ькие. Хочу в Париж. Послом! Вы мне когда-то обещали, ваше превосходительство! А что для этого требуется сделать? Опять постараться Екатерину очаровать? Даже не знаю, мне сначала пару килограммов нужно скинуть.
– Да замолчишь ты или нет? Дай хоть слово вставить! – Мелисса порядком устала слушать безмозглую графскую болтовню. – Чёрт возьми, тебе свою недогадливость нужно запатентовать и продавать в коробочках по всему миру как эксклюзив. Роберт, дело такое. Меняю должность французского посла на секрет философского камня.
Вяземский замычал:
– Ой, ну я не знаю, ваше превосходительство… Я вот-вот стану первым богачом мира, зачем же мне свой великий эликсир вам отдавать? Даже в обмен на службу мечты?
Чёрт, если она даже с дураком Вяземским не сумеет сейчас договориться – нужно самой, не дожидаясь происков недоброжелателей, подавать в отставку.
– Роберт, во-первых, ты никогда не сумеешь стать богачом – всего за полгода ты растратил все деньги, выигранные в тотализаторе после помолвки Катарины. Во-вторых, сам секрет эликсира останется у тебя, ты мне пришлёшь просто копию, а сам превращай свинец в золото сколько душе угодно, хоть все дни напролёт. В-третьих: ты думал, где ты возьмёшь столько свинца? – Между делом Мелисса записала у секретаря в блокноте: «Вызвать горняков». – Ты хоть представляешь, где его купить?
– Вообще-то я думал начать со старых газет, – нерешительно промямлил Вяземский. – Можно поотскребать с них буковки и извлечь из буковок этот самый свинец. Ведь в типографском шрифте есть свинец? Мне родители запрещали есть газеты, говорили, что в них есть свинец.
– Мда, план мощный. – Мелисса закатила глаза к потолку, поражаясь графской тупости. – А ты знаешь, что свинец ядовит?
– Ядовит?
– Радиоактивен! Вызывает разные заболевания, в том числе умственную отсталость. Именно тебе я бы как раз не советовала с ним связываться.
– Почему именно мне?
– Боже, ни почему! Видно, родители за тобой в детстве всё же не уследили и ты наелся-таки газетных деликатесов. – Мелисса стащила неустойчивые туфли и стала расхаживать туда-сюда по мягкому ковру в приёмной. – Ты вот сам, Роберт, подумай: для чего тебе этот философский эликсир был нужен? В основном для вечной молодости, так?
– Э-э, ну да, ваше превосходительство…
– А оказалось, что никакой вечной молодости тебе красная тинктура не принесёт! Пить её нельзя, только свинец в золото она превращать умеет – и всё. При этом от свинца ты не просто моментально состаришься, но ещё и стремительно поглупеешь, а тебе уже дальше некуда.
– Э-э…
– Российский посол, представитель самой могущественной мировой державы – вот кто вечно молод в глазах французских мадемуазелек! – вдохновенно вещала Мелисса. – Двуглавый орёл на твоём лацкане – вот твой пятый элемент! Парижские девушки сами на шею тебе бросятся! Французское вино будете пить вместо нашего черноморского! Завтракать круассанами!
– Согласен!
– Что?
– Я согласен, ваше превосходительство! – восторженно выдохнул Вяземский. – Поеду в Париж! Давайте меняться!
Мелисса отшвырнула туфли в угол приёмной, пустила секретаря на рабочее место и, как была, босиком, зашла в свой кабинет. За время её отсутствия уровень дорогостоящего виски в бутылке заметно понизился.
– Эх, замутил я шторм в трюме! – признался дон Карраско, завидев хозяйку. Он крутил усы и качался на стуле. Ореховые ножки скрипели, как старый корабль в шторм. – Надеюсь, вы ходили к императору – по поводу наших авианосцев?
– Лучше. – Мелисса знала, что сейчас её очередь вести в танце. – Звоните своему королю. Я дам вам секрет философского камня.
– Каррамба! – Он всё-таки свалился со стула. И, стоя на четвереньках, взревел, как раненый бык: – Мачту мне в сердце! Вы серьёзно?
– Абсолютно.
– Вы раскроете нам технологию превращения свинца в золото?
– Раскрою. В обмен на Николаса. – Мелисса по-матадорски выпрямилась и скрестила руки на груди.
– Сеньора премьер-министр! – Посол, хватаясь то за упавший стул, то за стол, то за коленки Мелиссы, кое-как занял относительно вертикальное положение. – В таком случае, я должен срочно выйти. И не только потому, что надрался как корабельная крыса, упавшая в бочку с ромом, и теперь мне срочно нужно в туалет. Я должен связаться с королём! Лопни моя печень, если он не согласится!
И дон Карраско, покачиваясь, как юнга в первом плавании, скрылся за дверьми кабинета.
Мелисса нетрезвым голосом дала команду отключения камер и с наслаждением затянулась «Смертельной».
Конечно, Луис согласится. Он не может не согласиться на неограниченное богатство, дающее ему возможность провести любую завоевательную кампанию, какую он только пожелает. Король Испании поумнее графа Вяземского будет.
Главное, что Мелисса сумела избежать прямого участия России в испанской агрессии, так ведь? А потом она придумает, как остановить Луиса. Пусть он сначала проверит формулу, убедится в её эффективности, отпустит Николаса, начнёт налаживать производство золота из свинца – вот тут-то Мелисса и вмешается. Может, коронационного мороженого со вкусом щей в красную тинктуру тайком подмешает, или ещё что придумает.
Премьер-министр смяла окурок в пепельнице и задумалась: интересно, зачем Николас вообще сунулся в эту Испанию? А, кажется, Константин Алексеевич упоминал про редкие саженцы, из которых он будет варить херес, что-то в этом роде.
Кстати о хересе! Нетвёрдой рукой Мелисса вылила остатки скотча в свой бокал. Чёрт возьми, она имела сегодня полное право "замутить шторм в трюме". Кто, спрашивается, только что вывел из политического шторма российские военные корабли? То-то же.
Глава 17. Встреча в семейном ресторане
– Ладно, а как тебе вот этот фасончик?
– Если честно, ваш'величество, это платье больше похоже на мешок из-под муки. Но я правда совсем не разбираюсь в женской моде!
Столыпин беспомощно оглянулся в поисках консультанта. Вокруг разбегались бесконечные ряды вешалок с одеждой, вздымались обувные стеллажи, вырастали похожие на фантастические пальмы стойки с сумками – и ни одной живой души. Семён со своей начальницей словно оказались на необитаемом острове в параллельном мире, созданном безумным демиургом-фанатом телепрограммы "Правильные туфли47". В общем, кем-то вроде Ангела Головастикова.
Всю одежду Семёну всегда покупала мамочка, сам он только заказывал себе в Интерсетке всякие забавные галстуки. Поэтому в бескрайнем пассаже Ламановой обер-камергер чувствовал себя до крайности неуютно.
Но – делать было нечего. Если её величество изволили отправиться за покупками, чтобы снять стресс и "потому что уже осточертели эти проклятые джинсы и футболки из спортивной сумки" – значит, нужно было беспрекословно повиноваться. Столыпины служат Романовым до конца, всегда: во дворце, на поле боя, в ссылке, даже в примерочной "Ламы".
– Мешок из-под муки? – Екатерина Николаевна нахмурилась, и Семён запаниковал. Как он только посмел ляпнуть такое! Думать надо было прежде, чем говорить! – А знаешь, ты прав. Прямой покрой не для меня. Плечи широкие, и выгляжу я в этом платье как бочка. Примерю что-нибудь с пояском.
Начальница скрылась за бархатной занавеской, и Столыпин вытер пот, выступивший на лбу. Уф, пронесло.
Спустя сто девяносто шесть мучительных минут обер-камергер выбрался из "Ламы", нагруженный пакетами из переработанного картона. Екатерина Николаевна шествовала впереди в одном из своих новых платьев, подчёркивающих талию: длинное, из светло-коричневого шёлка в горошек. На русых кудрях красовалась шляпка в тон, которую ей напечатали в пассаже на трёхмерном принтере в подарок за крупную покупку.
Гордая осанка, лебединая шея – в элегантном наряде Екатерина Николаевна наконец-то стала похожа на истинную Романову, аристократку высшего уровня, императрицу всероссийскую. Грустный парадокс! Это магическое превращение произошло именно сейчас, когда она навсегда покинула Зимний.
Столыпин, плетясь позади начальницы с хрустящими сумками по ветреному Невскому, уныло вспоминал прошедшие дни: тяжелые, давящие, беспросветные. Екатерина Николаевна в самом деле находилась сейчас в серьёзном стрессе, и было от чего.
Ну, прежде всего, сокрушительным провалом обернулось собеседование с председателем правления Русско-Балтийского завода. Семён повсюду сопровождал свою богиню, как он про себя называл Екатерину Николаевну, – пришёл и на встречу с Шидловским. Сел тихонько в углу громадного кабинета, оформленного наподобие салона представительского "русско-балта": кресла, стилизованные под простроченные автомобильные сиденья, окна обтекаемой формы с самыми настоящими "дворниками" и сложной формы стол, в конструкции которого нашлось место и для спидометра (стрелка застыла на цифре "370"), и даже для гоночного руля.
Кажется, тот угол, где расположился Столыпин, должен был символизировать багажник, поскольку Семён оказался в компании журнального столика-домкрата и кулера для воды в виде огнетушителя, а нижняя часть обер-камергера утонула в чём-то вроде мягкого запасного колеса.
Шидловский же вместе со своими бакенбардами восседал под выпуклой зелёной ромашкой – фирменным логотипом РБЗ. Не нужно было гадать на лепестках, чтобы понять: Владимир Михайлович настроен мстительно. Выражение его лица ясно давало понять: "не любит". Глаза поблескивали из бакенбардов, как дуло снайпера из придорожных кустов.
Не успела Екатерина Николаевна и рта раскрыть, как председатель припомнил ей все её грубости: и "я на ваш завод больше ни ногой", и "не хочется возвращаться на бывшую работу", и "выкручивайтесь сами". Эта игра в бумеранг богине очень не понравилась – Столыпин, по-тюленьи вывалившись из кресла-колеса, едва сумел задержать её в дверях кабинета.
Пока Екатерина Николаевна греческой статуей стояла у выхода, Семён рысцой подбежал к Шидловскому, принёс многословные извинения от имени начальницы и в конце концов уломал главу завода – Романову взяли на службу. Правда, всего лишь онлайн-консультантом, а не телефонным операционистом, как раньше.