Шум они услышали одновременно. Даже не взглянув, они знали, что́ это. Француз и туарег замерли, не осмеливаясь шевельнуться, и вжались в стену, чтобы не попасть под начавшийся обвал. Первыми полетели мелкие камешки вперемешку с песком, затем камни покрупнее. Шум опережал их падение. Поль стиснул зубы, затаил дыхание и закрыл глаза. Несколько камешков ударили его по голове. Он ждал смерти.
Крик противника заставил Поля открыть глаза. Камень ударил туарега в плечо, выбив винтовку из руки. Рука непроизвольно и резко опустилась, нарушив равновесие тела. С ужасом и изумлением Поль смотрел, как туарег отчаянно машет рукой, стараясь удержаться на уступе. Усилия оказались тщетными. Туарег упал вниз головой. Полы его одеяния затрепетали в воздухе. Сам он с жутким хрустом и треском ударился о какой-то камень и продолжил падать, размахивая руками и ногами. Первый удар ослабил конец его тагельмуста, который устремился вслед за туарегом, трепеща на ветру, словно длинный флаг. Последовал новый удар о выступ в стене – уже приглушеннее. Падение продолжалось. Тело туарега кувыркалось в воздухе, снова и снова ударяясь о каменные выступы. Через какое-то время – Полю оно показалось вечностью – тело замерло где-то на нижних выступах, ближе к концу ущелья. Тагельмуст потянулся вверх и замер чуть выше. С самого начала падения туарег не проронил ни звука.
Поль проглотил ком в горле. Его разум оцепенел от случившегося. Сверху упало еще несколько камней. Он взглянул на последнего туарега. Тот прирос к месту и безотрывно смотрел на синее пятно, застывшее далеко внизу.
Поля трясло. Он медленно подтянулся и встал на винтовку. У него крутило живот. Пока он выпрямлялся, винтовка немного качнулась, но выдержала. Правая рука вновь опустилась к кобуре. Поль достал пистолет. Он не мог промахнуться. Взгляд туарега оторвался от погибшего соплеменника и медленно переместился к французу, стоявшему на своей винтовке. Туарег спокойно ждал.
Поль чувствовал спусковой крючок под пальцем. Он смотрел на голову туарега. У того не было никакого огнестрельного оружия. Только большой меч, по-прежнему находившийся в ножнах и бесполезный против пистолета. Целую минуту Поль смотрел на живую мишень. Туарег не дрогнул. Потом Поль взглянул на винтовку, на которой стоял, и медленно опустил пистолет. Туарег и сейчас не шевельнулся. Поль жестом показал, чего он ждет от противника. Поначалу туарег оставался неподвижным, но, увидев, как Поль вновь поднимает руку с пистолетом, осторожно достал из ножен меч, подержал и швырнул вниз. Сверкнула сталь. Меч несколько раз лязгнул, ударившись о камни, и пропал из виду. Туарег продолжал следить за Полем.
Когда стихли звуки падавшего меча, Поль убрал пистолет в кобуру, а сам, сделав последнее усилие, подтянулся и вылез на уступ. Ощутив твердую, надежную поверхность, он от облегчения едва не потерял сознание. Уступ был широким. Отсюда можно было по нескольким камням легко подняться наверх. Немного передохнув, Поль наклонился над уступом и, упираясь пятками в стену, вытащил винтовку из отверстия. Он чуть не выронил ее, но успел схватить за ствол и подтянул к себе, одновременно отползая от опасного края. Потом взглянул вниз. Туарег оставался на месте. Поль был доволен. Наверх туарегу не подняться, а вниз без веревки не спуститься. Пусть учится летать или остается здесь до старости.
Поль выпрямился во весь рост. Ствол винтовки оказался погнут, и она уже ни на что годилась. Со всей силой, какая у него оставалась, Поль размахнулся и швырнул винтовку вниз, словно это могло освободить его от пережитого ужаса. Затем он повернулся и легко выбрался на вершину.
Оказавшись там, он подумал, что еще не видел столь красивого пейзажа. Поль стоял на массивном плато, окруженном невысокими горами. Позади, на северо-востоке, поднималась громада Серкута, даже оттуда подавляя своим величием окрестности. По плато были раскиданы крупные валуны и обломки скал. То и другое выглядело странно; казалось, боги когда-то собрали их и перенесли сюда. Горы, как всегда, выглядели суровыми, но шероховатость здешних гор сглаживалась впечатляющими песчаными пространствами между ними. Кое-где это было похоже на водопады, только вместо воды в понижениях на склонах гор накапливался песок. В других местах песчаные формации напоминали внушительные ледники, толкаемые рукой вечности сквозь перевалы к долинам. Сползая вниз, пески сметали все на своем пути. Камень был темно-серым, песок – сочных светлых оттенков серого и золотистого. Солнце висело низко, отчего все краски выглядели мягче. Полю показалось, что он находится во Французских Альпах и любуется снегом и льдом горных перевалов. Сквозь легкую дымку зловеще светилось небо, а розовые и пурпурные полосы словно исходили прямо от скал.
Вечерело. Поль проголодался и утомился. Как бы ему ни хотелось остановиться и передохнуть, на это не было времени. Его путь лежал на юго-восток, к основному лагерю экспедиции.
Пройдя несколько шагов, он остановился, вспомнив, что в пистолете почти не осталось патронов. Решив перезарядить оружие, он присел на землю, скрестив ноги, и стал засовывать патроны в магазин пистолета. И вдруг его охватила неуправляемая дрожь. Руки, ноги, плечи отказывались ему подчиняться. Все тело только и могло, что отчаянно дрожать. Состояние было пугающим. Рука онемела. Поль не мог удержать пистолет и разжал пальцы. Он растянулся на каменистой земле и смотрел в небо, пытаясь восстановить контроль над телом, однако дрожь только усиливалась. Его захлестнул бешеный поток страха вперемешку с удивлением и чувством нереальности. Он стал думать о масштабности событий этого дня. Поль пока не мог оценить перемену, наступившую в его жизни, и даже дать ей определение. Он едва понимал то, что произошло сегодня, и ощущал собственную беспомощность перед громадностью трагедии, постигшей экспедицию. Еще утром он был одним из многих, ничего не подозревавшим младшим офицером, убаюканным иллюзорным спокойствием Ахаггара и считавшим, что экспедиции предоставлен безопасный проход на юг. Жизнь его была слишком, до абсурдности, легкой. Вплоть до этого дня. До Тадженута. Поль закрыл глаза, чтобы заслониться от неба, и на мгновение ощутил неясные щупальца ужаса, опутавшие разум и тянущиеся туда, где скопилась чернота, недоступная его зрению.
Эта волна схлынула так же быстро, как и пришла. Вернулось спокойствие. Поль открыл глаза. Дрожь прекратилась. Им овладела невероятная усталость. Полежав так некоторое время, он снова закрыл глаза. В голове наступил покой, в душе тоже. Он глубоко дышал и куда-то безмятежно плыл.
Пробуждение было резким. Солнце опускалось за горы. Поль проснулся почти в сумерках и сел, ругая себя за этот непозволительный сон. Зарядив пистолет, Поль встал и медленной трусцой двинулся на юго-восток. От бега он почувствовал себя лучше и чуть увеличил скорость, найдя для себя приемлемый темп. Он ни от кого не убегал и ни за кем не гнался, и такой бег благотворно действовал на тело. По пути ему встречались нагромождения скал, очертания которых тонули в сумерках, сливаясь с тенями. Песок на перевалах темнел, утрачивая едва уловимые тени и формы, созданные ветром.
В одном месте Поль вдруг остановился, запрокинул голову набок и стал вслушиваться. Ему показалось, будто он слышал крик верблюда, но вокруг была лишь тишина. Потом он снова услышал тот же звук. Значит, не почудилось. Присев на корточки, он осмотрелся по сторонам. Ничего. Достав пистолет, Поль ползком двинулся дальше. Казалось, верблюд находился далеко, но скалы умели творить разные фокусы со звуками. Нужно удостовериться.
Спрятавшись в тени каменной плиты, Поль стал наблюдать за местностью и в исчезающем свете увидел их в какой-то сотне метров от себя. Группа туарегских всадников на мехари неспешно двигалась в его сторону. Сколько их было, он не знал, так как всадники ехали вплотную и вдобавок сумерки размывали их силуэты. Поль был уверен, что туареги его не видели. Они переговаривались между собой и смеялись. Нужно убраться с их пути и не попасться им на глаза. Пригибаясь к земле, Поль перебежал за другой валун, сознавая, что во время перебежки его могли заметить. Если и туареги следили за местностью, то наверняка видели его. За валуном он остановился. Смех туарегов долетал и сюда. Поль перебегал от валуна к валуну, всякий раз ожидая тревожного выкрика. Никто не кричал. Убедившись, что находится вне поля зрения туарегов, Поль побежал дальше. Он бежал без напряжения, но постоянно оглядывался. Так прошло минут двадцать, а может, и полчаса. Поль не сомневался, что теперь он в полной безопасности. На пути попалось очередное нагромождение скал. Поль решил заночевать под их прикрытием.
Едва завернув за угол, он остановился как вкопанный, а внутри все сжалось от неожиданной встречи.
Туарег, на которого наткнулся Поль, был один и занимался тем, что резал глотку своему мехари, сломавшему переднюю ногу. Услышав, что к нему кто-то приближается, туарег схватил винтовку и выпрямился во весь рост. Поль, застигнутый врасплох, не растерялся. Он инстинктивно выхватил пистолет, приготовившись стрелять, но опоздал на какую-то долю секунды. Туарег с умопомрачительной скоростью взмахнул винтовкой и ударил Поля по голове. Удар сотряс все тело Поля. Он качнулся вперед, и собственный запоздалый выстрел показался ему оглушительным.
Поль стал оседать. Его разум сопротивлялся подступающей темноте. Он сознавал, что сейчас умрет без боя. Ноги не держали его. Он рухнул на колени, потом распластался животом на земле, отталкивая и отпихивая комок неясных очертаний, захватывавший его. Поль сражался с этим комком, а перед глазами мелькали картины сегодняшнего дня: жуткая бойня, издевательство над мертвыми телами, огонь, кровь, удушливый дым. И Реми, храбрый Реми, неутомимо косящий врагов, пока его рука вдруг не отделилась от тела и не взлетела в воздух, брызгая кровью на синие одежды туарегов, серые скалы и мертвого верблюда у его ног. Наверное, Реми было больно, и он досадовал, что остался без руки. Нужно спешно вернуть ему руку. Поль подхватил отсеченную руку, из которой выпала винтовка, и бросился к Реми, но тот не смог взять у него руку. Черт, он даже не мог встать! Глаза сержанта, остекленевшие, тупые, смотрели на Поля из-за древка копья, застрявшего у него в груди.