6.
Другие ученые категорически отрицают существование четкого деления на кочевые и оседлые народы, обитавшие вдоль китайской границы. Они утверждают, что у кочевых народов, таких как хунну, существовали свои земледельцы, жившие в срединных районах их территорий, и что обитатели городов-государств в оазисах Средней Азии поставляли любые товары, в которых испытали недостаток кочевники и зависимые от них земледельцы. Следовательно, существование государств кочевников совсем не зависело от великих оседлых царств Персии на западе или Китая на востоке. Товары поступали из Китая по каналам торговли, захватнических набегов и поступления дани, но, что и говорить, они не играли особой роли для физического выживания народа или обеспечения привилегированного положения его вождей7.
В соответствии с такой моделью построения общества при наличии незначительного избыточного продукта у кочевых обществ – большого им не требовалось, потому что все свое добро они несли с собой, – возвышение правящего класса представлялось практически невозможным, и он не мог значительно удаляться от своего народа. Насилие в таких обществах никогда не достигало масштаба полноценной войны. Оно ограничивалось мелкими набегами или местью за нанесенную обиду, отъемом чужого скота ради увеличения собственного стада или похищением жены. Радикальный перелом, между тем случившийся из-за неблагоприятной погоды, мятежа против господства доминантных племен или захвата кочевий оседлыми народами, мог послужить причиной нарушения уже ставшего неустойчивым равновесия в обществе, переселения в новые области. Когда возникала угроза нападения вооруженных противников, племена выживали исключительно за счет объединения в многолюдные военные организации. Их формировали харизматические воинственные вожди, собиравшие воинов для личной гвардии, а потом набирали новых ратников, привлекаемых в войско уже достигнутыми победами, то есть престижем самой службы и соблазном грядущей добычи. Такой процесс постепенной милитаризации кочевников достиг высшей точки с учреждением централизованного государства под властью верховного племенного вождя, правившего в звании «хан», освященном «защитой Небес», воплотившейся в его победах. Этот новый высший властитель преобразовал племенные аристократии в государственную аристократию через такое распределение добычи, чтобы оно обеспечило лояльность его соратников.
Появление конфедерации Хуину шло как раз по такому шаблону. Когда воеводы династии Цинь захватили всю территорию к югу от большой излучины реки Хуанхэ, выдавив оттуда хунну и других обитателей, возник экономический кризис. Если верить автору Ши-цзи, основатель империи Хунну Модэ собрал и обучил гвардию, преданную ему до самопожертвования, создал ту силу, с помощью которой он убил своего собственного отца и присвоил титул шаньюя, то есть «верховного правителя»8. Затем последовала серия побед на просторах от Маньчжурии до Средней Азии, когда одно племя за другим признавало растущую власть хунну. Эта кампания достигла высшей точки с появлением пирамидальной структуры власти, основанной на авторитете наследственных монархий помельче или аристократов, подчиненных верховному правителю.
Эта пирамидальная структура описана в трактате Ши-цзи: «Существуют левые и правые мудрые цари, левые и правые цари лули, левые и правые воеводы, левые и правые военачальники, левые и правые хозяйственные администраторы и левые и правые князья гуду. На языке хунну слово „мудрый“ – туци, поэтому они часто именуют прямого наследника царем туци для левых. Начиная с левого и правого мудрого царя вниз до хозяйственных администраторов, под командованием самых влиятельных мужчин находится десять тысяч всадников, а пользующихся наименьшим влиянием – несколько тысяч. В эту организационную единицу входит двадцать четыре великих сановника, и каждого из них называют вождем „десяти тысяч всадников“»9. «Цари» хунну числились правителями, которым поручалась часть империи в качестве апанажа – земель, предоставленных им верховным правителем шаньюем, на которых они осуществили якобы самостоятельное правление. Вожди помельче состояли в верховном совете шаньюя. Характерные черты этой системы в виде апанажа, парное разделение высоких постов на левые и правые (восток и запад), десятичная военная структура и назначение весьма немногочисленных высокопоставленных вельмож в совет повторяются в среднеазиатских государствах, появившихся позднее.
Эти две модели государства Хуину (предусматривающие экономическую зависимость от Китайской империи, с одной стороны, и военный ответ на Китайскую империю – с другой) отнюдь не исключают друг друга. Сторонники второй модели описывают, как вокруг шаньюя появилось централизованное государство, в то время как авторы первой модели обращают внимание на финансовые основания его власти. Но даже сторонники второй модели соглашаются с тем, что в государстве Хунну использовали доходы, поступающие из соседних государств, для выплаты содержания обитателям своих дворов и ратникам войск. При всем при этом толкователи первой модели делают упор на Китае как исключительном или преобладающем источнике дохода кочевников, в то время как сторонники второй модели отмечают, что хунну получали дань от побежденных кочевых государств, а также от городов-государств в бассейне реки Тарим10. Если исходить из факта громадного богатства Китая, остается совсем немного сомнений в том, что он служил величайшим источником благосостояния правителей Хунну. А способность шаньюя извлекать доход из Китайской империи ставила его в особое положение среди соперников-вождей. Тем не менее утверждение о том, что существование государства Хунну зависело от дохода из Китая, конечно же представляется преувеличением.
Новая империя Модэ полностью изменила равновесие сил между китайцами и их кочевыми соседями в пользу последних. В предыдущие века территория китайских царств расширялась на север за счет земель кочевых народов. Но в 200 году до н. э. основатель династии Хань потерпел от племен хунну катастрофическое поражение. Вслед за этим правители династии Хань взяли на вооружение политику «мира и налаживания родственных связей» (хэ-цинь). С тех пор шаньгою ежегодно посылали золото, шелк и зерно, а княжны династии Хань к тому же периодически направляли дары наложницам его гарема. Со своей стороны хунну согласились не нападать на Китай. Притом что, по сути, речь шла о способе предохранения мира за счет выплаты дани, кое-кто из китайцев полагал, что в конечном счете эта политика послужит ослаблению хунну. Члены племен должны подвергнуться развращению, когда войдут во вкус китайской роскоши и тем самым попадут в зависимость от Китая. А когда сыновья княгинь династии Хань станут правителями в государстве Хунну, вожди этих хунну будут считаться младшими родственниками двора китайского императора. Ключевое предположение сторонников такого аргумента состояло в том, что хунну отличались от китайцев только лишь в культурном плане, а не по своей природе и что, переняв китайские традиции, они в конечном итоге вольются в империю Хань11.
В дополнение к выплате дани и поднесению подарков женщинам система хэ-цинь потребовала признания дипломатического равенства между Китаем и Хунну. Вождю хунну пришлось предоставить право называть свое фамильное имя при обращении к китайскому императору, и это в отличие от самих китайцев, которые, как подданные императора, использовали только свои личные имена. Кроме того, титул шаньюй признавался равным китайскому хуанди, а обоих этих правителей стали величать «братьями». В 162 году до н. э. китайский император Вэнь написал: «Мы с шаньюем являемся родителями нашего народа. Противоречия, возникавшие в прошлом из-за ошибок наших подданных, не должны омрачать наше братское счастье. Я слышал, что Небеса покрывают все стороны света без исключения, а Земля едина для всех на ней живущих. Мы с шаньюем должны забыть о мелких противоречиях прошлого и рука об руку следовать великому пути Дао»12. Оба этих правителя не только провозглашались равными в вымышленном родстве, но по ссылке на Небеса и Землю возникает предположение о том, что каждое из их государств представляло собой часть всеобъемлющего целого.
Сходное видение мира сформулировано в дипломатическом послании шаньюя императору Вэню: «При помощи Небес, таланта наших чиновников и солдат, а также силы наших коней мудрый царь справа разгромил юэчжей [кочевников, власть которых распространялась на северные районы до прихода хунну] и беспощадно истребил их, добиваясь безоговорочного подчинения. Теперь в состав ханства хунну вошли племена лолань, усунь, хуцзе и еще двадцати шести соседних государств. Все люди, способные натянуть тетиву лука, превратились в единую семью, и во всей северной области наступил долгожданный мир». В соглашении, подписанном несколько лет спустя, в 162 году до н. э., этот принцип нашел свое закрепление: шаньюй должен управлять всеми лучниками, обитавшими к северу от Великой Китайской стены, в то время как оседлыми народами к югу от нее, которые «носили шляпы и пояса», должен был править китайский император13. Так произошло деление мира на две большие культурные зоны – сферу обитания кочевников и сферу хозяйствования китайцев. Причем в каждой из них образовалась своя собственная империя. При этом их правители признали господство друг друга над меньшими государствами в пределах их соответствующих сфер влияния (карта 12).
Карта 12
1 – Шуле (Кашгар); 2 – Аксу; 3 – Цюцзы (Куча); 4 – Яньци (Карашар); 5 – Соцзюй (Яркенд); 6 – Юйтянь (Хотан); 7 – Цзюймо; 8 – Лолань; 9 – Дуньхуан; 10 – Цзюцюань; 11 – Чжанъе; 12 – Увэй; 13 – Цзиньчен; 14 – Лунси; 15 – Тяньшуй; 16 – Бейди; 17 – Чанъань; 18 – Шан; 19 – Цзиньян; 20 – Яньмынь;