Помимо этого, тема нашей беседы касалась будущего самого Михаила. Не мальчик ведь, а уже взрослый муж, показавший себя в огне сражений; давно пора бы взяться за ум и жениться. И не на ком попало, а в соответствии со статусом, ибо если не он сам, так хотя бы его дети будут заполнять собой скамейку запасных в наследовании на престол. На первых порах певички и актриски были бы вполне допустимы в качестве постельных партнерш, главное, не подхватить от них никакой венерической дряни и не наплодить бастардов. Быстрый перепихон по взаимному согласию для молодых людей – дело житейское и при соблюдении двух указанных выше простых правил не влечет негативных последствий. Но вот ухлестывать за женами своих подчиненных, спать с ними и уводить их из семьи – это так плохо, что не укладывается вообще не в какие рамки. Не спи там, где работаешь и не работай с той, с кем спишь. Даже от большой любви. Ферштейн?
И вот на этой оптимистической ноте нас и настигло известие о внезапной остановке в Малой Вишере. Тотчас же об этом был проинформирован Павел Павлович, а Дарью Михайловну попросили на всякий случай побыть вместе с Ольгой. Следующим о грядущей остановке проинформировали поручика Дроздовского, чья рота следовала вместе с нашим поездом и составляла как бы внутреннюю лейб-гвардию. Последовал приказ усилить бдительность и в случае длительной остановки выставить караул на перроне. В случае каких либо враждебных действий со стороны неустановленных лиц огонь из всех видов оружия открывать без предупреждения…
Таким образом, мы, можно сказать, изготовились к наихудшему варианту, но все обошлось без особых эксцессов. Когда наш поезд почти остановился у перрона станции «Малая Вишера», а по второму пути, по ту сторону вокзала, грохотал по рельсам обгоняющий нас эшелон номер три, на подножку нашего вагона вскочил молодой человек, затянутый в мундир черного цвета. На беглый взгляд, его обмундирование показалось мне чем-то средним между экипировкой гестаповцев и нормальным морским мундиром. Едва повиснув на подножке вагона и уцепившись за поручень, этот человек махнул рукой машинисту, и наш поезд снова начал набирать ход, стремясь встроиться в интервал между третьим и четвертым эшелонами. Как оказалось, это к нам пожаловала недавно образованная служба имперской безопасности во главе с заместителем начальника, хорошо знакомым мне по «Николаю Вилкову», капитаном Мартыновым. Правда, тогда он был лишь старшим лейтенантом, но в ходе командировки в местный Петербург мальчик изрядно заматерел и приобрел повадки эдакого маленького Малюты Скуратова. Короткая стрижка, леденящий взгляд, негромкий, но уверенный голос. Представляю, как жидко срались оказавшиеся в его кабинете разные революционно-либеральные личности. Но, впрочем, на этот раз дело было не в них. Не тот масштаб.
Пройдя в салон-вагон, капитан Мартынов быстро, по-свойски, поздоровался с Павлом Павловичем, со мной и с Великим князем Михаилом. С последним он был знаком по исторической встрече на Байкале, когда Великие князья ехали на Дальний Восток посмотреть на нас, таких собой хороших, а наши посланцы мчались в Санкт-Петербург, чтобы врезать правду-матку в глаза императору Всероссийскому.
– Итак, товарищи, и вы, ваше Императорское высочество… – начал было говорить капитан Мартынов, но я его перебил.
– Высочество у нас тоже «товарищ», – сказал я, – так что, товарищ капитан госбезопасности, давай по-простому и без преамбул с политесами. Время, как понимаешь, позднее…
– Для нас время никогда не позднее, – хмыкнул Мартынов, – тут такое дело, товарищи: к вашему приезду в Питере созрел заговор, во главе которого стоит мамаша Великого князя Кирилла Владимировича, в узких кругах больше известная под именем «тетка Михень». До невозможности упрямая, властолюбивая, и в тоже время недалекая особа. Уж мы ее пугали-пугали, и все без толку. Император лично, насколько смог, устраивал ей выволочку за неуместные амбиции, а она, едва вернувшись из Царского села, снова за старое… Типа что вы меня пугаете, все равно ничего не сделаете…
– Да, – кивнул Михаил, – Михень, она такая. И дядей Владимиром вертит как захочет…
– Про Великого князя Владимира Александровича, – сказал Мартынов, – сказ особый, но его мнения никто не спрашивает, потому что всем из-за кулис рулят англичане. В заговоре почти весь офицерский состав Преображенского полка, притом, что остальная гвардия придерживается как бы нейтралитета. Но можете радоваться. За нас – моряки, которых возглавляет адмирал Дубасов. В Питере, у достроечных стенок заводов, стоят три броненосца и два крейсера. Их команды – наш чистый актив. Есть еще гвардейский флотский экипаж и гарнизон Кронштадта. Добавляем сюда вашу бригаду – и получаем чистый перевес в силах. Но это так, гипотетически. На самом деле никто из нас не хочет, чтобы заговор перерос в открытый мятеж со стрельбой и уличными боями. Такой исход, чтобы русские стреляли в русских, устроит только наших неприятелей британцев.
– Все это верно, молодой человек, – кивнул Павел Павлович, – но все же что конкретно вы нам предлагаете?
– Целью заговора, – тихо сказал капитан госбезопасности Мартынов, – является освобождение Кирилла и Бориса Владимировичей и одновременно уничтожение законных претендентов на трон из старшей ветви, ради чего на Николаевском вокзале будет устроена засада из нескольких рот преображенцев, на сто процентов верных заговорщикам. В то же время британцам известно, что вы следуете в Петербург не одни, а в сопровождении таких головорезов, что вырежут засаду и даже не вспотеют, поэтому эшелоны с морпехами, следующие до и после вашего поезда, решено отправить по кольцевой ветке на Варшавский вокзал. Пока командиры батальонов, оставшиеся без начальства, спохватятся, пока разберутся в обстановке, на Николаевском вокзале все уже будет кончено.
– Понятно, – сказал я, – вместо нас в мясорубку попадет наш третий батальон…
– Да нет, – мотнул головой Мартынов, – никто никуда не попадет. Мы тоже шампанское «Вдова Клико» не лаптем хлебаем. На стрелке кольцевой линии сидят наши люди, поэтому все пять ваших поездов последуют на Варшавский вокзал, который уже контролируют караулы, составленные из моряков «Князя Суворова» и «Бородина». В то же время на Николаевский вокзал прибудет поезд-пустышка, уже сформированный на запасном пути механического судостроительного завода. И из живых душ на том поезде, один в один похожем на императорский литерный, будут присутствовать только ничего не знающая паровозная бригада, машинист, его помощник и кочегар. Хотел бы я посмотреть на рожи господ заговорщиков в тот момент, когда они поймут, что упустили свои жертвы и проиграли партию вчистую…
– Неплохой план, молодой человек, – кивнул Павел Павлович, – но, насколько я понимаю, на этом ничего не закончится. Просто ситуация перейдет в патовую фазу и заговорщикам не останется ничего иного, как перевести ситуацию в состояние открытого мятежа – по крайней мере, на этом будут настаивать их британские кураторы. А там как карта ляжет.
– Ничего у них, Павел Павлович, уже не ляжет, – покачал головой Мартынов, – в тот момент, когда вы все прибудете на Варшавский вокзал и, соединившись с нашими моряками, окажетесь в безопасности, мы начнем вторую фазу операции… Государь император уже подписал секретный указ, назначающий вице-адмирала Дубасова петербургским генерал-губернатором и гарнизонным начальником с воистину диктаторскими полномочиями, и действовать этот указ начнет с момента его опубликования в завтрашних утренних газетах. А дальше все по дедушке Ленину. Мосты, почта, телеграф, телефон, вокзалы, и, самое главное – занять гнездо заговорщиков, Владимирский дворец, и наглухо блокировать британское посольство, тем более что они у нас под боком. Все должно произойти синхронно. На Николаевский вокзал прибывает поезд-пустышка, в то время как вы оказываетесь на Варшавском вокзале, а по Санкт-Петербургским улицам бегут мальчишки-газетчики, выкрикивающие сразу несколько сенсаций кряду, а также шагают отряды вооруженных моряков, занимающих один стратегический объект за другим…
– Постойте-постойте, господин Мартынов, – заинтересованно произнес Михаил, – какие такие сенсации? Вы вроде говорили о том, что новость будет только одна – о назначении адмирала Дубасова петербургским генерал-губернатором…
– А теперь, товарищи, сядьте, – сказал Мартынов снимая фуражку, – такие новости стоя не слушают. Как вы понимаете, пытаясь устранить Ольгу Александровну и Михаила Александровича, заговорщики никак не могли забыть о действующем государе императоре, который, несмотря на всю свою апатию, даже в случае успеха заговора, вполне способен был доставить им хлопот. Так вот – два дня назад мы взяли киллера, сиречь наемного убийцу, который, будучи одет в мундир гвардейского офицера, собирался проникнуть на территорию Царского села и во время утренней прогулки ликвидировать императора Николая. Что самое интересное – ни к каким эсерам и вообще революционерам этот персонаж отношения не имеет и работает не за идею, а за деньги. Американец российского происхождения, промышляющий подобными делами на границе Североамериканских штатов с Мексикой, где закон – понятие еще достаточно условное…
После этих слов капитан госбезопасности сделал паузу и обвел присутствующих внимательным взглядом.
– Так вот, – продолжил он, – мы посоветовались с пациентом, то есть с нынешним государем-императором, и вместе с ним решили, что лучшего повода для передачи власти не придумать. Пусть несостоявшийся убийца клянется и божится, что он никогда и не за что не стал бы исполнять подобного заказа, но пусть будет посему. Приехав в Петербург за легкими деньгами, он сам выбрал свою судьбу. Запланированное британцами покушение состоится точно в срок, и на месте преступления останется убийца с двумя револьверами, убитый выстрелом из винтовки в сердце, и тяжелораненый император. Потом, узнав о начавшемся мятеже и не надеясь выжить, Николай Александрович подпишет немедленное отречение в пользу своего брата Михаила, а уже тот без промедления отречется в пользу сестры Ольги. И известия обо всем этом должны быть одновременно во всех утренних газетах, вместе с указом о назначении вице-адмирала Дубасова генерал-губернатором. Сразу должен сказать для Михаила Александровича: на самом деле его брат не будет подвержен никакому риску и все его «ранения» будут чистой воды имитацией. И вообще, вся эта операция – его собственное желание…