Заслуженные сановники со своей стороны также не получали новых причин для конфронтации с правительством. Систематическое повторение императорским двором обещаний стоять на страже их богатства и знатности! в обращенных к ним манифестах отнюдь не было пустыми словами. Социальное и материальное положение титулованной знати оставалось самым высоким. Титул приносил более высокое жалованье. При этом не сокращались выплаты за прочие звания и должности [23, цз. 86, 1140]. Щедрые дары сопровождали присвоение титула и впоследствии преподносились в знак монаршей милости [23, цз. 25, 451, цз. 99, 1296–1297, цз. 124, 1555].
Титулованная знать участвовала в придворной жизни: присутствовала на торжественных церемониях, на различных банкетах, дававшихся в ее честь, и т. д. Ее представители могли, например, иногда позволить себе такую «шалость», как избить палками правительственного чиновника, и получить за это прощение [23, цз. 172, 1910], Правительство Чжу Ди, правда, не восстановило жалованных земельных владений заслуженных сановников, отобранных у них еще в 1392 г. Но в то же время оно не трогало основу богатства знатных фамилий — их земельную собственность. Единственным шагом, несколько ущемлявшим экономические интересы титулованной знати, можно считать распоряжение от 25 июля 1404 г. о выплате ей части жалованья ассигнациями вместо более устойчивого в цене риса [23, цз. 32, 569–570]. Однако это не имело решающего значения, способного изменить ее позиции в целом.
Вся отмеченная выше политика правительства Чжу Ди позволяла заслуженным сановникам убедиться, что оно не намерено посягать на их прерогативы, но в то же время решительно настроено против непослушания и оппозиции с их стороны. В этих условиях стимулы к дальнейшему расширению конфликтных отношений с императорским двором, тенденция к чему наметилась в конце XIV в., постепенно исчезали. Взаимная настороженность, сохранявшаяся в течение семи-восьми лет после утверждения новой власти, была в основном ликвидирована.
Однако примирение с титулованной знатью, не входившей в императорский клан, отнюдь не означало, что двор намерен обрести в ней надежную внутреннюю опору. Данных о каких-либо шагах в этом направлении нет как до 1409 г., так и после. Главным для правительства по-прежнему оставалась нейтрализация политической активности этой прослойки и контроль над нею.
Попытки правительства Чжу Ди усилить контроль над бюрократическим аппаратом и усовершенствовать его работу в целях стабилизации положения в стране
Если, как отмечалось выше, роль аристократии в политической жизни императорского Китая чаще всего не была значительна, то за бюрократией исследователи признают ведущее место в управлении страной. Значение бюрократической прослойки здесь было настолько велико, что имеется даже тенденция отождествлять (с определенными оговорками) ее с господствующим классом китайского средневекового общества [58, 22]. Такое отождествление подразумевает в широком плане переплетение бюрократической прослойки с сословием шэньши, из рядов которого посредством государственных экзаменов формировались чиновники.
В данной связи следует отметить, что социальная стратификация китайского древнего и феодального общества остается в целом еще недостаточно изученной. Это объясняется нечеткостью социальных граней, столь характерных для имеющихся в распоряжении исследователя китайских исторических и правовых источников. Не имея возможности сколько-нибудь подробно затрагивать спорную проблему о характеристике господствующего класса Китая в настоящей работе, ограничимся лишь следующими замечаниями.
Бюрократия в феодальном Китае, и в частности в рассматриваемый период, составляла одну из существенных прослоек господствующего класса. Помимо того что чиновничество формировалось главным образом из представителей богатых семей или семейных корпораций, служилая должность давала обладателю повышение социального статуса и материальные доходы. Получалась своего рода обратная зависимость, сращивающая богатство и административную власть. Через широкий слой шэньши бюрократия была опосредованно связана с феодальным классом землевладельцев, державшим в своих руках органы местного самоуправления (землячества, сельские общины, кланы и т. д.), а также с городскими верхами. Тесный контакт между чиновной администрацией и шэньши-землевладельцами отмечается всеми исследователями. В связи с этим Ч. О. Хакер, изучавший период XIV–XVII вв., говорит, что на определенных уровнях бюрократия служила проводником интересов местной элиты, т. е. опять-таки шэньши-землевладельцев [213, 60].
Все отмеченное позволяет сказать, что бюрократия в известной степени отражала интересы основного ядра господствующего класса Китая.
Вместе с тем, являясь частью государственной машины, чиновные слои были призваны осуществить мероприятия, ограничивавшие и ущемлявшие непосредственные интересы феодальных собственников, — охранять неприкосновенность государственного сектора, казны, сдерживать чрезмерный рост крупной земельной собственности.
Нужно также учесть, что бюрократия в Китае строилась по строго иерархическому принципу и положение стоявших на высших ступенях чиновников сильно отличалось от занимавших нижние ступени. Хэ Бин-ди, например, считает возможным выделить по крайней мере три слоя чиновничества, отличавшиеся друг от друга как степенью власти, так и социальным весом и привилегиями [206, 24–25].
К концу XIV — началу XV в. бюрократический аппарат в Китае представлял собой довольно стройную учрежденческую пирамиду. Ч. О. Хакер, посвятивший специальные работы исследованию государственного аппарата в период Мин, выделяет четыре самостоятельные, хотя и взаимосвязанные, служебные иерархии администрации: рядовую, цензорско-судебную, образовательно-ученую и специально-служебную [210, 36]. Наиболее значительна была рядовая администрация. Вершину этой иерархии составляли шесть Ведомств (лю бу): чинов, налогов, обрядов, суда, общественных работ и военное. Каждое Ведомство состояло из нескольких Департаментов (сы), а кроме того, могло включать различные управления, отделы и прочие специальные подразделения. Ведомства были наделены значительной долей исполнительной власти и выполняли роль центральных правительственных органов. Им подчинялись 16 провинциальных правлений (бучжэнсы) по числу провинций страны. В начале XV в. это были: Бэйпин (затем Бэйцзин, а с 1421 г. Северная Чжили), Шаньдун (вместе с Ляодуном), Шаньси, Хэнань, Шэньси (вместе с Ганьсу), Сычуань, Хугуан, Чжэцзян, Цзянои, Фуцзянь, Гуандун, Гуанси, Юньнань, Чжили (с 1421 г. Южная Чжили), Гуйчжоу (с 1414 г.) и Цзяочжи (северная часть Вьетнама, с 1407 по 1427 г.). Ниже стояли, соответственно подчиняясь друг другу, 159 областных (фу), 240 окружных (чжоу) и 1144 уездных (сянь) правлений. Это также соответствовало административному делению. Начальники местных правлений исполняли ключевые функции управления на местах.
Цензорат имел свои центральные и провинциальные органы. Судебные власти помимо Ведомства суда возглавлялись Главной судебной палатой (Далисы). Существовали также сановники Службы проверки (гэйшичжун). Совмещение деятельности рядовой администрации с цензорско-судебным надзором, так же как и с местной военной властью, происходило на уровне провинций.
Образовательно-ученая иерархия была представлена различными академиями, школами и училищами, где воспитывалась смена чиновной бюрократии. Наконец, под специальными службами подразумевается дворцовая администрация и органы сыска и охраны императорской особы.
По подсчетам Ч. О. Хакера, в империи Мин в среднем существовало от 10 до 15 тыс. официальных чиновных постов [213, 14]. Однако число чиновников было значительно больше, ибо эта цифра учитывает лишь тех, кто занимал служилые должности. Помимо того были такие категории, как чиновники, ожидающие назначения, т. е. не имевшие определенного поста; потенциальные чиновники — люди, имевшие принципиальную возможность занимать должность; чиновники в отставке, которые продолжали пользоваться многими привилегиями служилого сословия и могли быть возвращены на службу. Наконец, официальное число чиновных должностей не охватывало занятых в административном аппарате низших служащих («под-чиновников»). Последних было приблизительно 130 тыс. человек [213, 14].
Чиновная субординация, о которой уже упоминалось в первой главе, сопровождалась соответственно различным жалованьем и привилегиями. Определенные должности в государственном аппарате могли занимать лишь чиновники строго определенных рангов.
Желая удержаться у власти, Чжу Ди не мог не учитывать той значительной роли, которую традиционно играла бюрократия в жизни Китая. Общие основы политического курса нового правительства в отношении чиновничества были сформулированы в императорском манифесте от 24 января 1403 г. Прежде всего здесь постулировалась мысль о необходимости чиновного аппарата и невозможности для императора обходиться без него. Манифест гласил: «Вселенная обширна, один человек не в состоянии управлять ею. [Поэтому] необходимо брать на службу мудрых, отбирать способных, чтобы совместно с ними управлять [ею]… Из всех государей всех династий те, которые придерживались этого [принципа], правили [спокойно], те, которые не [придерживались], [страдали от] беспорядков» [23, цз. 16, 291].
Само по себе подобное признание ничего не изменяло. Бюрократический аппарат существовал в Китае издревле, и император, как отмечалось исследователями, не имел другой альтернативы, кроме использования в управлении страной чиновничества [58, 25]. Однако, будучи сделано новым правительством после известного ослабления функций государственного аппарата при Чжу Юань-чжане, после попыток административных реформ, внутренней войны и переворота, такое признание звучало как определенная гарантия стабильности бюрократии. Отдавая должное чиновничеству, император как бы делал своеобразный реверанс перед ним.