Сапоги давали ему преимущество перед туарегами. «Синие люди» чувствовали себя здесь как дома, но зато его одежда и обувь не замедляли движений. Поль бежал, внимательно глядя под ноги. Если он споткнется – ему конец. Если сбавит скорость – ему конец. И если Эль-Мадани не возобновит стрельбу – тоже. Возможность погибнуть подстерегала его на каждом шагу, однако бег вызывал у Поля странное ликование. Он знал, что не погибнет, достигнет укрытия и останется в живых. Поль это знал, бросая взгляд на скалы и заставляя себя бежать быстрее. Казалось, он не бежит, а летит. Сила воли давала его ногам крылья.
Будучи на грани отчаяния, Эль-Мадани наконец протолкнулся сквозь верблюдов и выбрался на другую сторону. Он и не знал, что способен бегать так быстро. Добежав до края гребня, он распластался на животе. Затем, упираясь локтями, направил винтовку туда, где в последний раз видел Поля. Младшему лейтенанту каким-то образом удалось вырваться из кольца верблюдов, и теперь он бежал к восточному выходу из долины, настигаемый несколькими туарегами.
Старый воин сосредоточился, прицелился и начал стрелять.
Стрелки, пригнавшие верблюдов наверх, услышали, что Эль-Мадани возобновил огонь. Это заставило их взглянуть вниз, поскольку туареги преследовали и их. Подъем по крутому склону, да еще со стадом верблюдов, изрядно утомил алжирцев, не успевших еще и дух перевести. Но им было не до отдыха: туареги находились от них в каких-то тридцати метрах. Стрелки инстинктивно образовали цепь и вступили в бой.
Каменистый гребень холма, где сгрудились верблюды, был тесной и узкой площадкой, не позволявшей разбредаться. Спуск в любом направлении представлял опасность. Тропа, по которой их вели из основного лагеря к колодцу, и та была крутой и опасной с ее нескончаемыми зигзагами. Там, где они оказались сейчас, тропы в верблюжьем понимании отсутствовали вообще. Только отвесные склоны со всех сторон. Их было почти шестьдесят голов – громадная, движущаяся масса, потерявшая дорогу. Вместе с выстрелами к верблюдам вернулась недавняя паника, породив новую волну страха.
Стрелки, целиком занятые подбиравшимися к ним туарегами, не обратили на это внимание. А два верблюда, подошедшие к противоположному краю гребня, оступились и с испуганным ревом покатились вниз по крутому склону. Те, что находились поблизости, в страхе попятились, стремясь найти более ровное место и невольно толкая других. Вскоре все стадо пришло в движение, а оглушительный грохот выстрелов только усилил страх животных.
Страх требовал выхода, и выход нашелся. Не выдержав напора сородичей, один верблюд, стоявший у ближнего края, двинулся вниз, к колодцу. За ним мгновенно последовали другие, потом еще и… всего стада как не бывало. Стрелки спохватились, но слишком поздно. Оставалось лишь беспомощно наблюдать, как их тяжелый, рискованный труд пошел насмарку. Верблюды спускались вниз, двигаясь прямо к туарегам, и помешать этому было невозможно.
Эль-Мадани слышал шум, но не отвлекался. Он стрелял по туарегам, охотившимся за Полем. Одного он убил, но по чистому везению. Туареги находились далеко и бежали не в его сторону, а в противоположную, преследуя Поля. Их удаляющиеся фигуры мелькали среди скал. Эль-Мадани упорно продолжал стрелять, но все было тщетно. Он видел, как Поль приближается к каменным столбам восточной оконечности долины. Парень мчался, как газель, и сумел увеличить расстояние между собой и преследователями, но для Эль-Мадани место, куда бежал Поль, выглядело каменной ловушкой.
Однако Поль, не сбавляя скорости, достиг столбов и скрылся между ними. Эль-Мадани и сейчас продолжал стрелять по туарегам; выстрел сменялся лязгом затвора, а тот – новым выстрелом. Но надежда сержанта с каждой секундой таяла, а потом исчезла вместе с туарегами.
Отложив винтовку, Эль-Мадани вытер пот со лба и удрученно взглянул в сторону товарищей. Шум, на который он почти не обращал внимания, теперь гремел у него в голове. Он не верил своим глазам и не чувствовал ничего, кроме ослепляющей ярости. На склоне холма туареги добивали его шансы остаться в живых. Они вновь заполучили верблюдов экспедиции!
Эль-Мадани опять схватился за винтовку, намереваясь перестрелять как можно больше ускользавших животных, чтобы лишить туарегов хотя бы этих трофеев. Потом опомнился. Это будет бессмысленным; вторая бойня за день. Людей все равно уже не вернуть. Он опустил винтовку, ссутулив плечи.
Сержанта настигла другая мысль. Он торопливо всматривался в удалявшиеся верблюжьи спины и вдруг увидел то, что впервые заставило его ощутить полное поражение. В общем-то, пустяк, жалкая мелочь по сравнению с таким обилием смертей.
Почти в самом конце верблюжьей вереницы, подчинившись стадному инстинкту, двигался мехари Поля. Эль-Мадани узнал его по седлу и сумке, прикрепленной сбоку. Верблюд удалялся, унося с собой Недотепу.
Поль не видел и не слышал туарегов, гнавшихся за ним, но чувствовал их смертельно опасное присутствие. Словно копье, упирающееся в спину, их близость наполняла его страхом и побуждала бежать с такой скоростью, с какой он еще никогда не бегал.
Он не погибнет от рук туарегов!
Эта мысль, овладевшая им, подстегивала его, поддерживала в нем пламя страстного желания уйти от погони. Он не решался оглядываться. Камни под его ногами трещали, скрипели, скрежетали, оставаясь позади. Ноги ощущали начинающийся подъем. В каждом камне ему виделась опасность, и каждая опасность превращалась в руку – ту жуткую руку, кувыркавшуюся в воздухе вместе с зажатой винтовкой.
Он не погибнет, как Реми!
Поль достиг каменных столбов, но и тогда не сбавил скорость. Он лавировал между столбами, постоянно ожидая оказаться в тупике, но находя очередной проход. Его глаза двигались с такой же скоростью, что и ноги. Судя по всему, долина переходила в протяженный каньон, изобиловавший вулканическими столбами и шпилями. Они маскировали вход в каньон, создавая иллюзию непреодолимости. Место было более чем странным, окутанным тишиной. Солнце играло на сверкающих вершинах монолитов, отражаясь пятнами света на песке, по которому бежал Поль. Столбы напоминали каменный лес деревьев, чья темно-серая кора была изваяна в виде спиралей, тянущихся до самого верха. Между ними кое-где росли акации. Попадались островки травы. В этой тишине неслышно порхали бабочки, и их крылышки переливчато вспыхивали в отраженном свете солнца.
Чем дальше, тем круче становились стены каньона, пока не превратились в почти вертикальные. Иногда в них появлялись узкие крутые теснины, глубоко врезанные в камень и исчезавшие неведомо где.
Каменистая поверхность под ногами все заметнее сменялась песчаной. Островки песка превращались в общий тонкий слой, хрустевший под сапогами. Этот слой становился все гуще, и вот уже сапоги Поля увязали в песке, который теперь мешал бежать и вынуждал тратить больше усилий. Первыми это ощутили мышцы бедер, отзывавшиеся болью на каждый шаг. Затем начало саднить легкие. Дыхание сделалось хриплым и напряженным, а перед глазами заплясали пятна света. Уже четверть часа Поль бежал на пределе сил. Он находился в хорошей физической форме, но Ахаггар располагался намного выше уровня моря, и здесь ощущалась нехватка кислорода. В какой-то момент Поль был вынужден остановиться и перевести дух. Его грудь тяжело вздымалась. Не выпуская винтовки, он оперся рукой о ближайший столб и обернулся. Глаза не увидели ничего, кроме каменного леса. В ушах звенело от напряженного бега, и потому никаких других звуков он не услышал. На мгновение он возликовал, подумав, что туареги отказались от преследования. Конечно, где им угнаться за ним! Ликование Поля действительно продлилось всего лишь мгновение, ибо из-за дальнего столба показался туарег. В одной руке он держал меч, в другой – трофейную винтовку Гра. Туарег был разгорячен погоней. Чтобы бежать быстрее, он даже разулся и успел в кровь стереть себе ноги.
Друг друга они увидели одновременно и оба удивились, хотя и ожидали этого момента. Туарег шумно вдохнул, бросил меч и вскинул винтовку. Грянул оглушительный выстрел, но еще раньше Поль успел спрятаться за каменным столбом, на который опирался. Туарег пронзительно крикнул, схватил меч и бросился за Полем. Через несколько секунд появился второй туарег, а за ним третий.
Они все кричали. Туареги знали, куда бежит француз и что его там ждет. Они его перехитрили.
Поль побежал дальше, изумляясь быстроте и решимости туарегов. Поглощенный собственными усилиями, он не придал значения расчетам противников и считал, что далеко оторвался от них. Нужно просто увеличить скорость. Пробежав еще несколько минут, он остановился как вкопанный. Впереди больше не было каменных столбов. Он очутился в конце последнего прохода. Оказалось, туареги загоняли его в каменный мешок, и теперь он достиг конца этой ловушки. Глаза Поля лихорадочно скользили по стене, останавливаясь на тенях, всматриваясь в ниши и выискивая хоть что-нибудь, что позволило бы выбраться отсюда. Но перед ним была лишь отвесная зазубренная скала с крутыми ущельями, уступами и обнажениями. Поль не умел лазать по горам. До сих пор он рассчитывал преодолеть каньон, затеряться среди каменных столбов и ускользнуть от преследователей, но каньон сужался, сужался, пока не уперся в эту проклятую стену. Туареги, конечно же, знали, каково ему сейчас, и готовились к расправе. Поль не представлял, сколько их гналось за ним и у всех ли есть винтовки или только у одного. В любом случае место, куда он попал, не годилось для обороны. Нужно каким-то образом выбираться отсюда.
Его охватило отчаяние. Единственным шансом спастись было одно из крутых ущелий, пробитых за тысячелетия яростными потоками воды. Человек едва мог туда пролезть. Самое главное, все они были невероятно крутыми. Ущелье просматривалось не более чем на десять метров вверх. Может, оно не такое уж и крутое и он сумеет выбраться? Может, ущелье выведет к гребню каньона, до которого было метров сто пятьдесят? По крайней мере, тогда ему удастся занять более выгодное положение и найти прикрытие. Надо попытаться.