Еще в феврале 1403 г. Пекин, называвшийся до этого Бэйпином (Усмиренный Север), был переименован в Бэйцзин (Северная столица), а прилегающая к нему область названа Шуньтяньфу (по образцу названия области вокруг Нанкина — Интяньфу). Одновременно в Пекине учредили столичное воинское командование и передали в его подчинение большую армию — 61 воинский гарнизон и 3 гарнизона крепостей [23, цз. 17, 301–302]. В городе была также создана новая система управленческих учреждений, определен новый, расширенный штат чиновников и открыта вторая в стране Государственная школа (Гоцзыцзянь) [23, цз. 17, 301]. Вскоре в Пекине и его округе было учреждено столько же конфуцианских училищ, сколько их было и в Нанкине. Эти училища готовили чиновные кадры [16, цз. 13, 903].
Вопрос о перенесении столицы в Пекин был практически решен уже в августе 1406 г. после ряда тайных совещаний Чжу Ди со своими приближенными. Одним из его наиболее рьяных помощников в этом вопросе источники называют начальника Ведомства обрядов Ли Чжи-гана [24, цз. 15, 658]. Вслед за тем началась перестройка Северной столицы. Основные строительные работы были закончены в 1420 г., что дало возможность двору уже в следующем году официально обосноваться в Пекине[32].
Однако роль второй, а практически основной столицы Пекин начал играть уже с 1409 г. 23 февраля этого года император выехал в свою северную резиденцию и оставался там до 7 декабря 1410 г. В марте 1413 г. он снова уехал в Пекин, где пробыл до ноября 1416 г. Наконец, в апреле 1417 г. Чжу Ди окончательно переселился в Пекин.
Перевод столицы «а север Чжу Ди готовил постепенно, со свойственной ему осторожностью. Первая поездка из Нанкина в Пекин была преподнесена как «инспекционная». Конфуцианская традиция одобряла периодическое обозрение страны императорами, чем и воспользовался Чжу Ди для маскировки своих намерений. Указ, заранее объявлявший населению страны о предполагаемой в 1409 г. поездке, гласил: «Ныне страна очищена и умиротворена. Народ спокойно [занимается своим] делом. У государства нет военных забот. Самое время обследовать [различные] районы…» [23, цз. 82, 1102]. 21 августа 1408 г. было созвано широкое совещание чинов из шести ведомств, пяти палат, Цензората, Академии Ханьлинь и других учреждений, а также титулованной знати с целью обсудить «нужды и дела, связанные с поездкой» [23, цз. 82, 1093]. Чжу Ди хотел заручиться поддержкой официальных кругов и придать своим замыслам легальный, государственный характер.
В результате 24 августа через Ведомство обрядов во все учреждения страны был разослан следующий циркуляр: «Все важные дела, равно как и иноземцев, прибывающих ко двору, пересылать к месту нахождения [императора] и излагать ему самому.
Все прочие дела, задачи и письменные доклады — пересылать для рассмотрения в столицу. О всех делах, осуществление которых вызывает сомнения или затруднения, соответствующие столичные учреждения должны докладывать [императору] и получать его личные распоряжения [об их исполнении]» [23, цз. 82, 1094–1095].
Официально, как было объявлено в манифесте от 31 августа и подтверждено в феврале следующего, 1409 г., власть на время отсутствия императора в столице передавалась наследнику престола, членам Академии Ханьлинь Ху Гуану, Хуан Хуаю и Ян Ши-ци поручалось «всем сердцем помогать» ему идти «правильным путем» [23, цз. 82, 1102, цз. 88, 1161–1162, 1168–1169]. Но практически все ее основные нити потянулись к императору на север. Хотя правительственные учреждения формально остались в Нанкине, теперь в их функции должно было входить, как явствует из циркуляра от 24 августа 1408 г., решение лишь второстепенных дел. Для решения же важных дел, которые требовали визы императора, при его ставке были созданы «путевые» (синцзай) ведомства, Цензорат и прочие центральные государственные органы. В связи с предписанием отправлять иноземных послов в Пекин, для них там была открыта 26 августа 1408 г. специальная гостиница — подворье (хуй-тунгуань) [23, цз. 82, 1101].
В новое северное правительство были отобраны люди из соответствующих нанкинских учреждений. Они заранее были включены в «свиту» императора для его сопровождения — в поездке. Изъятие кадров из центральных правительственных учреждений было восполнено с помощью временного возвращения на службу отставных чиновников [23, цз. 88, 1167]. Можно предположить, что «путевые» правительственные учреждения частично формировались и прямо на месте-в Пекине из числа расширенного в 1403 г. чиновного штата.
Таким образом, уже в 1409–1410 гг., а затем, начиная с 1413 г., почти беспрерывно в стране существовало и функционировало два правительства, причем нанкинское было фактически в подчиненном положении у пекинского. Этот прецедент, не имеющий параллелей в истории Китая, примечателен с нескольких точек зрения. Во-первых, создавая практически новое правительство, Чжу Ди получил возможность отобрать в него наиболее угодных для себя людей и соответственно оставить на вторых ролях неугодных. Во-вторых, существование двух правительств неминуемо должно было вызывать затруднения в решении многих государственных дел, что, с одной стороны, вело к понижению самостоятельности бюрократической машины в целом, а с другой — к усилению императорской власти. Любопытно отметить, что циркуляр от 24 августа 1408 г. предлагал все важные и спорные дела адресовать лично императору, а не «путевому» правительству. Отсюда можно заключить, что новое северное правительство было поставлено в более подчиненное положение самодержавной власти, нежели прежнее общеимперское.
Что же касается нанкинского- правительства, то его практическое падение после 1409 г. было лишь вопросом времени. Тот факт, что Чжу Ди не решался официально закрепить его второстепенный статус вплоть до 1421 г., лишний раз свидетельствует об осторожности монарха в подходе к столь деликатному, связанному с расстановкой политических сил вопросу. Связывать этот шаг лишь с проведением строительных работ было бы упрощением: к 1420 г. были закончены только основные из них, а достройка дворцов, крепости и города велась еще многие годы. К тому же, как отмечалось, уже с 1413 г. двор почти безвыездно находился в Пекине. Отсюда можно полагать, что к началу 20-х годов Чжу Ди счел подходящим момент к переносу столицы, а окончание основного строительства было приурочено к этому моменту и использовано как формальный предлог.
Практически перевод столицы на Север был оформлен следующим образом, 10 октября 1420 г. «путевое» Дворцовое управление (Циньтяньлань) доложило, что новый дворцовый комплекс скоро будет готов. Вслед за этим был послан вызов наследному принцу и его старшему сыну явиться в Пекин [23, цз. 229, 2225, цз. 231, 2237]. 28 октября последовало личное распоряжение Чжу Ди о том, что с нового года (со 2 февраля 1421 г.) основной столицей считать Пекин, название «путевые» для местных правительственных органов упразднить, а оставшиеся в прежней столице именовать с оговоркой «нанкинские» [23, цз. 229, 2227–2228]. 7 декабря 1420 г. была проведена соответствующая перестановка столичных воинских соединений [23, цз. 231, 2235]. Только после этого, 8 декабря, был обнародован манифест о перенесении столицы, в котором без лишних объяснений было сказано: «Нынешнее преобразование Пекина в истинную столицу сделано исключительно по велению Неба, переданному через гадателей» [23, цз. 231, 2235]. Вслед за тем был произведен целый ряд мелких территориальных и административных изменений, соответствующих новому положению [23, цз. 231, 2237–2238].
За Нанкином, как было объявлено в манифесте от 8 декабря, сохранялось положение столицы, но практически политический центр страны окончательно переместился в Пекин. О положении нанкинских правительственных учреждений после 1421 г. можно судить по следующей записи в источниках: «Чиновники из шести ведомств были переведены на Север… Нанкинекие шесть ведомств имели по одному начальнику ведомства и по одному младшему помощнику начальника ведомства. Служащих в различных департаментах было меньше, чем в пекинских ведомствах. Политической власти, [им] не давалось. Находящиеся в [их] ведении дела [были] значительно сокращены. [Нанкинекие ведомства] служили [лишь] местом повышения престижа для сановников…» [25, цз. 31, 500, 513]. То же самое наблюдалось и в прочих оставшихся в Нанкине «столичных» учреждениях. К концу XVI в. от нанкинских правительственных органов остались лишь одни названия [25, цз. 31, 514]. Что же касается всех внутридворцовых служб, которые приобрели при Чжу Ди столь веское влияние в политической жизни, то они, естественно, полностью переместились в Пекин.
Такими образом, прецедент двух столиц имел реальное значение в 1409–1421 гг., т. е. именно до официального узаконения такого раздвоения. Начиная же с 1421 г. Нанкин фактически окончательно утрачивает свою роль политического центра страны, а его правительство превращается в анахронизм. Если оглянуться на обрисованную выше картину, то станет очевидным, что при Чжу Ди уже второй раз со времени его воцарения произошла практически перемена правительства. Этот факт, до сих пор ускользавший от внимания исследователей, представляется весьма важным в связи с поднятым вопросом о взаимоотношениях императорской власти и бюрократии в первой четверти XV в.
Однако перенесение столицы на Север было продиктовано отнюдь не только лишь расчетами, связанными с дублированием управленческого аппарата. Значение данного шага этим не исчерпывалось. В равной мере его нельзя объяснить лишь стратегическими соображениями или же чисто личными мотивами. Отмеченное выше пристрастие Чжу Ди к своей прежней удельной резиденции скрывало за собой далеко не прихоть. Оно базировалось на вполне реальных основаниях, обусловленных учетом внутриполитической ситуации в стране.
К концу XIV — началу XV в. в Китае существовали вполне ощутимые различия между северной и южной частями империи в экономическом и политическом положении