И в чем провинились остальные сотрудники базы? Моя мать? Убить стольких ради того, чтобы избавиться от одного… какое-то нечеловеческое решение.
— Наоборот, очень человеческое, — неожиданно жестко сказал император, встал со стола и принялся расхаживать по комнате. — Видите ли… когда человек начинает скрывать какую-то тайну, ему начинает казаться, что все вокруг что-то знают или подозревают. И начинает подозревать сам. А особенно когда окружающая обстановка располагает. Война затянулась, в стране начался голод, росло недовольство среди населения, в том числе и среди колдунов. Уже едва ли не в открытую сыпались обвинения в плохом управлении. Собственно, это и была основная причина подлога. А его величество стал очень нервным и подозрительным. Аркадий Филиппович же в письмах к своему «другу» совершенно не стеснялся в выражениях. И постоянно порывался приехать в столицу и объяснить «бездарным тыловым генералам», почему для них едва ли не каждое нападение гитлеровского монстра — непредсказуемая катастрофа. Это я вам цитирую, я читал их переписку. В одном из последних писем ваш отец перешел все границы и обругал его величество «нерешительным болваном». И на этом переписка прекратилась. А его величество почему-то уверился в том, что «друг» все знает. И Аркадий Филиппович был отправлен в «Вектор», на передовые позиции. А потом… в конце концов эта база стала местом ссылки всех неблагонадежных. Когда же я расправился с главным врагом, большое количество дивов и колдунов стало не нужно, и его величество решил, что в «Векторе» просто не мог не созреть заговор.
— И… он приказал убить всех? Невозможно в это поверить.
— Вы же не думаете, что я вам лгу? — улыбнулся император. — У дивов, даже очень сильных, нет такой способности.
Аверин опустил глаза.
— Я всю жизнь считал, что они были друзьями…
Император подошел, снова присел на столик и дотронулся до его плеча. Такой человеческий жест.
— Как вы знаете, после войны начались серьезные изменения. Запрет на содержание колдунами дивов первого класса ввели еще Романовы. Но он не очень-то соблюдался. После войны же гайки полностью закрутили. Многих дивов отправили в Пустошь. А государственных стали привязывать всего на год и выставлять приоритетом защиту императорской власти.
— Это чтобы ослабить колдунов, так? Не дать им возможности объединиться и справиться с вами?
Император наклонил голову:
— Да. Это оказалось очень удобно.
— Ну еще бы. Даже мой див самых начальных уровней первого класса смог защитить меня от покушения. Вы же не будете отрицать, что приказ убить меня отдали вы? Император Владимир к тому времени уже давно умер. — Аверин усмехнулся.
— Не буду. Но, сами посудите, что мне было делать? Я узнаю, что ваша бабушка при смерти. А у нее сохранились все письма, которые император присылал ее сыну. Неизвестно, о чем она могла проговориться на смертном одре. Поэтому я решил проконтролировать ее отход в иной мир. И послал преданного дива, чтобы он проследил. И заодно посмотрел кое-что в ваших семейных архивах, потому что в письмах от Аркадия Филипповича обнаружил весьма интересную информацию. И что же я узнаю из доклада? Ваш фамильяр сожрал вашего отца, сохранил его память и поделился с вами какой-то тайной! Действовать нужно было быстро, пока вы никому не успели рассказать. Иначе пришлось бы убивать многих. А я этого не люблю.
— Но тогда почему вы отменили приказ?
— А за это вам стоило бы поблагодарить Анастасию. Она меня убедила, что вы необычный человек и нужны нам.
— Анастасия?! — Аверин привстал со стула. — Так она… все знала с самого начала?
— Да, кроме личности того, кто в вас стрелял. Я наказал Владимира за провал, но потом решил, что так даже лучше. И велел Анастасии завлечь вас и влюбить в себя. Но она… — император горько усмехнулся, — как будто сама влюбилась. Вы не представляете, что я почувствовал, когда она напала на меня возле вашего поместья.
— А вы не представляете, что почувствовал я, когда узнал, что вы хотите убить мою семью, — мрачно проговорил Аверин.
— Опять Метельский, да? — Император шумно, совершенно по-человечески вздохнул. — А ведь он был одним из лучших… вот что старость с людьми делает… Гермес Аркадьевич, ну что вы, право слово, как маленький? Если бы я хотел убить вашу семью, вы бы глазом моргнуть не успели. Я их даже пугать не собирался.
— Тогда зачем вы прилетели?
— За вашим дивом. За вашим болтливым фамильяром. Понимаете, люди — это люди. С ними можно договориться, купить, обвинить во лжи, запугать, в конце концов. А память дива — это совсем другое, она как запись на пленке. Ее не подделаешь. И такое серьезное свидетельство нельзя было оставлять в этом мире. Особенно когда ваш фамильяр вдруг заговорил после долгого молчания. Я отправился сам именно потому, что не хотел боя, не хотел никому навредить. Почуяв меня, он бы вышел мне навстречу, чтобы увести подальше от дома, а я совершенно спокойно забрал бы его. И так все и получилось, если бы не Анастасия. Я был очень удивлен. И очень расстроен. А тут еще ваш кот напал, а фамильяр сбежал. Я погнался за ним, но он успел схватить мальчишку, а тот с перепугу создал с ним настолько крепкую связь, что забрать фамильяра и не навредить маленькому колдуну было просто невозможно. Я даже пытался говорить с вашим дивом, что не собираюсь никого убивать, но мальчик уже полностью им управлял.
— Никого? Кроме Анонимуса? Он мне тоже дорог, знаете ли.
— Я хотел отправить его в Пустошь. Ничего бы с ним там не сделалось.
— Еще как сделалось бы. — Аверин покачал головой. — Скорее всего, он погиб бы довольно быстро. Он ведь почти не был в Пустоши.
— Как это? — удивился император. — Как такое возможно?
— Его призвали сюда дивом третьего класса. Только появившимся на свет. И вырастили люди, моя семья. А мой прапрапрадед сделал его фамильяром.
— Уверен, инстинкты Пустоши не дали бы пропасть такому сильному диву. И вы ошибаетесь. В вашем поместье я обнаружил кое-что очень любопытное. И давно уже хочу с вами об этом поговорить…
Он прислушался. В открытое окно влетел маленький бесенок, похожий на бабочку. Раздался писк.
Аверин похолодел. А император, внимательно послушав «бабочку», медленно повернулся. Его лицо исказилось, как от боли.
— Вы думали, у меня нет охраны? Из-за моей силы? Да, охраны нет. Но эти малыши чувствительнее меня в тысячи раз.
Черты его лица поплыли, а по спине Аверина потек холодный пот. На него снова смотрел первый император, Александр Колчак.
— Вы обманули меня, — донеслось со всех сторон комнаты. — Вы просто заговаривали мне зубы! А я поверил вам! Решил, что мы сможем договориться!
— Я… и шел договориться, — Аверин облизал мгновенно высохшие губы, — хотел забрать меч у Метельского и идти к вам.
— Значит… я ошибся? — зашелестел шепот. — В чем?
— Вам… немного не хватило доверия. — Аверин поднялся, в упор глядя в лицо Колчака. — Нужно было лишь подождать. Но вы наказали Анастасию и прислали Владимира, чтобы он заставил меня прийти. Конечно, вы не могли предполагать, что Владимир — мой друг. Не ожидали, что он станет разговаривать со мной и выслушает. Теперь здесь не только Управление, но и Академия.
— Владимир… Анастасия… — Лицо дива снова стало лицом императора, и Аверин ощутил, как сведенное судорогой тело расслабилось.
— Почему? Почему все предают меня? Они предали меня… ради вас? — В его голосе прозвучала настолько искренняя растерянность, что Аверин понял — эти чувства настоящие. Император с ним больше не играл.
— Пожалуйста, — прочистив горло, проговорил Аверин, — все еще можно исправить.
— Да? — Горькая усмешка разрезала губы дива. — Что исправить? Мне сейчас придется пробиваться с боем через оцепление и постараться не разнести половину города! Все, чего удалось достичь, потеряно безвозвратно. Но… признаю, вашей вины тут нет. Поэтому ничего личного.
Он вмиг очутился возле Аверина, одним движением разорвал на нем рубашку и сорвал Триглав. Потом рука дива нырнула в карман пиджака и вытащила звезду колдуна и жетон Управления. Следующим движением див сорвал с пояса кинжал. Все это он с какой-то злостью швырнул за плечо.
Их глаза на миг встретились.
— Я не хочу этого делать, поверьте. Но мне нужна ваша сила. А главное — ваша память.
— Подождите. — Аверин с трудом поднял руку и вытянул вперед. — Ваше… — он запнулся, — сдайтесь, прошу вас. Я надену на вас ошейник, передам следующему императору. Никто не пострадает.
— Поздно. Если вас это утешит, ваша личина теперь станет моей любимой.