Всего лишь год, а как изменился мир.
Он вырыл нишу в дюне, сел там, уперся спиной в стенку и стал смотреть на звезды. Ночь становилась темнее и холоднее. Он слышал, как пески тихо вздыхают на ветру. Сон к нему не шел. Когда достаточно рассвело, Поль достал из кармана отцовское письмо и осторожно развернул. Бумага на сгибах уже начала рваться, уголки обтрепались. Он прочитал письмо целиком, и, как бывало всегда, глаза зацепились за строчки: «В жизни мне доводилось сталкиваться со смертельно опасными, хорошо вооруженными врагами, но я никогда не сталкивался с врагом по имени Ненависть. Она оказалась сильнее меня, и я уступил ее натиску. И только когда уступил – но никак не раньше, – я утратил честь».
Он столкнулся с тем же врагом, что и отец, и тоже уступил. Они оба заплатили чудовищную цену.
Поль больше не мог здесь оставаться. Каждый дополнительный день лишь усугубит его душевные муки. Пора уезжать. Он не знал, куда и ради чего. Вернется на побережье, а там уже будет решать.
Он встал, стряхнул песок с одежды и холод с души. В последний раз окинул долгим взглядом пустыню, затем сложил одеяло и повернулся, чтобы начать долгое путешествие домой.
И увидел ее, поднимавшуюся к нему на гребень дюны.
Послесловие
Этот роман является художественным произведением, однако многие отображенные в нем события происходили именно так, как я их описал.
Появившихся отчетов об экспедиции Флаттерса было намного больше, чем участников. Там, где мне встречались противоречивые исторические свидетельства, а подобные противоречия неизбежны, я оставлял за собой право романиста приводить события в соответствие с сюжетом. Судьба экспедиции шокировала французскую нацию, способствовав тому, на что и надеялись туареги: чужеземное вторжение в их владения приостановилось более чем на двадцать лет. Но так не могло продолжаться вечно, и с какого-то момента «синих людей» Сахары начали уничтожать. Их жестоко убивали в многочисленных столкновениях, где они храбро, но тщетно сражались мечами и копьями против современных видов оружия. Весь период Первой мировой войны вспыхивали отдельные бунты туарегов против французов, умело подстрекаемые турками и сектой сенусситов. Французы, «покорявшие» пустыню, отвечали на все эти выступления с ошеломляющей жестокостью.
Ахитагель оставался аменокалем вплоть до своей смерти в 1900 году. Его сменил Аттиси, чья роль в отравлении участников экспедиции Флаттерса много лет являлась источником позора для тех туарегов, которые считали подобные действия порочащими достоинство воинов пустыни. Окончательное военное поражение, нанесенное французами ахаггарским туарегам, пришлось как раз на время правления Аттиси.
На протяжении XX века сначала французское правительство, а позднее правительства Алжира, Нигерии, Ливии и Мали отбирали у туарегов то, что веками делало их властелинами пустыни: земли, свободу передвижения, рабов и контроль над караванами. Границы устанавливались произвольно, возникая там, где прежде не существовало никаких границ. Туареги были обречены бессильно наблюдать, как их образ жизни рушится под безжалостным натиском колониализма и национализма. Отчасти это было вызвано тем, что туарегская цивилизация застряла на уровне Средневековья.
Их жизнь, как и пустыня, в которой они обитают, сохраняет ужасную и суровую красоту. Туареги остаются непокоренными и принадлежащими к наиболее благородным и одухотворенным людям планеты. Но если их женщины по-прежнему сильны, а мужчины исполнены гордости, если их и сейчас называют народом поэтов и романтиков, нынешние туареги – лишь слабая тень их былого величия. Они страдают от нищеты и нехватки воды, их наследие – это утраченные мечты. И по сей день кое-где вспыхивают отдельные мятежи, но образ жизни туарегов древности навсегда ушел в историю.
Железная дорога через Сахару так и не была построена.
Кяризы – система водосбора, придуманная персами, – до сих пор существуют во многих частях Сахары, хотя больше не обслуживаются рабским трудом. Однако на протяжении веков бесчисленные поколения рабов жили, трудились и умирали, добывая драгоценную воду из-под земли и питая ею оазисы северной части Сахары. Алжирская Сахара, находящаяся у подножия плато Тадемаит, обладает обширными подземными запасами воды, что делает ее особо благодатным местом для развития сети кяризов.
За время осады Парижа было запущено более шестидесяти воздушных шаров, имевших своей целью преодолеть прусские позиции по воздуху. Пять из них попали в руки пруссаков, еще два унесло в море. Эти полеты лишь незначительно повлияли на ход войны, однако после унизительных поражений на поле боя шары оставались впечатляющим символом французской храбрости, решимости и изобретательности, вызывая восхищение во всем мире.
Лабиринт парижских катакомб, сточных каналов, туннелей, а также старинные каменоломни существуют и поныне, являясь пристанищем старых скелетов и крыс. Зимой 1870/71 года, когда запасы продовольствия истощились и в Париже начался голод, жители ловили и ели крыс. После снятия осады во время гражданской войны в катакомбах укрылась часть национальных гвардейцев, сумевших уйти по туннелям от своих революционно настроенных противников.
Епархия Булонь-Бийанкур и собор Сен-Поль придуманы мной.
В том, что касается специфической терминологии и написания слов, я позволил себе некоторые вольности в интересах ясности изложения. У каждого имени имеются многочисленные варианты написания как в арабском, так и в туарегском языке. Белкасем может писаться как Белькачем или Бель-Кассим; Аттиси – как Тисси или Тиши; Ахитагель – как Аитарель. Название сахарского города Уаргла также пишется по-разному.
В языке туарегов есть десятки слов, относящихся к верблюдам: от ахельхали (обычный вьючный верблюд) до аммеккалю (вьючный верблюд, идущий в караване) и талетмот (очень быстрый ездовой верблюд). Все они с трудом воспринимаются глазами и ушами западного человека. Я остановился на слове мехари – арабском по своему происхождению, но широко распространенном в пустыне.
Слово «Алжир», используемое в моем романе, относится лишь к сравнительно небольшой территории на северном побережье Африки и не распространяется, как сейчас, на обширные части Сахары.
Благодарности
Будучи читателем, я и понятия не имел о том, какую важную роль в появлении книг играет редактор. Став писателем, я постиг эту истину. Мне не хватает нужных слов, чтобы выразить свою благодарность Беверли Льюис, этой волшебнице из издательства «Bantam», чье видение очень сильно помогло выходу этого романа и чья проницательность не раз спасала меня от себя самого. Помощник редактора Кристина Брукс всегда поддерживала процесс в рабочем состоянии, а однажды даже помогала в метель искать рукопись.
Процесс работы был долгим, и мой агент Джин Наггар была великолепна в течение всего процесса создания книги, терпеливо освещая мне путь. Ее окружали талантливые коллеги: Франсес Куффель, Дженнифер Уэлц, Элис Тасман, Джоан Лилли и Рассел Уайнбергер. Как же мне повезло работать с такой замечательной командой!
Друзья и родные стойко и без ропота выносили все тяготы, связанные с работой над романом, оказывая поддержку и давая дельные советы, а порой доставляя брауни по первой моей просьбе. Перечислю этих удивительных людей, перед которыми я в неоплатном долгу: Кэрол Болл, Сью Рул, Барбара Бертон, Сьюзи Карден, Эрин Олсон, Линзи Бертон, Чак и Дениз Эллиот, Лаура Улс, Иза Плоэн, Рон Петерсон, Аллен Лейн, Джоди Уиллер, Рене и Питер Берглунд, Джозеф Росса Макгрейл, Альма Маркофф, Кэти Флёри, Кэрол и Марта Расмуссен. И снова мне не хватает слов, чтобы поблагодарить мою жену Мелинду. Этот роман в равной степени принадлежит и ей.
Выражаю особую признательность доктору Джеффу Пиккарду за помощь в вопросах медицины; Роде Миллер за переводы; Юсуфу Фукури за помощь в языке тамашек, на котором говорят туареги; Роуз-Энн Мовсович из библиотеки Университета Рединга; и особенно Тому Барнарду, который не только путешествовал со мной по многим местам, упоминаемым в книге, но и спасал мою жизнь. А без помощи и поддержки Кинга Харриса, Джима Кёртланда и Боба Кавано эта книга вообще не была бы написана.
Искренне благодарю сотрудников Британской библиотеки в Лондоне, Норлинской библиотеки Колорадского университета, а также публичных библиотек Боулдера и Денвера, где я провел великое множество удивительных часов в читальных залах и книгохранилищах.
Считаю необходимым поблагодарить ряд ученых за их профессиональную помощь, в особенности Карл-Готфрида Прассе из Копенгагенского университета и профессора Дугласа Порча, чья книга «Завоевание Сахары» («The Conquest of the Sahara») является замечательным историческим произведением.
Все эти люди направляли меня на путь истины. Там, где мне не удавалось его найти, виноват только я.
И наконец, моя глубочайшая благодарность туарегам, живущим близ Таманрассета (Алжир), за их радушное гостеприимство. Историю этих людей я и попытался рассказать в романе.