майеки — работники, трудившиеся на землях знати, которые были освобождены от дани, но должны были всю жизнь заниматься тяжелым сельскохозяйственным трудом и следовать за армией, чтобы организовывать тыл и снабжать войско всем необходимым. Еще ниже находились рабы, они могли заводить семью и даже владеть участком земли, однако были обязаны служить своему хозяину, который распоряжался их жизнью и при желании мог принести их в жертву.
Чтобы понять характер экспансии мешика, следует рассмотреть политическое и социальное устройство альтепетля — общины, ее округа и населения. Местные правители контролировали материальные ресурсы и рабочую силу. За исключением тех случаев, когда мешика сталкивались со строптивыми народами, они сохраняли местную политическую структуру, используя ее для поддержания порядка и обеспечения сбора дани. Некоторые города состояли из нескольких альтепетлей, что было характерно для обществ науа, например тепанеков, теночка (еще одно название мешика) и чалка. Тескоко был региональным государством, контролировавшим 14 самостоятельных городов. Такой конгломерат из городов и политических иерархий — примечательная черта империи мешика[223].
За имперской экспансией мешика стояли экономические задачи. Приобретение богатств было возможно тремя путями: дань, торговые связи почтека и рынки. Пиктографический «Кодекс Мендосы» XVI в. рассказывает о даннических обязательствах центральных провинций. Дань представляла собой подношение, регулярно отправляемое в Теночтитлан, и находилась в ведении чиновников-кальпишке, подчинявшихся центральной администрации. Тлателолько, Петлакалько, Акольуакан, Куаутитлан, Уэйпочтлан, Чалько были важными центрами сбора дани в долине Мехико. Некоторые города и селения обязали обеспечивать воинов одеждой и щитами, и главным образом продуктами питания и прочей продукцией (например, определенным количеством тканей, циновок или мангового меда). Тлателолько был единственным городом, поставлявшим какао-бобы — основу для изготовления шоколада. Также их использовали в качестве денежной единицы в торговле.
Данническая система появилась в долине Мехико при Ицкоатле, а затем распространилась на остальные провинции. Правители Мехико в покоренных районах предпочитали оставлять у власти местных вождей и с их помощью получать доступ к богатствам региона[224]. Если установленная дань не могла быть выплачена из местных ресурсов, городам приходилось находить необходимые продукты с помощью торговли через почтека или через рынки. Корзины с маисом поставлялись из соседних с Мехико городов, в то время как экзотические товары завозились из дальних краев. Некоторые специалисты склонны считать, что подобное распределение было продуманным экономическим решением, нацеленным на минимизацию транспортных расходов. Стоит также отметить связь между дальностью перевозки, редкостью товара и его стоимостью, которая лежит в основе торговли с отдаленными местами[225]. Военная экспансия за пределы долины Центральной Мексики началась при Ашаякатле (1468–1481). Тлатоани хотел получить контроль над перешейком Теуантепек, который открывал путь в Гватемалу. Тем не менее, несмотря на 40-тысячное войско, он не смог разгромить тарасков из Мичоакана и подчинить тлашкальтеков. Для установления власти использовались и другие стратегии: матримониальные союзы между дочерьми тлатоани и местными правителями, а также пожалование земель представителям знати.
В 1486 г. Ауисотль был избран великим тлатоани Мехико. Согласно традиции, новый государь отправлялся в завоевательный поход, чтобы обеспечить себя пленными, которые предназначались для принесения в жертву во время его коронации. В первую очередь для того, чтобы произвести впечатление на непокорных правителей, в процессе церемонии в главном храме Мехико (Темпло Майор) в жертву были принесены 80 400 человек из окрестных городов. Даже если цифра завышена, она свидетельствует о том, что в последние годы XV в. человеческие жертвоприношения вышли за рамки «цветочных войн». Этот военный ритуал, появившийся при Тлакаелеле, племяннике Ицкоатля, должен был обеспечивать постоянный запас сердец для солнечного бога Уицилопочтли. Тлакаелель предпочитал отдаленным городам, где жили «варварские люди», чья плоть не нравилась солнечному богу, поселения неподалеку от Мехико, такие как Тласкала, Уэхоцинго и Чолула. «Цветочные войны» велись нечасто, потому что сокращение населения неизбежно приводило к истощению человеческих ресурсов. Тлакаелель уничтожил древние книги, потому что в них не говорилось о новоприбывших мешика и об их боге Уицилопочтли. С тех пор существовала только история народа мешика.
В 1502 г. Монтесума Шокойоцин упрочил достижения своих предшественников. В его правление Мехико достиг апогея красоты и величия, став одним из самых густонаселенных городов на планете: в нем проживало около 300 000 человек. Город был соединен с материком тремя дамбами, а по озеру Тескоко ко времени Испанского вторжения курсировало множество каноэ, которые снабжали город необходимыми товарами. Грандиозные размеры Мексики воспроизводили в более крупных масштабах Теотиуакан.
Традиция, воспринятая испанскими хронистами, рассказывает о четырех Инка (или трех в других версиях), вышедших со своими женами-сестрами из пещеры в местности Пакаритамбо (или с острова на озере Титикака). Пройдя под покровительством своего Отца-Солнца полный испытаний путь, в ходе которого часть братьев обратилась в камень или в соль, Инка во главе с Манко Капаком дошли до долины Куско, где к тому времени уже жили другие народы. Инка покорили их и взяли в жены дочерей местной знати. Первые пять правителей были родом из той половины, что называлась Хурин Куско, или Нижний Куско. Шестым государем был Ханан Куско — «родом из верхней половины», что может говорить о его социальном восхождении[226]. Поворотный момент настал во время правления Юпанки Пачакутека, девятого Инка, «великого реформатора», прославившего долину Куско после своей победы над чанка, которые препятствовали свободному проходу через долину реки Апуримак. Путь для дальнейшей военной экспансии был свободен. Отметим, что большая часть источников называет Пачакутека узурпатором, занявшим трон своего отца Виракоча Инки, истинного основателя империи. Однако Виракоча был важным божеством, которого инки идентифицировали с солярным богом, изображенным на солнечных вратах Тиуанако — «богом с жезлами».
Источники колониального периода сообщают, что Инка Пачакутек пришел к власти около 1438 г. Перед смертью в 1471 г. он передал командование войском своему сыну Тупаку Инке Юпанки, который показал себя превосходным военачальником. Во главе инкского войска он дошел до амазонских предгорий и реки Мадейры на территории современной Бразилии. Устная традиция подтверждает, что Инка Тупак бороздил на плотах воды Тихого океана. Независимо от того, насколько правдивы эти рассказы, их пафос передает восхищение, которое вызывали его завоевания среди вассалов империи Четырех Четвертей. После смерти Инки Тупака в 1493 г. во главе государства встал его сын Уайна Капак, продолживший политику своего отца и преобразовавший империю, которая простиралась от Пасто на юге Колумбии до центральной части Чили. Его смерть в 1526 г. привела к междоусобной войне между его сыновьями Уаскаром, остававшемся в Куско, и Атауальпой, правителем Кито. Уаскар был убит Атауальпой, однако в 1533 г. последнего также постигла смерть от рук конкистадоров Писсаро.
Политическое возвышение Империи инков было результатом медленного, но непрерывного завоевательного процесса в XI–XV вв. н. э., нацеленного на контроль над долиной Куско. Одноименный город, который описывался в мифических сказаниях как жалкое селение, окруженное болотами, активно развивался в эти четыре столетия. К концу XV в. площадь города достигла 50 га, что немало для Андской горной гряды[227]. Верховная власть инков основывалась на военной организации и брачных союзах с другими группами. Известно, что у Уайны Капака на пике его могущества помимо основной жены, которая была его сестрой, было еще множество жен, связывавших местных правителей с правящей династией[228]. Инки были организованы в соответствии с иерархической родовой структурой: потомки государей из рода Инка назывались панака, а аристократы из других регионов, связанные узами родства с правящей династией, — айлью. Как и в Империи мешика, знать, которая состояла из групп, выстроенных в определенном иерархическом порядке, была освобождена от податей. В середине XV в. произошло обожествление государя Инка, а сложная система ритуалов отделила его от окружения[229].
Инки делили земли завоеванных народов на три части: первая часть предназначалась для поддержания местной общины и ее властей, вторая обеспечивала поддержание и процветание государства, третья служила культу Солнца и мумиям правителей. Сельскохозяйственными работами и производством дополнительного продукта занимались данники, называвшиеся митайос. Мита была формой обязательных регулярных работ на землях общины, Инки и храмов, а также при строительстве городов, святилищ, дорог, перевозке грузов и в почтовой службе. Вопреки представлению о «социалистической» утопии, придуманной Гарсиласо де ла Вега в начале XVII в.[230], которое широко распространилось в Новое время, сохранились свидетельства того, что у инков существовала частная собственность на землю, как в эпоху правления Тупака Инки, так и в правление Уайны Капака. Термин «Капак», часто сопутствующий титулу Инка, служил для обозначения власти того, кто своей военной доблестью и шаманскими знаниями увеличивал материальное благосостояние