– Слишком удобно, как я погляжу, – недовольно пробурчала императрица.
Тем временем Ангел отдышался и встал с трона:
– Верноподданые-подданные-подданые мои! Мы переходим к самой саркастической – пардон, сакральной – части церемонии. Помазание на царство!
Двое молодых попов оперативно развернули красную бархатную дорожку от престола к алтарю, и тут же накрыли её золотой парчой. Ангел с важным видом направился к Царским вратам алтаря, где его уже поджидал Доброжир, умильно улыбаясь. Екатерина была вынуждена признать, что сейчас главный герой шоу совершенно не походил на изнеженного телеведущего. Эта роскошная мантия, корона, скипетр с державой, богатый и просторный Успенский собор – всё это производило впечатление даже на неё.
У Царских врат Ангелу пришлось скрепя сердце временно расстаться с императорскими регалиями – чтобы обеспечить доступ к своему тщедушному телу.
– А сейчас Его Святейшество смазывает меня – пардон, помазывает – специально изготовленным миром, – болтал Ангел, вполоборота повернувшись к камере. Патриарх тем временем прикасался к его лицу чем-то вроде кисточки для бритья, которую он окунал в старинный сосуд, известный как "августова крабица". – Миро для меня изготовили из лучшего испанского оливкового масла, добавили в него лепестков роз, белого вина, муската, фиалок, лимона и разных других ценных вещей. Запах просто потрясающий, милые мои, уж поверьте!
Патриарх, не отвлекаясь на трескотню своего подопечного, отстегнул клапан на мундире Ангела и нарисовал кисточкой крест на гладкой груди телеведущего. Потом кивнул своему помощнику, и тот бросился оттирать масло влажными салфетками для младенцев. После этого Головастикова завели внутрь алтаря, где напоили вином "Шато де ла Шерте" и накормили просфорами из итальянской муки – телеведущий, разумеется, не постеснялся озвучить стоимость исходных продуктов в эфире.
Причастие придало Ангелу сил – на трон он вернулся уверенным в себе победителем.
– Ещё и поздравлять его бросились, подлизы, – с неудовольствием прокомментировала Екатерина, глядя на очередь из знаменитостей, выстроившихся перед престолом. – Терпеть их всех не могу. Одни балы да рауты у них на уме. Всё время требуют, чтобы я им какие-нибудь танцы в Зимнем устроила. Пустышки.
– О да, какие негодяи, – мягко сыронизировал Генри, скрестив руки на груди, – хотят танцевать – может быть, даже под Бету; может быть, даже после пары глотков стаута…
– Тш-ш-ш, – шикнула на него Екатерина, чувствуя, как к щекам приливает кровь. – Дай послушать, что там этот фейковый правитель творит.
Фейковый правитель, судя по его блаженной улыбке, полностью растворился в ореоле собственной славы. Собрав полный урожай обожания со стороны высокопоставленных светских особ, Ангел величаво выплыл из Успенского собора. На паперти новоявленного телемонарха взяли в плотное кольцо священнослужители, дабы оградить от посягательств толпы – народу, охочего до зрелищ, в Кремле собралось великое множество. Под очередной, изрядно поднадоевший уже колокольный перезвон, коронованный Головастиков вознёсся на Красное крыльцо Грановитой палаты. Здесь архиереи расступились, и телеведущий, освещаемый дружелюбным московским солнцем, трижды поклонился публике:
– Итак, верноподданные-подданные-подданые мои милые, обещаю править справедливо, а самое главное – красиво, – объявил Ангел с крыльца. – Наше шоу на этом закончено. Я отправляюсь на пир в Грановитую палату с моим святейшим приятелем Доброжиром… Так, что ещё? Все подробности коронации читайте в моём блоге в Интерсетке ("Неужели остались ещё какие-то неизвестные подробности? Он же не замолкал ни на минуту!" – подумала Екатерина). А я прощаюсь с вами… Но увидимся мы, друзьяшки, гораздо скорее, чем вы можете себе представить! Сюрприз, большой сюрприз готовится для вас, дорогие мои подданые! Пока-пока! Целовашки-обнимашки!
– Мда, – сказал Генри, встал из кресла и выключил телевизор. – Остаётся утешаться только тем, что коронация была не настоящей. Пожалуй, хлебнула бы Россия с таким-то монархом. Не переживай, Кейт, ты лучше.
Екатерина закрыла глаза. Голова трещала. Загипсованная правая рука ныла. Сердце стучало слишком быстро. Вдруг нестерпимо захотелось домой, к берёзовому соку и левашам. Перед Аскотом она ничего не ела несколько дней, чтобы не было превышения по весу. С её ростом трудно было быть жокеем.
Церемония, увиденная по телевизору, произвела на Екатерину угнетающее воздействие. Она расстроилась больше, чем ожидала. В свою очередь, выстраданная победа на скачках радовала её, наоборот, гораздо меньше положенного. Ну, победила. Ну, выиграла двести пятьдесят тысяч фунтов. Неплохо, если учесть, что курс рубля к фунту – один к десяти. Правда, потратить аскотский приз, по условиям соревнований, можно было только на мероприятия, связанные с лошадьми. Деньги мёртвым грузом легли на банковский счёт императрицы.
Так, а дальше-то что? Цель достигнута. А впереди – пустота. К чему теперь стремиться?
Откровенно говоря, и сами хвалёные скачки не слишком впечатлили Екатерину. Она готовилась к чему-то более изящному, что ли. На деле же оказалось, что за пределами королевской ложи изящества было не больше, чем в бойцовском клубе. В дни соревнований Аскот был заполнен искусственным загаром, фальшивыми ресницами, накладными ногтями, обтягивающими миниплатьями и выпивкой, которая сопровождалась вульгарными драками.
"Что-то там теперь, интересно, испанский король поделывает?" – ни с того ни с сего пришло в голову Екатерине. "Мелисса, кажется, говорила, что он собирался встречаться с венесуэльским президентом… Не подрались ли горячие южные парни между собой?".
– Разумник, позови Семёна, – шепнула она перстню. Тот немедленно отправил Столыпину виртуальную снежинку – фирменный значок императрицы. Вообще-то обер-камергер пил чай с миссис Смит в соседней комнате, и можно было просто крикнуть, он бы услышал; но, во-первых, не пристало государыне орать как оскроган, а во-вторых, Екатерина беззаветно любила гаджеты и постоянно выискивала повод их использовать.
– Ваш'величество, я здесь! – вбежал в спальню Семён, стряхивая с галстука крошки печенья. – Получил снежинку! – Затем обернулся к Генри: – Как поживаете, ваш'высочество? – и прищёлкнул каблуками.
Английский принц изумлённо смотрел на выкрутасы Столыпина.
– Семён, что с тобой? С каких это пор я тебе "высочество"?
– Да вот, знаете ли, увидел вас в этих исторических интерьерах, где правили ваши предки, и как-то само вырвалось… – застеснялся Семён.
– Господа, господа! – вмешалась Екатерина. – У нас есть более важные темы для обсуждения, чем давно покойные предки моего супруга. Хочу знать, что происходит в Испании – но сначала, Семён, скажи: как тебе эта вопиюще-фальшивая коронация?!
Не успел Столыпин изобразить на своём круглом лице праведное возмущение и открыть рот для вынесения вердикту Ангелу-безобразнику, как перстень на руке императрицы вновь проснулся: Мелисса. Екатерина включила громкую связь.
– Катарина! – закричала Мелисса едва ли не на весь Кенсингтонский дворец. – Катарина! – Никто в Зимнем никогда не слышал, чтобы премьер-министр кричала. – Чёрт возьми, Катарина! Коронация была настоящей!
– Что? – не поняла Екатерина.
– Я просмотрела Закон о Престолонаследии от пятого апреля тысяча семьсот девяносто седьмого года, Павел Первый его написал, "Учреждение об Императорской фамилии" называется, – Мелисса захлёбывалась словами, – и, чёрт подери, Ангел с Доброжиром проделали всё в точности по этому закону! Доброжир короновал Головастикова по всем правилам!
– Погодите, Мелисса Карловна, – у Екатерины сдавило горло, – но ведь с семьсот девяносто седьмого года столько воды утекло! Два с лишним века прошло. Наверняка этот старый закон уже отменили! Ведь мой дедушка короновался по-другому, и папенька тоже…
– В том-то и дело, Катарина! – Отчаяние в голосе Мелиссы мешалось с досадой. – Никто из них не удосужился отменить это проклятое "Учреждение"! Павловский закон о престолонаследии не имеет срока давности! Он всё ещё в силе. Уж поверьте выпускнице юридического факультета!
– Постойте, постойте, Мелисса Карловна, – Екатерина пыталась ухватить хоть немного воздуха, широко открывая рот, – вы хотите сказать… Вы хотите сказать…
– Коронация была настоящей, Катарина! Это конец! Новый император Российский Империи – Ангел Головастиков, чёрт его раздери!
Глава 11. Это конец?
– С нашими сигаретами конец будет быстрым и болезненным. "Смертельные". Не советуем!
Слоган провокационной рекламы крутился у Мелиссы в голове, в то время как она с понимающим видом кивала занудному собеседнику. Пока тот бубнил что-то в свою окладистую русую бороду, Мелисса невольно сунула руку в карман куртки. Фух. Пачка здесь. Новенькая, гладкая, нераспечатанная. По соседству с полупустой упаковкой еловых иголочек, изрядно надоевших премьер-министру.
Одну, всего одну пачку сигарет Мелисса заказала на прошлой неделе – спустя сутки после телекоронации Ангела. Напряжение было слишком велико. И сам Гиппократ не осудил бы её. При этом курить она, конечно, не собиралась: простое прикосновение к пачке дарило ощущение спокойствия. Мелисса специально выбрала вместо привычного "Кощея" бесстыдные "Смертельные", с черепом на лицевой стороне – в качестве напоминания о том, что случится с её карьерой, если она сорвётся.
В последние дни премьер-министр постоянно таскала заветную пачку с собой. Стресс накапливался стремительно, как долг по просроченному кредиту. Причём самым невыносимым в этой ситуации было полное отсутствие каких бы то ни было событий, связанных с коронацией Ангела. После рокового первого апреля не произошло ровным счётом ничего. Мелисса не могла понять – почему Головастиков затаился в своей Грановитой палате. Почему он не трубит на всех углах, что власть в стране теперь принадлежит ему – на абсолютно законных основаниях. Почему Доброжир, в качестве духовного наставника монарха, не открывает ногой в сандалии дверь в Зимний, а тихо сидит со своим подопечным в московском Кремле, арендованном до конца апреля.