Фатия заметила, куда я гляжу и пояснила:
— Ученическая повозка. Четыре раза в год они объезжают наши земли и предлагают всем желающим поучаствовать в экзаменах на внешнего ученика. Семья согласившегося получает деньги и еду.
Я с радостью ухватился за этот разговор. Да и на самом деле было интересно:
— А если не пройдёт экзамен?
— Всё равно останется служить во внешнем дворе секты. Деньги-то мы уже заплатили. Только будет не учеником, а слугой. В следующий раз, через три месяца, когда слухи о моей победе на Сборе Трав разойдутся, будет много желающих. Большая часть из них, конечно, будет обычным мусором, который стоило бы и вовсе вымести за порог секты, но чем больше желающих, тем выше шанс найти жемчужину. Богатство притягивает силу, а чем сильней ученики секты, тем сильней станет и она сама. Пусть и не сразу.
Я кивнул и осторожно задал тот вопрос, который не давал мне теперь покоя:
— А насколько твой дед был силён раньше? Ну, до раны?
Очень важный вопрос. Одно дело пытаться угрожать обычному Предводителю, другое дело Предводителю, который сумел один убить сколько? Троих, четверых Предводителей? И совсем другое дело угрожать тому, кто был Повелителем Стихии. Я уже ничему не удивлюсь.
Фатия гордо заявила:
— Он был пиковым Предводителем! Почти прорвался на этап Властелина Духа, если бы не враги и не та рана.
Я осторожно, незаметно выдохнул и переспросил:
— Это он сам тебе говорил?
— Ну, конечно, не сама же я придумала. Он уже много лет пытается восстановить силы, но пока получается плохо. Я уже даже переживаю за него, всё же у него возраст, не так далеко и предел жизни. Хочу прорваться на этап Предводителя, отправиться в средние секты и заработать там достаточно, чтобы купить ему лечебных пилюль.
Я постарался скрыть дрожь омерзения, которая охватила меня при этих словах. И не сумел. Фатия вздохнула:
— Снова ты за своё. Объясняю ещё раз. В алхимии есть несколько путей создания пилюль. И не все из них включают в себя использование крови, плоти и энергии идущих.
Я возразил её же словами:
— И это самые слабые пилюли. Базовые, как ты сказала. Но чем более сильный эффект нужно получить, тем больше рецептов, где человек необходимое условие такой пилюли.
— Не человек, а его части. И эти части могут отдаваться добровольно. Обычное дело даже в нашей секте, когда идущий наполняет своей силой артефакты за плату или сдаёт кровь алхимику.
И снова я возразил:
— А могут и не добровольно. Давай не будем спорить о мелочах. Думаю, твоему деду могут помочь только лучшие пилюли. И можно год скупать кровь каких-нибудь Воинов, а можно за день убить десять Мастеров и получить кровь лучшего качества.
Фатия с плохо скрываемым торжеством в голосе переспросила:
— Почему это не будем спорить? — и тут же ужалила. — У вас всё обстоит точно так же.
Слова вырвались у меня раньше, чем я успел хоть что-то понять:
— Ты это о чём?
Теперь Фатия и вовсе не скрывала улыбки:
— Об алхимии. Мне же дед рассказывал, как всё это устроено, без этого и у вас никак. Это раньше у вас в империи были атаноры, которые создавали зелья, могущие подстроиться под любого идущего. Но где сейчас эти атаноры?
Я не удержался:
— Уничтожены? Вами?
Фатия фыркнула:
— Скорее скрыты в городах, куда вам нет доступа. Ты можешь спорить со мной, но у ваших алхимиков не осталось выхода, как тоже признать правильность множества путей к вершине алхимии. Каждый человек отличается от других. Раньше, до изменения Пути к Небу это было почти незаметно, но всё равно атаноры это учитывали. Теперь же, когда открылось столько путей, когда среди вас бродят потомки Зверей, то различий в десятки раз больше.
Я ужалил в ответ:
— А среди вас?
Фатия пожала плечами:
— Ты утверждаешь, что Звери нас не сильно любят, но откуда, по-твоему, появились те Формы, которые использовали в банде Горных Медведей? Это наследие таких потомков и да, среди нас они тоже, выходит, есть.
— Только ты их не видела сама.
— Нужно ли видеть всё на свете? Может, чему-то можно поверить и на словах? Или достаточно обдумать все доводы и понять, что среди них нет ложных? И не меняй сути разговора, как ты любишь. Ответь, как ты думаешь, можно сварить зелье, которое будет одинаково хорошо для всех?
Ответ я знал:
— Нет. У нас даже есть алхимики, которые занимаются только зельями для потомков Зверей. Другие им не помогают.
— Уверена, это преувеличение. Всё зависит от того, что течёт по жилам. Если человеческой крови мало, то обычные зелья и правда не будут работать. Потому-то высшие зелья всех алхимиков включают в себя кровь и энергию того, для кого их делают. Только так можно получить лучшие результаты и избежать отклонений и побочных эффектов. И ваши алхимики здесь не исключение.
— Откуда ты всё это знаешь? Ладно про ваших алхимиков, но про наших? — едва задав этот вопрос, я сам же на него и ответил. — Дед, да?
— А что? — Фатия пожала плечами. — Он был силён, он много где был и много с кем сражался и разговаривал. Ты думаешь, почему я с тобой так легко повела дело? Потому что дед много раз рассказывал мне, как он по молодости вместе с каким-то имперцем действовал сообща, чтобы выбраться из ловушки Малого Поля Битвы.
У меня начала дёргаться бровь. Как-то мой привычный мир пытается рассыпаться на куски. И с каждым днём всё сильней и сильней. Сначала Фатия, затем тот мальчишка из Тигров, разговор на берегу моря о путях к Небу и узлах, теперь история про алхимию и имперцев и сектантов на Поле Битвы, которые сражаются плечом к плечу.
Фатия хмыкнула:
— Молчишь? Ну, молчи. Только ногами перебирай быстрей, а лучше давай используем технику. Лучше всего появиться в городе в обед, когда на улицах и в поместье меньше всего народу.
Возможно, это и была хорошая идея, но она мне совершенно не подходила. Я не зря тянул время. Мне нужно, чтобы мы появились в этом её поместье под вечер, а ещё лучше поздно вечером. И плевать, сколько там будет людей на улице.
Поэтому я помотал головой:
— Нет-нет. Считай меня трусом, но дай мне время. Я, может, вообще, откажусь.
Фатия вспыхнула:
— Я тебе откажусь! Думаешь, я не переживаю? И я переживаю. Но если я дала слово, я его сдержу. Я дочь главы секты! И ты должен мне верить, — раз в десятый предложила. — Давай контракт.
И я в десятый раз отказался:
— Нет, не нужно.
Не то чтобы я не хотел получить гарантии. Хотел. Но что мне этот контракт? Эта мелочь? Уверен, если всё пойдёт не так, как хочется мне... Я бросил взгляд на Фатию. И ей, надеюсь. Так вот, если всё пойдёт не так, как нам хочется, то этот жалкий свиток не остановит ни её отца, ни её деда, сколько ни поливай его кровью. Какой самый простой способ разорвать контракт?
Перерасти? Как бы не так.
Убить того, с кем он был заключён.
Так что, что он есть, что его нет — мне без разницы.
У меня свои способы добиться того, чтобы этот старый и раненый дед отправил меня в империю.
Риск?
Невероятный. Если сравнить с игрой в кости, то я поставил на кон свою жизнь, взял в руки кости и должен теперь десять раз подряд выкинуть самое большое число.
Или и вовсе, взял лишь одну кость с шестью гранями, а должен выкинуть за раз семь очков.
Но приз слишком ценен, чтобы я удержался от соблазна. И речь вовсе не о моей жизни. Речь о том, чтобы сломать все планы дарсовому духу Изарду, не тратить месяцы, а может быть, и годы жизни на то, чтобы добраться до империи, а одним махом вернуться туда, куда вернуться по-другому не выйдет. Во Второй пояс, на земли Ордена Небесного Меча.
Не раз я задумывался о том, что перстень дракона всё ещё со мной. Изард точно что-то сделал с ним, ведь я не смог помешать ему отправить меня сюда, на Земли Итреи. Возможно, наложил какой-то запрет на перстень. Но действует ли этот запрет здесь и сейчас?
Можно было бы отправиться на земли тех сект, что живут возле барьера империи, попытаться пройти напрямую через него, используя перстень. Но кто сказал, что я сумею пройти их земли? Кто сказал, что я сумею открыть дыру? Кто сказал, что пройти насквозь Шестой, Пятый, Четвёртый и, главное, Третий пояс будет легче?
Если уж я могу выбирать, за каким столом играть в кости и что ставить, то я выберу тот стол, который сулит больше всего выгод и плевать на риск.
Как там сказал Изард? Проверка, да? Что ж, проверим.
Фатия оборвала мои то ли попытки успокоить себя, то ли попытки заставить себя быть более решительным:
— Выйди вперёд, разгони этот сброд, но не вздумай никого калечить или убивать.
Впереди и впрямь толпа перегородила дорогу, окружив одну из тех повозок, которые я уже встречал сегодня. Может, это и вовсе одна из них же.
Я вздохнул, напомнил себе, что я телохранитель дочери главы секты. Верный, молчаливый. А сейчас ещё и злой от сомнений.
Шагнул вперёд и рявкнул:
— У вас глаз, что ли нет?! Расступились! Живо!
Толпа заворчала, крайние в ней обернулись, на миг мне даже показалось, что и впрямь придется разгонять их пинками, но затем они заметили Фатию и тут же присоединились к моим крикам:
— Расступились! Расступились! Дочь главы секты здесь!
Спустя пять вдохов толпа раздалась в стороны, люди сгрудились по краям дороги, смяв траву. Теперь на нашем пути осталась лишь повозка и три человека. Один одет получше, в какой-то чёрный халат со светлыми отворотами, а два других похуже, бедно, но чисто, с аккуратно пришитыми заплатками.
И если тип в чёрном лишь согнулся в поклоне, то вот эти двое ринулись к нам.
Опасности я не ощущал, как и не понимал, что происходит, но это не помешало мне выкинуть вперёд руку и потребовать:
— Стоять!
Они тут же рухнули на колени, взметнув пыль, и завопили:
— Справедливости, молодая госпожа! Молим о справедливости!
Фатия в два шага оказалась рядом со мной, даже чуть впереди, потребовала: