ватило бы на это смелости. Я предпочитаю любоваться красотой акул со сравнительно безопасного расстояния. Роша же часто плавает с акулами без малейшего вреда для себя, что позволило ей сделать серьезное заявление. Она сказала мне: «Я плаваю с акулами уже более пятнадцати лет – и по многим причинам. Я плаваю с ними, потому что хочу доказать людям, что их восприятие акул совершенно неправильно. Они вовсе не ужасные людоеды, видящие в людях источник белка, а просто невероятно прекрасные животные, заслуживающие нашего уважения, восхищения и – прежде всего – защиты. Каждый раз, когда плаваю с акулами, я испытываю нечто особенное. Это почти что медитация. Есть только акулы, я, воздух в легких и вода на коже. Это прекрасно. Главная причина, по которой я плаваю с акулами, проста: я люблю их».
«Разве это не рискованно?» – спросил я.
Она ответила так небрежно, что я понял: ей задавали этот вопрос уже тысячи раз. Она пристально посмотрела на меня, словно бы спрашивая, как мне вообще пришел в голову такой вопрос. И наконец подобрала дипломатичный ответ: «Представление о том, что акулы – кровожадные людоеды, распространено во всем мире. Когда я выступаю публично с рассказами про акул и люди видят на фотографиях и видеоклипах, как я спокойно плаваю и ныряю с ними, то всегда первым делом спрашивают: “Боже! Разве вы не боитесь?” или “А они не хотят вас съесть?” Но они просто не понимают. И вот почему образованию и просвещению мы уделяем особое внимание. Потому что если люди так ничего и не поймут, а мы им в этом не поможем, то как добиться того, чтобы они захотели сохранить этих прекрасных животных?»
Иными словами, плавание с акулами, такое прекрасное и рискованное на вид, позволяет Роша подавать личный пример, словно бы говоря соотечественникам: «Вот я нахожусь вместе с этими животными, они не причиняют мне вреда. Они не такие, как вы думаете. Это прекрасные и удивительные создания, но очень хрупкие; им нужна помощь, чтобы выжить».
Роша приводит пример семижаберной плоскоголовой акулы – этот вид как-то теряется в тени более известных южноафриканских акул.
«Они плавают совсем неподалеку от берега, – сказала она, указывая на залив, раскинувшийся под ее домом. – Вы можете нырнуть там, спуститься на 12 метров и поплавать с этими прекрасными животными. Они подплывают к вам, но не собираются кусать. Они совершенно безопасны». Семижаберные акулы – одни из самых примитивных; у них большое толстое тело и тупое рыло. Они питаются рыбой у океанического дна. У них семь жаберных щелей, в то время как у большинства других акул только пять[59].
Роша говорит, что люди могут защищать только то, что любят, а любить – только то, что понимают. А поскольку понимать люди могут только то, чему их научили, требуется просвещение. Ее работа способствует культурной реабилитации акул и изменению представлений о них: не чудовища-людоеды, а угрожаемый вид.
«Акулы становятся невольными жертвами любого промыслового лова, кроме того, в ЮАР существует и специализированный лов пелагических акул, – говорит она. – Проблема в том, что охрана акул не считается предметом первой важности, несмотря на то, что они играют важнейшую роль в поддержании тонкого равновесия морских экосистем и служат отличным индикатором здоровья океанов. Когда акул не станет, экосистемам будет нанесен серьезный удар. Мер, которые предпринимаются для охраны акул, все еще недостаточно».
Полностью охраняются в ЮАР только три вида акул: китовая, гигантская и большая белая. Однако даже по охране этих немногих видов мер почти нет. «Утверждается, что что-то происходит, но толку ноль – все остается на бумаге», – говорит Роша. Законы без их соблюдения бессмысленны. По словам Роша, эта проблема характерна не только для ЮАР, но и для всего мира. Всеобщий недостаток управления и контроля за выполнением постановлений обусловлен жадностью, коррупцией и невежеством, сопутствующими проблемам сохранения акул. Согласно Роша, власти элементарно не понимают, зачем эти животные нужны морским экосистемам и почему их необходимо сохранять. «Понимания нет», – говорит она.
Чрезвычайно тяжелые для экологии времена, по словам Роша, обязывают к чрезвычайным мерам. Роша и ее организация борются не только с барабанными линиями, но и с ярусным ловом и акульими сетями, которые по-прежнему окружают южноафриканское побережье. Это те же сети, в которые попалась Максин и которые продолжают наносить серьезный урон популяции акул. Несмотря на всю якобы исходящую от них опасность, акулы чрезвычайно уязвимы и сами находятся в большой опасности. В своем выступлении на TED Talk Роша отметила, что современные технологии и передовые практики лова приводят к тому, что вылова не может избежать почти ни одна рыба независимо от вида. В Красной книге МСОП находится 233 вида акул, из которых 12 считаются критически уязвимыми, главным образом из-за невозможности борьбы с переловом.
Согласно Адаму Вельцу, журналисту из Кейптауна, правительство ЮАР только поощряет плохо организованную рыболовную промышленность, выдавая лицензии политически близким компаниям. С 2013 года, по данным Вельца, от трех до шести судов для демерсального (то есть прямо над дном океана) ярусного лова, снабженные каждое 2 тысячами наживленных крючков, непрерывно работают на протяжении сотен километров вдоль Южного побережья ЮАР [3]. Учитывая это обстоятельство, а также большое количество акульих сетей, окружающих берега страны, неудивительно, что такие виды, как большая белая и тигровая акула, мало-помалу исчезают из этой некогда изобиловавшей ими области земного шара. Исследователи из Стелленбосского университета недавно подсчитали, что в южноафриканских водах ныне живет лишь от 353 до 522 особей больших белых акул. «В водах ЮАР их осталось очень мало, – сказала Сара Андреотти, профессор ботанико-зоологического факультета университета и ведущий автор исследования. – Если ситуация не изменится, южноафриканским большим белым акулам попросту грозит вымирание». Работа основана на шестилетних полевых исследованиях. На данный момент это крупнейший экспериментальный проект по изучению популяции больших белых акул.
Как и Вельц, известный эксперт по большим белым акулам Крис Фоллоуз винит в сокращении их численности ярусный лов. В 2013 году южноафриканское правительство для увеличения рабочих мест учредило программу «Операция Факиса» («Торопись»), выдав шесть разрешений на ярусный лов в области между Игольным мысом и городом Ист-Лондон. Эти разрешения привели к перелову многих видов акул. Надо сказать, что южноафриканское правительство подозревало об этом и образовало охраняемый морской заказник на южном побережье вдоль заповедника Де Хооп к западу от бухты Мосселбай. Морской заказник Де Хооп тянется на 5 километров в глубь моря и имеет важное значение для охраны морских обитателей. Поскольку многие посетители заповедника стремятся увидеть с дюн охраняемых южных китов, Де Хооп приносит стране значительную прибыль как туристическая достопримечательность. К сожалению, он находится рядом с зонами, где разрешен ярусный лов. Рыболовецкие суда ловят акул, перемещающихся вдоль восточной границы морского заказника. В результате дайверские компании сообщают о значительном снижении численности больших белых и остальных акул в охраняемых водах. Хотя целью «Операции Факиса» было создание новых рабочих мест и увеличение экспорта акул, все более отчетливо виден вред, который это причинило местным экосистемам. Мне вспомнились разговоры в Greenpeace о том, как при ярусном лове убиваются все морские жители без разбора. Кроме того, ярусный лов нацелен на мелкие виды акул – например на суповую и кунью акулу, излюбленных жертв больших белых акул. «Ярусные суда вылавливают в последние годы все больше рыбы, и мелкие виды акул уже на грани вымирания», – пояснил Фоллоуз. Молодые белые акулы умирают от голода, а выжившие уплывают в другие места. Кроме того, при ярусном лове происходит незаконное уничтожение молодых больших белых акул.
Хотя Министерство сельского хозяйства, леса и рыбной ловли ЮАР, отвечающее за добычу рыбы в стране, собирает данные по отлову рыбы и изменениям популяции, оно еще не выпустило отчета с конкретными данными по оценке популяции акул мелких видов. На данный момент еще не существует научных публикаций, которые доказывали бы, что ярусный лов приводит к вымиранию акул. К негодованию Фоллоуза, правительство ЮАР считает, что бремя доказательства лежит на нем и других борцах за охрану акул, таких как Роша; сам же он считает, что это министерство должно доказать, что ярусный лов не несет угрозы популяции акул. В любом случае, создавая рабочие места на судах ярусного лова в ущерб индустрии акульего туризма, приносящей экономике десятки миллионов долларов, правительство ЮАР, вероятнее всего, жертвует долгосрочной экономической стабильностью ради краткосрочной выгоды, поскольку живые акулы тоже создают рабочие места и приносят прибыль. Одна только индустрия ныряния в акульих клетках оценивается в 1 миллиард рандов (70 миллионов долларов США) [4]. И тем не менее, несмотря на всю важность акул для пищевой цепочки в море, охрана акул совершенно не волнует южноафриканское правительство – единственное в мире, которое пропагандирует ярусный лов как программу экономического стимулирования и создания новых рабочих мест.
«Все взаимосвязано, – напомнила мне Роша. – Поскольку акулы играют такую важную роль в поддержании равновесия морских экосистем, их отсутствие в океане будет иметь тяжелейшие последствия для миллионов людей, для которых океан – важнейший источник пищи. Также очень важно не утратить акул как один из венцов творения живой природы».
Защита акул, по словам Роша, требует жесткой поддержки усилий по их охране со стороны различных организаций и ученых – создания морских заказников и акульих заповедников, а также жесткого контроля за методами рыбной ловли, в том числе ограничений на вылов, полного запрета на отрезание плавников, а прежде всего – контроля за исполнением всего этого, контроля, не отступающего даже перед судебным преследованием нарушителей.