Диану следил за ними в бинокль.
– Merde! – тихо пробормотал лейтенант и передал бинокль Полю.
Поль уперся локтями в землю и тоже стал смотреть. Туарегская колонна имела внушительный запас продовольствия. Помимо ездовых, в ее составе шли тяжело нагруженные вьючные верблюды. У нескольких туарегов за спиной висели трофейные винтовки Гра. Поль повел бинокль дальше и чуть не задохнулся от гнева.
В Тадженуте туареги взяли шестерых пленных. Их гнали в узком пространстве между верблюдами. Поля возмутило обращение туарегов с пленными. Он едва не закричал от негодования. Все шестеро были раздеты до пояса. Даже издали на их коже были различимы волдыри и пятна от солнечных ожогов. Головы пленных скрывались под кожаными мешками. Поль представил, насколько мучительно брести, ничего не видя и еще сильнее страдая от жары внутри такого мешка.
У первого в цепочке пленных под лопаткой поблескивало металлическое кольцо. Вся спина у него была в крови. Чувствовалось, что он самый слабый из шестерых. К кольцу были привязаны две веревки: одна – к хвосту верблюда, шедшего впереди, другая – ко второму пленному, где тугой петлей обвивала ему шею, тянулась к третьему, и так до конца. Каждое движение верблюда отзывалось волной в цепочке. Если первому пленному не удавалось идти в одном ритме с верблюдом, а тот двигался быстрее людей, веревка тянула за кольцо, и несчастный вскрикивал под мешком, накреняясь вперед, отчего петли сдавливали шеи идущих за ним. Если кто-то спотыкался, падали все. И только когда все шестеро оказывались на земле, туарег останавливал верблюда, давая им подняться.
– Боже, яви им Свою милость! – прошептал Поль, опустил бинокль и после недолгих раздумий повернулся к Диану. – Нужно освободить пленных. Мы должны атаковать туарегов.
– Не будьте глупцом! – осадил его Диану. – Их вчетверо больше. Они на верблюдах, а мы пешие. Мы ничего не сможем сделать и лишь ускорим гибель пленных.
– У туарегов нехватка патронов, а у нас их более чем достаточно.
– Откуда вы знаете, сколько у них патронов? Мы не можем себе позволить лобовую атаку.
– Это можно сделать ночью. Напасть на их лагерь, похитить часть верблюдов и освободить пленных.
– И убить часть туарегов, – пробормотал Эль-Мадани.
Побеген буркнул в знак согласия.
Диану покачал головой:
– Им точно известно, где мы находимся. Они знают, что мы хорошо вооружены. Думаете, они не выставят караул? Как вы себе это представляете? Мы спокойно войдем в лагерь, извинимся за беспокойство и столь же спокойно уйдем с пленными, верблюдами и всем, что нам нужно?
В голосе лейтенанта звучала насмешка и что-то еще. Что именно, Поль так и не смог понять.
– Мы можем атаковать лагерь с дальнего конца, – настаивал Поль. – Отвлечь их, а в это время остальные проникнут с ближнего.
Диану и слышать не желал.
– Туареги и ждут от нас чего-то подобного. Пленных убьют раньше, чем вы их найдете.
Поль указал на цепочку измученных людей, бредущих внизу:
– Да взгляните же на них! Если мы не попытаемся их отбить, они все равно умрут.
Мадани был того же мнения:
– Господин лейтенант, нам надо попытаться. Где-то часа за два до рассвета. Дело того стоит.
Диану приподнялся и сел. По прищуренным глазам чувствовалось: еще немного, и его прорвет.
– Говорю вам, это глупо! – раздраженно бросил он. – Я не позволю никаких атак.
Поль сел рядом, стиснув зубы.
– Ладно, забудем о пленных, – прошипел он. – Туареги будут нас преследовать, пока мы не выбьемся из сил. Вы хотите сражаться с ними через двадцать дней в выбранном ими месте или дать им бой сейчас, пока мы еще в состоянии это сделать? Днем стоит почти сорокоградусная жара. Мы передвигаемся на ногах. Запасы еды на исходе. Как по-вашему, сколько дней продержатся наши люди? Тот же Сандо, который уже сейчас бредет еле-еле? А на захваченных верблюдах мы сможем добраться до Уарглы. У нас хотя бы будет шанс!
– Довольно речей, младший лейтенант, – указав на равнину внизу, холодно ответил Диану. – Сейчас не время и не место для атаки. Здесь сплошная равнина, а мы – как на ладони. Мы продолжим движение на север, пока не найдем более подходящее место. Де Врис, это приказ! Я и так позволил слишком много дебатов. Отныне я прекращаю все разговоры об этом. Возвращаемся в лагерь.
– Более подходящее место? – недоверчиво повторил Поль. – О чем вы говорите? Неужели вы забыли наш поход на юг? Эта жуткая местность будет тянуться до самого Амгида, и лучше она не станет. Господин лейтенант, мы должны что-то сделать!
Поль пододвинулся к Диану. Их лица почти соприкасались. Гнев обоих мог излиться в любое мгновение.
– Заткнитесь! – ледяным тоном произнес взбешенный Диану. – Наверное, младший лейтенант не слышал моего приказа. Вопрос закрыт. Мы движемся на север. На север! Если вы вздумаете мне перечить, я прикажу вас арестовать. Это понятно?
– Да что вы, Диану, в самом деле…
Диану жестом велел ему замолчать.
– Я спрашиваю, вам это понятно, младший лейтенант?
Поль смотрел на него и действительно пытался понять услышанное. Смущенный Побеген отвернулся. Наконец Поль кивнул. Диану встал и забрал у него бинокль.
– Всем вернуться к месту привала, – распорядился лейтенант и зашагал обратно.
Остальные молча смотрели ему вслед. Поль ошеломленно качал головой.
– Это жара, – неуверенно произнес Побеген.
– Дерьмо верблюжье! – сердито возразил Мадани. – Это повторяется Тадженут. Лейтенант просто…
– Просто – что? – спросил Поль.
– Ничего. Вырвалось. Забудьте.
Они вновь повернулись в сторону туарегской колонны и молча следили за мучениями пленных.
– Может, нам их пристрелить прямо сейчас? – предложил Поль. – Каждый вполне может уложить двоих. Хотя бы их мучения прекратятся.
Эль-Мадани коснулся плеча Поля и покачал головой.
– Не нам отнимать у них жизнь, – тихо сказал он. – Если им суждено умереть от руки туарегов, мактуб. Так тому и быть. – Поль закусил губу, продолжая смотреть вниз; Мадани слегка встряхнул его. – Забудьте пока о пленных. Диану у нас самый старший по званию, ему и командовать. Если мы начнем противиться, возникнет анархия. Тогда мы точно все погибнем.
Они с Побегеном встали.
– Вы идете, господин младший лейтенант?
– Я еще немного здесь побуду.
Поль следил за туарегской колонной, пока та не исчезла в пыльном мареве. Верблюды скрыли от него фигуры несчастных пленников. Он лежал на животе, уперев голову в ладони, смотрел на опустевшую равнину и пытался хоть что-то понять.
Неожиданно рядом появился Недотепа и, невзирая на протесты, стал отчаянно лизаться, тычась носом в хозяйские подмышки. Псу хотелось порезвиться, и Поль невольно уступил. Они устроили шутливую борьбу, катаясь по гравию, потом легли отдыхать. К месту привала оба вернулись, когда солнце начинало клониться вниз.
В тот вечер костров не разводили. Дрова и хворост закончились, а за весь день им не попалось ни одной кучи верблюжьего навоза. Рис ели сырым, громко хрустя зернами. Большинство, измученные, легли рано, но кому-то не спалось, и они разговаривали, сбившись в группки. Весть о туарегах и пленных разлетелась быстро, как и отказ Диану атаковать противника. Эль-Мадани пытался прекратить разговоры, но это удалось ему лишь отчасти. Полю не спалось. Он стоял на краю лагеря, обозревая темную равнину, когда к нему подошел Мустафа бен Жарди, один из алжирских стрелков. Стрелок явно нервничал и вдвое дольше обычного расспрашивал о том, как у Поля обстоят дела. Обычно он ограничивался приветствием, а разговоры вел исключительно по делу. Но сейчас, воспользовавшись тем, что они вдвоем, Мустафа начал разговор в свойственной алжирцам манере, то есть издалека:
– Bonsoir, Lieutenant. Comment allez-vous?
– Bien, merci, Mustafa[74].
– Очень хорошо? Слава Всевышнему! Ведь вам выпали такие страшные испытания.
– Да, очень хорошо. А у тебя?
– Хвала Аллаху, мне сегодня очень хорошо. Как прекрасно находиться под Его небесами. Ваш замечательный пес Недотепа тоже здоров?
– Да.
– Надеюсь, что и ваш отец пребывает в добром здравии?
– Мой отец умер много лет назад.
На лице Мустафы появилось искреннее огорчение.
– Какая трагедия! Зато Аллаха обогатило то, что такой человек находится рядом с Ним. А с вашей матерью все благополучно?
– С ней да.
– Хамдуллила! – просиял Мустафа. – Пусть Аллах дарует ей долгую жизнь! Ваши братья тоже благоденствуют?
– У меня нет братьев.
– Как жаль! Братья – великая благодать для каждого. Зато, наверное, вы радуетесь обилию сестер и тому, как благополучно они живут вместе со своими мужьями и детьми?
– Сестер у меня тоже нет, – ответил Поль, надеясь, что ответ положит конец затянувшимся вежливым расспросам.
В свое время Хаким, видя, как мучительна для хозяина эта алжирская традиция, посоветовал Полю сократить церемонию всего одной фразой: «Моя семья и все мои родственники умерли десять лет назад от эпидемии чумы».
– Тогда, надеюсь, ваша жена благоденствует?
– У меня нет ни жены, ни детей.
– А вот это, лейтенант, очень плохо. Вы пока не осчастливили мир продолжением своего славного рода. – Мустафа печально покачал головой. – Неженатый мужчина в вашем возрасте, который не оставил миру потомства… – Алжирец задумался, воспринимая положение Поля как трагедию. – Я слышал, что президент Франции – человек храбрый и мудрый. Надеюсь, он здоров. – (Поль ограничился междометием.) – А его жена…
И тут Поль не выдержал:
– Мустафа, у тебя что-то на уме. Что?
Алжирец опустил глаза.
– Да, господин лейтенант. Вы позволите говорить откровенно? – спросил он и огляделся по сторонам, словно их могли подслушать.
– Разумеется.
– Мы слышали, что туареги взяли пленных.
– Да.
– Мы думаем, что среди них находится и