Тамрит принял удар с удовлетворением, недоступным европейскому пониманию. Смерть во имя Аллаха была победой, а не поражением. Вскрикнув, он повалился из седла, упав прямо на Поля. Падая, Тамрит еще пытался ударить противника мечом, но промахнулся. Оба повалились на землю. Кричать Тамрит уже не мог. До Поля донесся его сдавленный шепот:
– Аллах акбар!
Аллах велик!
Усилием воли Поль заставил себя встать. Его шатало, но он не утратил ни капли решимости. Воспаленными глазами он смотрел на ненавистное существо у его ног; существо, которое было еще живо, бубнило молитвы своему Богу и держалось за живот. Поль взял боевой меч Тамрита и поднял высоко над головой в память о Реми и всех погибших. Голова гудела от страсти возмездия. И вновь, собрав всю имевшуюся силу, он обрушил меч на Тамрита. И тот затих. «Это еще не все, – гневно думал Поль. – Этого недостаточно». Его противник был давно мертв, однако Поль снова и снова поднимал меч и в слепой ярости ударял истерзанное тело Тамрита. И всякий раз у него в горле рождался жуткий звук.
Видя, что их предводитель пал, трое воинов Тамрита покинули битву и побежали вверх по ущелью, намереваясь достичь туарегских лагерей и позвать на помощь. Поль все еще сжимал в руке меч Тамрита. Увидев беглецов, он устремился за ними в погоню, не став тратить время на поиски своего верблюда. Беглецы скрылись в ложбине. Поль выхватил из-за пояса пистолет и выстрелил наугад. Корка из крови, пота и грязи мешала смотреть. Вскоре он тоже достиг ложбины. Грохот битвы за спиной ослаб. Казалось, беглецы, которых он преследовал, спрятались внутри камней.
«А ведь я уже бывал здесь, – мысленно произнес Поль, вспомнив Тадженут. – Но тогда они гнались за мной».
Споткнувшись, он упал и больно ударился. Падение оглушило его. Пошатываясь, Поль встал. Из раны на голове лилась кровь. Он вытер ее рукавом и двинулся дальше, петляя между камнями и стреляя в тени, голоса и все, что двигалось. Он не понимал: это ответные выстрелы, или такой грохот создают пули его пистолета, откалывающие кусочки скал. Потом он услышал пронзительный крик и увидел человека, спрятавшегося в расщелине между камнями. Человек смотрел на Поля с ужасом и мольбой. Он бросил меч и загородился руками, словно это могло его защитить. Поль выстрелил. В голове человека появилась аккуратная дырочка, и он упал.
У Поля дрожали руки. Ему было тяжело смотреть. Голова кружилась. Ох, как у него кружилась голова! Он огляделся по сторонам. Дым выстрелов немного рассеялся, и Поль увидел, что находится вблизи лагеря. Он увидел шатры с красными крышами, и его захлестнула жажда кровопролития. Красные крыши означали, что он наконец-то попал к ненавистным туарегам. Теперь он убьет их всех.
Он двигался, словно во сне, пробиваясь сквозь дым, запахи и безумие. Все замедлилось, все стало странным. Исчезли звуки. Поль слышал только свое сердце, удары которого отдавались в голове, как выстрелы из пушки. Затем впереди что-то мелькнуло. Кто-то убегал от него? Вроде ребенок? Поль не мог рисковать, не мог позволить себе остановиться и проверить. Он выстрелил, но промахнулся. Потом двинулся дальше. Его шаги потеряли уверенность. В воздухе просвистел нож. Кто-то целил Полю в живот, но нож ударился рукояткой и упал, не причинив ему вреда. Рядом с лязгом упало копье. Поль увидел того, кто это сделал, и снова выстрелил. Человек упал. На нем был арабский халат, вызвавший у Поля новый всплеск ярости. Где туареги? Не могли же они все попрятаться! Судя по приглушенным звукам выстрелов, его солдаты продолжали сражение. Полю было некогда ждать, пока подоспеют ему на помощь. Я убью этих туарегов! Я убью их всех!
Он побежал, пригибаясь. Целью выбрал ближайший шатер. Неожиданно путь ему преградил человек в белой одежде и с мечом. Поль выпрямился, приготовившись нанести удар, но человек в белом легко парировал удар, а его самого опрокинул на землю. Враг – это несомненно. Но наносить свой удар этот враг почему-то не стал.
– Поль! Прекрати! – крикнул Мусса, не пытаясь защититься или вступить в сражение.
– Ты? Прочь с дороги, будь ты проклят! – прохрипел Поль. – Если не уйдешь, я убью и тебя.
Обессиленный, Поль заставил себя подняться. Его пистолет валялся где-то поблизости, но где – он не видел. Он решил ударить мечом, отобранным у Тамрита, однако едва смог приподнять тяжелый меч. И вновь Мусса опрокинул его на землю, отчего в ушах зазвенело.
– Прекрати! Хватит!
– Нет, не хватит! Пока все не…
Одной рукой Поль лихорадочно шарил по земле, другой вытирал с лица соль, пот и кровь, мешавшие смотреть. Наконец ему удалось нащупать пистолет. Поль схватил оружие. Ненависть так и пульсировала в его глазах. Мусса стоял на прежнем месте, спокойно ожидая смерти. Поль знал: он сумеет очиститься, только если завершит начатое, если убьет их всех и восстановит в себе равновесие. Мир кружился. Все двигалось, подпрыгивало и было размытым. Поль снова вытер глаза и попытался унять дрожь в руке. Дуло его пистолета отчаянно тряслось. И опять удар сбил его с ног, однако теперь его сшиб не Мусса, а кто-то другой. Кто – ему было не разглядеть. Запекшаяся кровь лишала его зрения. Но слух его не подводил, и он услышал, что ревет, как бык: уязвленный, сердитый, готовый убивать. Однако убивать он был не в состоянии, поскольку сейчас катался по земле, раненый и наполовину ослепший от собственной ярости.
Он сознавал, что его смерть совсем близка. Теперь туареги расправятся с ним. Неожиданно на него снизошел покой. Он ничуть не боялся умереть, но даже если ему это суждено, так просто они его не возьмут. Сделав над собой неимоверное усилие, Поль снова поднялся и вскинул пистолет.
Перед ним стоял не Мусса, а кто-то другой.
Поль заморгал, пытаясь сфокусировать зрение. Затем попытался выстрелить, но его рука не шевельнулась. Ей мешали. Кто-то держал его за руку.
– Почему я не могу нажать на спусковой крючок?! – в ярости воскликнул он, не оставляя попыток это сделать. – Почему я не могу тебя убить?
Из его глаз хлынули слезы, слезы гнева и отчаяния.
– Поль! – раздался женский голос; Поль продолжал кричать и вырываться. – Поль, прекрати! Ты меня знаешь?
Он посмотрел на лицо женщины, и оно закружилось, все закружилось, поскольку у него самого кружилась голова. Поль пытался преодолеть сильнейшую дрожь в руке, пытался выстрелить и одновременно пытался понять происходящее. Женщина. Туарег. Да, он сможет убить и ее.
– Прочь с моей дороги! – хрипло, давясь словами, потребовал он. – Нечего прятать убийц!
– Поль! Я тебя знаю, а ты знаешь меня.
Он заморгал, стараясь рассмотреть ее лицо. Голос женщины был успокаивающим и очень знакомым.
– Поль де Врис, это я, Серена. Твоя тетя. Слышишь? Прекрати! Ты способен убивать с такой легкостью? Неужели ты превратился в зверя?
Он попытался вырваться и пробиться в шатер, но Серена была сильной, а он ослаб и не мог высвободиться из ее хватки.
– Должен убить, – шепотом прохрипел он. – Всех.
Серена дала ему пощечину, чтобы привести в чувство. Его рука с пистолетом вдруг оказалась свободной. Поль снова поднял пистолет, но Серена больше не обращала внимание на его оружие.
– Поль, я туарегская женщина. Я была ею в твоем детстве, когда жила в Париже. Я остаюсь ею и сейчас. Я воплощение того, что ты ненавидишь. Слышишь меня? Я то, что ты ненавидишь!
Он качал головой, преодолевая головокружение и ничего не понимая. Навалившееся было выше его сил и окончательно сбивало с толку.
– Серена?
Она – туарегская женщина. Да, конечно. Имеет ли это значение? Он пытался успокоиться и подумать, но рука дрожала, а думать он не мог.
– Мусса рассказал мне о том, что с тобой случилось. Я потрясена вероломством тех, кто это сделал. Но ты позволил ненависти себя разрушить. Ты сам стал тем, что ненавидишь. Ты превратился в зло, которое стремился уничтожить.
Поль продолжал сопротивляться. Он качал головой, отрицая ее слова. Серена дала ему вторую пощечину, ударив так сильно, что он едва устоял на ногах.
– Поль! Ты меня видишь? Ты меня слышишь?
Ему хотелось рявкнуть на нее, но из горла вырвался лишь хрип:
– Прочь!
Тогда она обеими руками взяла его руку и поднесла к своему лицу. Дуло пистолета уперлось ей в щеку, и он ощутил тепло ее дыхания на тыльной стороне своей руки.
– Поль, если в тебе так сильна ненависть, первой ты должен застрелить меня.
Его палец застыл в опасной близости от спускового крючка. Перед глазами замелькали видения из его кошмаров: Реми, отсеченная рука сержанта, кружащаяся в воздухе, бойня у Тадженута, отравленные финики, умирающий Недотепа, погонщик Джемаль, которого съели уцелевшие участники экспедиции.
Он увидел Мелику.
Его голова была готова расколоться. Вихрь жутких видений доконал его. Поль рухнул на колени. По щекам заструились слезы. Пистолет выпал у него из руки. Он уткнулся в гандуру Серены и заплакал навзрыд.
Глава 34
Это было особое время для них обоих; время, когда многое заканчивалось и многое начиналось. Они почти не покидали шатер, медленно двигаясь от рассветов к закатам. Они сидели, крепко обнявшись и помогая друг другу справиться со всем, что пережили. Анна не одобряла такого поведения. Ни один мужчина из туарегской знати не проявлял так открыто своих чувств к женщине. Ведь существовали правила, которым надо следовать, обычаи, требовавшие соблюдения. Но все знали, что господин Мусса с детства отличался странностями.
И потом, никакие увещевания не заставили бы его покинуть Даию.
Даия едва не умерла в родах, но после долгого, тяжелого дня Анна вышла из шатра, держа на руках здоровую новорожденную девочку.
– Это твой ребенок, – шепотом призналась Муссе Даия, когда к ней вернулась способность говорить.
Ошеломленный услышанным, Мусса тяжело опустился рядом, с восхищением глядя на крошечное личико.
– Я не знал, – наконец произнес он. – Я думал, это ребенок Махди.