го к Бабушу. К тому времени караван находился на северной оконечности Ин-Салаха. Бабуш не хотел, чтобы видели, как он ведет пленного туарега в непосредственной близости от туарегских земель. Эти дьяволы и так досаждали его торговле.
Захваченного туарега сильно избили, но это его не сломило. Невзирая на руки, связанные за спиной, он дерзко стоял перед хозяином каравана.
– Мне говорили, что ты сущий демон с мечом, – сказал Бабуш. – Хочу взглянуть, какое безумие прячется под твоим покрывалом.
Острием кинжала Бабуш приподнял край тагельмуста, задубевшего от запекшейся крови. Мусса плюнул ему в лицо.
Бабуш старался не потерять самообладания. Ему сказали, что этот двуногий груз имеет особую ценность для Джубар-паши. Пленного нужно доставить в приемлемом состоянии, отчего напрямую зависело вознаграждение хозяина каравана, а деньги для Бабуша были ценнее мести. И тем не менее лишние беды в дороге ему тоже не нужны.
– Нужно выдавить яд из этого туарегского скорпиона. Отделайте его еще раз.
Позже Муссу потащили в конец каравана и там ударами по ногам привели в сознание. Ему предстояло идти одному, позади верблюдов и негров из южных земель.
– Пусть идет по славным туарегским местам, утопая в чужом навозе, – распорядился Бабуш. – Заковать в цепи на шее и ногах. Плотно, чтобы каждый шаг заставлял склонять шею. День не давать ему воды, а пищи – два дня. Не позволять ни спать, ни сидеть. Посмотрим, сколько гордости в нем останется.
Перед отъездом из Ин-Салаха Махди уединился с пером и бумагой. Оставалось еще одно незаконченное дело. Он несколько раз начинал письмо, затем комкал лист и швырял на землю. Четвертая попытка его удовлетворила.
Прекрасная Даия!
Меня глубоко угнетает то, что я пока не могу к тебе вернуться. Мне нужно отправиться с Тамритом на север, где нас ждут неотложные дела. Постараюсь завершить их как можно скорее и, уповая на благосклонность Аллаха, побыстрее вернуться к тебе. Мое сердце полно мыслей о нашей свадьбе.
Должен сообщить тебе горестную весть. Не хочу, чтобы ты услышала ее от какого-то путника или незнакомца. Муссу убили. Разбойники из Улед-Сиди-Шейх напали на него, когда он проезжал неподалеку от Ин-Салаха. Нас рядом не оказалось, и помочь ему было некому. Он храбро сражался, но их оказалось много. Я своими глазами видел его тело, которое и похоронил после того, как мы отправили этих разбойников к Создателю.
Не скрою: мы с Муссой не были близки. Однако я соболезную тебе, ибо знаю, как сильно эта новость тебя огорчит.
Мое сердце с тобой.
Махди
Какой плодотворный день! Сначала он забрал у Муссы Даию. Потом забрал Муссу у всех их.
Письмо он отдал Аттиси, который обещал лично вручить его послание.
Джубар, паша Тимимуна, правитель правителей, защитник веры, хранитель печати и лев Туата, сидел в зале приемов, окруженный придворными. Паша жил в роскоши и комфорте, носил одежды из шелка и яркого хлопка, украшенные богатой вышивкой. Его тюрбан был расшит золотой нитью. На ногах – дорогие сапоги из нежнейшего марокканского сафьяна, красные и начищенные до блеска. Талия перетянута серебряным поясом, на котором в красивых ножнах висело украшенное драгоценными камнями оружие. Слуги наливали ему и гостям чай в дорогие изящные серебряные чашки.
Джубар-паша посматривал на туарега, стоявшего в другом конце большого зала и закованного в цепи. Рядом с пашой сидел Бабуш. По другую руку расположился Тамрит, одетый так, как одевались арабы, принадлежащие к конфедерации Улед-Сиди-Шейх. Мрачный мир сенусситов научил Тамрита носить разные одежды. Мусса никогда не видел его лица, скрытого под тагельмустом. Если говорить тихо, сын Серены и не догадается, кто был вторым гостем Джубара.
– Так что он за человек? Он француз или туарег? – спросил паша.
– Ни то и ни другое, о Великий. Или правильнее сказать, и то и другое? Он полукровка.
– То и другое вызывает отвращение, – сказал Бабуш. – Благоразумнее было бы его убить. Его дерзость не знает границ. Доставка его к вам обошлась мне очень дорого.
– Нерасторопность твоих подручных меня не касается, – ответил паша. – Если его жизнь обошлась тебе дорого, его смерть обошлась бы мне еще дороже. Ты ведь не хотел бы такого исхода?
– Конечно же нет, – торопливо произнес Бабуш. – Я лишь хотел…
– Ты лишь хотел выжать побольше денег за понесенные неудобства.
– Я рассчитываю только на справедливую плату, о Великий.
– Говорят, ты правоверный мусульманин, – сказал Джубар-паша.
– Все, кто меня знает, готовы в этом поклясться, повелитель.
– Тогда ты просто передашь этого человека мне в дар, чем наглядно подтвердишь свою преданность. Этот пленный – не предмет для торга. Деньги, которые за него назначат, пойдут на святое дело. Учитывая такие обстоятельства, ты же наверняка не станешь искать личной выгоды?
– Но, господин, я торговец…
– Ты только потом торговец. А перво-наперво ты мусульманин, – перебил его Джубар-паша. – Уверен, твою щедрость хорошо запомнят в раю. И здесь ее тоже запомнит мой казначей.
Он махнул рукой, показывая, что тема исчерпана.
Бабушу оставалось лишь хмуриться. Джубар-паша был значимым клиентом.
Паша повернулся к Тамриту:
– Я не хочу, чтобы из-за этого человека у меня были сложности с ахаггарскими туарегами. Мне и так достаточно бед с дикарями. – Казалось, Джубар-паша забыл о принадлежности Тамрита к туарегам. – Они редко забредают столь далеко на север, но они не раз шерстили мои караваны, шедшие на юг и возвращавшиеся с юга. Если бы я только мог посчитать сокровища, которых они меня лишили… – Джубар-паша раздраженно махнул рукой. – Говоришь, он из числа их знати? Это может повлечь определенные неприятности.
– Никаких неприятностей не будет, – тихо заверил его Тамрит. – Он не пользовался у них особой любовью. Подумают, что он мертв.
– Так оно и будет, причем скоро. Можешь не сомневаться.
– Пусть будет так, о Великий, когда это служит нашей цели. А сейчас мы должны воспользоваться им как очередным орудием для вскрытия французского нарыва.
Джубар-паша кивнул:
– Я обдумал твое предложение. Есть человек, способный это провернуть. Всего один. Эль-Хусейн. Он тоже полукровка. Он говорит по-французски. Он был в их прибрежных городах. Эль-Хусейн обладает бесценным даром торговца: умеет так перерезать другому глотку, что его жертва не испытывает ничего, кроме наслаждения. – Паша улыбнулся одними губами. – К тому же Эль-Хусейн – муж моей сестры. Ему можно доверять.
– Отличный выбор.
– Увы, в данный момент он является моим послом при дворе султана в Марракеше. Я официально предложил султану присоединить все оазисы Туат, включая этот. Пройдет не один месяц, прежде чем Эль-Хусейн вернется.
– Но, правитель, задержка невыгодна нам обоим. Неужели нет другого…
– Я был вынужден так поступить из-за вашей авантюры с шейхом Флаттерсом. Или ты предпочел бы, чтобы я дожидался, пока французский лев пробудится и сожрет нас целиком?
– Разумеется, нет. Но джихад…
– Часть внушительного целого, но только часть. Ваша священная война может лишь изнурять их и плодить мучеников. Остановить их способна только сила султана. Я не могу противостоять им один. Отношения между оазисами Туат совсем не союзнические. Сплошные набеги и ответные набеги среди тех, кому пристало быть братьями. А тем временем французский лев заглатывает нас по одному, словно ягнят.
– Вы недооцениваете силу джихада, – угрюмо произнес Тамрит.
– Я все оцениваю так, как нужно. Ваша расправа с шейхом Флаттерсом одновременно явилась благом и проклятием. Благом, поскольку это поможет поднять единый мощный меч ислама против французов и отвлечь нас от междоусобиц. А проклятием, потому что расправа подхлестнет французского зверя, жаждущего возмездия. Мы должны вести совместные действия по широкому фронту. Ваш джихад должен продолжаться, что никак не помешает султану взять нас под свое крыло. В обоих случаях нам понадобится помощь Эль-Хусейна. Он способен провести переговоры деликатного свойства. Ему же можно доверить получение крупных сумм денег, если вы правильно оценили стоимость нашего заложника. Такое я бы доверил очень немногим.
Джубар-паша не строил иллюзий насчет Эль-Хусейна. Естественно, часть выкупа его родственник попросту прикарманит. Но Эль-Хусейн всегда умел управлять своей жадностью и обладал здравым смыслом, позволявшим воровать только часть средств. Другой заграбастал бы себе все, равно как и сам паша предпочел был оставить всю сумму выкупа у себя, а не делиться с сенусситами.
– Прекрасно. Раз таково ваше желание, так оно и будет. Важно, о Великий, чтобы пленный оставался в живых. Прежде чем мы получим выкуп, от нас могут потребовать доказательства, что он жив.
– Черта между жизнью и смертью тонка. И управляющий кяризами может держать его строго на этой черте. Я распоряжусь. Он будет работать на верхних полях, где смерть пореже наведывается в гости.
– Еще важно, чтобы он не сбежал.
От этих слов Джубар-паша громко расхохотался:
– Сбежал? Кто сбегает из тюрьмы, чтобы попасть в ад? Нас окружает обширная пустыня. Никто из пленных, работающих на кяризах, давно не помышляет о побеге… Ладно. Поговорили, и будет.
Слуги вновь наполнили чашки хозяина и гостей чаем и подали печенье с медовой начинкой. Через какое-то время паша жестом приказал подвести пленного ближе. Цепи Муссы потащились за ним по каменному полу.
– Как тебе не стыдно, Бабуш? Почему такой подарок для паши должен скрываться под туарегскими тряпками? Хочу увидеть его голым. – Джубар-паша щелкнул пальцами. – Раздеть его! – велел он одному из слуг.
Мусса слышал повеление. Оторопев, он яростно сопротивлялся, но мешали цепи и слабость после долгого пути. Слуги паши быстро совладали с ним. Двое держали Муссу, а третий снял с него гандуру, затем рубашку и штаны. Затем они размотали