Антонио опустился напротив него, поправил закатанные до локтей рукава рубашки.
- Я веду дело о покушении на капитана Орлову. Думаю, вы хорошо с ней знакомы.
В его чашке был чёрный омут без сахара и молока, таким кофе запивать бы обманы и предательства, горький, скорбный вкус.
- Не слишком, - Шредер отвёл глаза ровно настолько, чтобы изобразить подобающее смущение. - На самом деле, у нас с ней было всего одно свидание, да и то неудачное. Не думаю, что захочу это повторить.
Антонио был само внимание: кивал, отпивая маленькими глотками кофе. Какие же обиды ты им запиваешь, старший следователь? Неужели, ты не равнодушен к капитану, хотя кольцо на безымянном пальце - это довольно-таки однозначный символ для вас, людей.
- Она сбежала, отговорившись кучей проблем на работе, - развёл руками Шредер, по-приятельски, как будто говоря - ну ты же знаешь этих женщин, в жизни не разберёшься, что им нужно.
Антонио игру в приятелей охотно принял.
- Это на неё похоже. Маша - сложный человек, просто так не начнёт доверять.
Может, всё дело в том, что она отшила тебя, старший следователь? Было бы, за что переживать. У тебя кольцо на пальце, забудь её и успокойся. Ты, матёрый волк с центроскими погонами, не хочется зарабатывать такого врага.
- И всё-таки, я должен спросить, - Антонио поставил чашку на стол, удручённо посмотрел на коричневое кольцо жидкости. - В её поведении не было ничего необычного?
Шредер откинулся на спинку стула, потёр пальцами подбородок.
- Может быть, я не знаю... В тот день, когда она пропала, мы сталкивались несколько раз. По-моему, она вела себя как обычно. Разве что была немного рассеянной.
Что до вашего капитана, подумал Шредер, она и в уныние-то впадать толком не умеет. С ней ничего не может произойти!
Сегодня утром на дороге, на которую выходили окна его кухни, Шредер обнаружил занимательную надпись мелом. "Хватит лгать". Он задумчиво кусал бутерброд, разглядывая завитушку у буквы "л", и думал, что это совершенно не в её стиле. Что нашло на капитана?
- Спасибо, что пошёл со мной, но я могла бы и сама, - заволновалась Маша. Ей было до смерти жалко Провизора, утирающего со лба пот большим платком через каждый шаг.
Пекло в центре посёлка стояло такое, что попрятались все дачники и птицы, только из-под ворот кирпичного дома за ними наблюдала собака, выставив нос, как двустволку.
Провизор посчитал унизительным оправдываться по такому поводу и только платком махнул в сторону почерневшего от времени дома:
- Вот магазин. Тут от дома ходьбы минут пятнадцать. Думай, куда девочку могли умыкнуть за это время, - он зашагал в тень развесистой липы, а Маша ещё раз крутнулась на пыльном пятачке между домами, которую величественно называли площадью.
Взгляд сам собой останавливался на двухэтажном особняке из красного кирпича. На фоне типовых дачных клетушек он смотрелся замком императора. Кнопка звонка была прикрыта кружочком из резины. Лохматая собака понюхала носок Машиной кроссовки и уныло тявкнула.
- Жарко тебе, бедняга, - вздохнула она и нажала на звонок ещё раз. В глубине дома послышалась пронзительная трель.
Сзади к ней подошёл Провизор.
- Глухо как в танке, - пожаловалась Маша. - У меня такой сосед был через два дома. Однажды в мой почтовый ящик кинули его счета, так я минут десять звонила. Потом вышел - в одних подштанниках, чешет в затылке и не может понять, чего я ему в руки сую. У него ещё на машине смешной номер был с буквами "х", "а" и "м". А так ничего, вежливый.
Краем глаза она заметила, как в окне особняка шевельнулась занавеска. Через несколько секунд на высоком крыльце появился полный мужчина в шортах.
- Там кто? - сообразил он крикнуть с крыльца. Пушистая собака потрусила под крыльцо.
- Центр по борьбе с иномирными преступлениями, - в тон ему ответила Маша. - Открывайте, есть несколько вопросов.
Лязгнул замок, в узкую щель она продемонстрировала удостоверение, тогда ворота открылись полностью.
- Я председатель поселкового совета, - отрекомендовался он, придерживая одной рукой металлические ворота, а другой - пульт от телевизора, и Маша подумала, что он не такой уж и полный - крепкий, не более. - Чем могу быть полезен?
- Можно войти? К вам, наверное, уже приходили из полиции. Но знаете, такие правила. Мы ведём самостоятельное расследование пропажи тринадцатилетней девочки, Кристины, - Маша провела уверенное наступление, потому и оказалась у самого крыльца. - Где вы были пятого июля утром?
- А, Кристины, - припомнил председатель. - Да, ну ладно, проходите, расскажу всё ещё раз. Персик! Персик, приготовь компоту, тут опять из полиции пришли.О кристине спрашивать. Жарко так сегодня, просто спасения нет.
Обсудив несносную погоду вдоль и поперёк, они устроились на просторной кухне. Изнутри дом оказался ничуть не менее презентабельным, чем снаружи. Маша не смогла отказать себе в удовольствии рассмотреть резные стенные панели, буфет с хрусталём и вышитые подушки, разбросанные по плетёным креслам.
При слове "компот" ей живо представилась светло-оранжевая жижица и умершим на дне стакана кусочком кураги, а вовсе не бордовый сладкий напиток, который на удивление быстро утолил жажду.
- Жаль будет, если вы окажетесь убийцей, - выдала она машинально.
- Что? - чуть не подавился председатель.
Провизор ткнул Машу локтем в бок.
- Извините, - она ни капли не смутилась. - Топорный следовательский юмор. Так что вы можете рассказать про Кристину?
Председатель сбросил шлёпанцы, одна из них осталась лежать под его креслом, а вторая улетела к буфету.
- Жаль, но очень мало. В тот день я был дома, это правда, но не улицу не особо хотелось. Ко мне ближе к вечеру зашли два парня с этим же вопросом. Сказали, что приехали отдохнуть, а их подруга куда-то пропала. Не заходила ли она ко мне. Я ничем не смог им помочь. Хотя подождите... среда, среда. Это была среда, верно? Нет, в среду я вообще из дома не выходил. Хотя жалко, конечно, девчушку. Говорят, они употребляли какие-то наркотики?
Маша покачала головой, глядя за его левое плечо, в соседней комнате мелькнул подол халата, как будто кто-то увлечённо прислушивался к их разговору, а потом вдруг понял, что его засекли.
- Весьма условно говоря, да, - улыбнулась Маша, переводя взгляд на собеседника.
Председатель обернулся.
- Персик, набери мне ванну, - он пожал плечами. - Вы ещё о чём-то хотели спросить?
- Думаю, пока что всё, - Маша выключила диктофон и поднялась. - Спасибо за...
- Приходите, если я смогу помочь ещё чем-нибудь, жалко девочку-то. Сколько ей? Пятнадцать? Маленькая совсем, - он проводил Машу и Провизора до самых ворот, в тени которых уже разлеглась давешняя дворняга, вырыв в песке ямку.
- Мастерски он нас выставил, - посетовала Маша, когда они отошли под тенистую липу. - Сразу видно - человек опытный.
Быть тебе весь вечер одной, быть тебе весь вечер одной, милая леди...
Песенка навязла на зубах. Просыпаясь на смятых простынях, Лора повторяла две надоевшие строчки. В окно тянулось душное утро. Она шла, чтобы принять душ, что тонкой струйкой дарил прохладу вспотевшему за ночь телу, потирала искусанные крапивой руки, потом расчёсывала волосы, надевала платье, которое давно пора было постирать, и продолжала напевать простой мотив.
Мелодия лезла в голову, когда она шла по пыльным улицам города, когда высокая трава окраин целовала её колени, когда холодный полумрак подземелий щекотал горло. Песенка, запомнившаяся ещё с детства, когда она не понимала её значения, только повторяла навязчивый мотив снова и снова.
Умер, умер твой герой, милая леди.
Сейчас был полдень - ещё не вечер, когда скука и тоска становились совсем невыносимыми, она забивалась в угол в своём новом пристанище и смотрела на людей. Вот какие они... совсем обычные существа. Полдень: лениво покачивали ветвями акации, жёлтые цветы растопырили лепестки у крыльца, чуть дальше, у окраины деревни, маяком возвышалось старое здание мукомольной фабрики.
- Скоро всё кончится, - уговаривает себя Лора. - Скоро они успокоятся.
Быть тебе весь вечер одной, милая леди...
- Куда ещё, - Маша оборачивалась по сторонам. Сзади неё, шагов пятьдесят к западу, среди зелени белела платформа. Здесь заканчивался поселок, и начинались долгие, пахнущие дёгтем рельсы. - Разве она только по рельсам ушла.
В электричках её искали, опрашивали контролёров, развешивали ориентировки на платформах по пути к Нью-Питеру. Прочёсывали степи - высокая трава и пахучий клевер. Провизор хитро смотрел на Машу из-под развесистой акации. Она снова развернула в руках карту. Налетевший ветер потрепал измятый уголок.
- Разве что они натемнили, и на самом деле ушли из магазина по другой дороге. Она длиннее.
Но здесь - плотным строем ряд дачных домиков, половина из которых пустовала, а в другой половине были безнадёжно глуховатые бабушки и безнадёжно объевшиеся малиной их внуки, утомлённые работой на участках пенсионеры разводили руками в ответ на её вопросы. Здесь были сплетены над головой виноградные побеги и ветви вишен и акаций.
- Давай попробуем ту дорогу, - попросила Маша.
В магазине с забитыми окнами сломался холодильник, минеральная вода опять была мерзко-тёплой и солёной. Маша прижимала бутылку к щеке, пузырьки булькали у неё над ухом.
- Ну ладно, идём, - махнул рукой Провизор.
Солнце собиралось клониться на запад, жара чуть спала, и в кронах деревьев осторожно запели птицы.
- Ещё немного и станет можно жить, - улыбнулась Маша. Под ногами с грунтовой дороги восставали смерчики пыли.
Густые заросли крапивы помахали им с обочин. Почти сразу же они увидели это. Маша, ни секунды не раздумывая, полезла туда, где высокий забор из досок, заострённых сверху, оканчивался тремя обломками.
- Стой, ты куда? - вздохнул ей вслед Провизор, скорее по привычке.