Маша заходила по комнате, сложив руки на груди. Она поправила неаккуратно закрытую штору, через которую пробивался умильно-рождественский луч света и ложился на припорошенную снегом чёрную землю.
- Нет, конечно. Но я смогу доказать, что Орден устроил покушение на отца, хотел убить меня. У меня есть свидетели.
Луксор ничего не ответил, только тяжело вздохнул, взъерошив пальцами волосы. С улицы донёсся исступлённый лай собак, затем визг - словно местная свора загнала в угол чужака. Маша стащила со спинки стула свитер и накинула его на плечи.
- Уже жалеешь, что со мной связался? - она опустилась на корточки и посмотрела на Луксора снизу вверх.
- Глупая... Я думаю о твоей душе. Положим, ты убьёшь Ордена. Положим, у тебя получится доказать, что ты защищалась. Ты сможешь потом спокойно жить с этим?
- А я смогу спокойно жить, если не дай Вселенский разум что-то случится с моим отцом? Я смогу спокойно жить, зная, что должна была остановить Ордена, и не остановила, пожалела свою святую душу? Я всё время думаю об этом, я окончательно запуталась. Пожалуйста, попробуй меня отговорить. Я не могу ни решиться, ни отказаться совсем. У меня каждый вечер одна и та же паника: вдруг уже случилось что-то непоправимое, а я не знаю, и никак не смогу помочь.
Маша всхлипнула, уткнувшись в ладони. Луксор взял её за локоть и понял к себе, усадил на стул.
- Во-первых, если что-то случится, Центр обо всём узнает, а значит и мы. Во-вторых, мне не совсем понятно, если "Белый ветер" действует под руководством Ордена и оставляет на стенах своего дома устрашающие надписи, то почему ты говоришь, что тебя до сих пор не нашли?
- Они ищут меня как следователя, порешившего Патрика, а не как императрицу, - Маша вытерла намокшие щёки.
- А какая разница, убьют ли они тебя как следователя или как императрицу? - он поправил сползающий с её плеч свитер и ласково коснулся волос.
- В том-то и дело, мне надоело прятаться от Ордена по разным углам и дрожать от страха, что он меня вот-вот найдёт. Я перед ним совершенно беззащитная, как червяк из бабочки, у которой оборвали крылья. Захочет - раздавит сразу, захочет - поиздевается ещё пару часов. Точнее даже не так, следователя, скорее всего, раздавит без разговоров, а с императрицей найдёт, как развлечься.
Сзади послышался звук, как будто кто-то прошёлся по крышке погреба. Маша вздрогнула всем телом и обернулась: дверь была заперта на железный засов и одно надёжное заклинание. Луксор обнял её за плечи.
- Это отопление. Видимо, пламени не хватает кислорода, - он поднялся и приоткрыл форточку в одном из окон.
Гудение огня стало тише.
- Значит, выбор у нас небольшой, - задумчиво произнёс Луксор, возвращаясь на место. - Либо мы сидим тихо-тихо в надежде, что Орден нас не найдёт, либо мы раскрываем твою силу и сами идём на него войной.
Маша охнула и потянулась к своей сумке. Кукла в красном платье. Если Орден или его люди были вчера в её доме, он мог найти куклу и, конечно, узнал её. Сердце бухало в голове. Только не это, так попасться - как первокласснице за списыванием - стыдно и горько.
Рука ткнулась в деревянное тельце, и Маша с облегчением вздохнула. Она не выложила куклу, носила её с собой, рядом с запиской. Маша достала её: вот полустёршаяся улыбка на деревянном лице, вот смятые перламутровые крылья. Всё на месте. Орден ничего не узнал.
Вслед за вернувшейся к ней куклой в красном платье воспоминания накатывали одно за другим, стоило ей только остаться в тишине. Маша не успевала осознавать их. Неужели, это она прыгает по дорожке из идеально круглых камней, стараясь не наступать на трещины?
Маг в белой мантии - лица не вспомнить - протягивает ей крошечный синий бутон. Она берёт подарок из его ладони, и бутон распускается прямо в её руках. В серединке волшебного цветка лежит блестящий камушек. Она прячется за спину отца и там разглядывает это сокровище. Взрослые смеются.
Вспомнилась мама. Она сидела возле окна. Маша стояла в дверях и ближе подойти боялась. В воспоминаниях она точно знала, что мама плачет, а значит трогать её нельзя: прикрикнет, или, ещё хуже, посмотрит такими глазами, что Маша сразу поймёт - виновата, и прощения ей нет.
Ещё один фокус памяти, настолько странный, что Маша не сразу приняла его за воспоминание. Пустое помещение с очень высоким потолком и зелёный ковёр, пахнущий травой - картинка такая яркая, словно на глянцевой фотокарточке. Перед ней на одном колене стоит он. Их лица почти на одном уровне, но ей нет дела до его лица. Ей хочется протянуть руку и коснуться изумрудного скорпиона, которым сколота чёрная блестящая рубашка.
- Знаешь сказку о смерти? - у него завораживающий голос. Маша отрывает взгляд от скорпиона и качает головой. - Я расскажу тебе. Жила-была на свете красивая принцесса. Почти такая же красивая, как ты. Только звали её по-другому. Однажды жестокие маги сильно обидели принцессу, и она хотела победить их, но не смогла. Тогда она поняла, что не сможет победить их, пока она такая красивая. Она взяла острый меч и...
Он убрал с лица Маши упавшую прядь волос.
- Молчишь. Ты же не хочешь, чтобы твоя мама плакала? Ты не расскажешь никому то, что видела в старой тронной зале?
Время стирает лица и слова, заметает тяжёлым серым песком дорожку из круглых камней, затхлым дыханием заглушает аромат ночных цветов. В прошлом нет правых и нет виноватых, есть только замытые силуэты с глухими голосами. Почему тогда так хочется вернуть и исправить прошлое, почему нет сил исправить что-то в настоящем?...
Маша нашла взглядом нож. Пока она не убрала посуду со стола, он лежал тут же, вместе с хлебными крошками. Маша собрала на палец несколько крошек и отправила их в рот.
- Дай мне время до утра, - попросил Луксор. - Нельзя принимать такие решения ночью. И потом, кажется, мы сами себя пугаем. Не будем переоценивать "Белый ветер", ты сама говорила, что за границы Нью-Питера они ни разу не выходили.
- Ладно, - кивнула Маша, не отрывая взгляда от ножа. Она опустила голову на сложенные руки. - Живём до завтрашнего утра.
...В темноте она слышала, как по дому ходил Луксор. Он осторожно приоткрывал шторы и смотрел на улицу, залитую неярким светом фонаря. Снежинки летели уже не наискось, а параллельно земле, и зловеще выл ветер. Маша откатилась к стене и позвала его.
- Можно тебя попросить?
- Давай, - Луксор отвернулся от окна.
- Ложись на кровать. Чего ты на диване будешь мучиться.
Маша закрыла глаза и сделала вид, что мгновенно заснула. После минутной тишины глаза пришлось открывать. Луксор стоял всё в той же позе возле окна.
- Закрой штору, - посоветовала Маша. - Приставать не буду. Это ты топаешь всё время или опять отопление?
Послышалось шуршание - Луксор перекладывал на отжалованный ему край кровати подушку и одеяло.
- Мне тоже показалось, кто-то ходит вокруг дома, - невозмутимо откликнулся он.
- Паранойя, - отозвалась Маша и повернулась к стене.
Они помолчали, прислушиваясь. Стояла непривычная тишина, Маше легче было засыпать под шум машин за окном и вопли соседской собаки, чем в этой тишине. Хоть бы пьяные соседи под окном покричали! Маша поднялась на локтях и посмотрела в лицо Луксору.
- Ты спишь? Я всё собиралась спросить. Тебе Виола не звонила?
- Звонила, - Луксор закинул одну руку за голову.
- И что она сказала?
- Некоторые вещи тебе лучше не знать, - тяжело вздохнув, он притянул к себе Машу и поцеловал её в висок.
- Замечательно, - недовольно буркнула она, утыкаясь ему в плечо. Засыпать с мыслями о Виоле оказалось гораздо легче, чем с мыслями об Ордене.
Маша проснулась, когда в окна уже бил яркий солнечный свет, звук её шагов он услышал из-за приоткрытой двери. Натягивая свитер, она вышла на кухню. Луксор, дежуривший возле окна, оглянулся. В комнате витал запах кофе.
- Надеешься, что снаружи тебя не видно? - Маша схватилась за бок чайника и тут же отдёрнула руку. - Ай.
Луксор переложил книжку с коленей на подоконник и поднялся.
- Доброе утро, любимая. Как ты спала? - он аккуратно оттеснил её от плиты, и ей ничего не оставалось, как только сесть на ближайший стул.
- Отлично, а ты? - Маша зевнула, пряча замёрзшие руки в рукава свитера. - Надеюсь, я не столкнула тебя с кровати, а то ты бледный и замученный.
- Ты пьёшь кофе? Какая ерунда, видишь, я о тебе даже этого не знаю, - Луксор улыбнулся, поставив перед ней тарелку с булочками. Не говорить же ей, что всю ночь он не спал, пытаясь поверить в то, что она тихонько сопит рядом, уткнувшись в его плечо.
Маша моментально подхватила одну булочку и возмутилась:
- Она же свежая... Ничего, быстро узнаешь. Вообще-то не пью, но сегодня, пожалуй, пью, - Маша попробовала булку. - Нет, правда, где ты их взял?
- В магазине, - спокойно откликнулся Луксор.
Маша едва не подавилась сдобой. Она ещё раз откусила от булки и вытянула шею, чтобы разглядеть магазин в открывающемся за окном пейзаже.
- Он на соседней улице, - проследив за её движениями, сообщил Луксор. - Не бойся, меня никто не заподозрил. Ближайшие соседи в конце аллеи. Похоже, что они тут друг друга плохо знают.
- Откуда ты знаешь, что не заподозрил, - проворчала Маша, уткнувшись в поставленную перед ней чашку с горячим кофе.
Луксор вернулся к своему наблюдательному посту. Из окна, особенно если сидеть сбоку от него, было видно очень мало. Большую часть перспективы закрывал глухой забор, но пятачок возле пустыря просматривался неплохо. Сегодня утром на этом пятачке Луксор увидел двух мужчин, которые остановили проходящую мимо женщину и долго расспрашивали её.
- Я вот всё думаю, был это "Белый ветер" или не он, - сказала Маша, покончив с первой булочкой. - Они написали у меня в доме на стене, что ещё вернутся, но спираль не нарисовали. С одной стороны - кому же ещё, а с другой - они обычно пишут белой краской, а сейчас вдруг красной. Красной та девочка, которая сбросилась с моста, написала, что императрица вернётся. А может, в моей гостиной белая надпись смотрелась не достаточно устрашающе?