Кал Джерико (не переведено)
Королевская кровь
Не переведено.
Красный кардинал
Не переведено.
Лазганы на свадьбе
Не переведено.
Статус: Мёртвая зона
Талли СаммерсДень жажды (не переведено)
Не переведено.
Мэтью ФаррерШоу монстров из Подулья (не переведено)
Не переведено.
Ричард УильямсЗнак воина (не переведено)
Не переведено.
Алекс ХаммондМир над головой
Поверхность тоннеля бежала навстречу, жёлтые направляющие огни отбрасывали резкие тени на лицо водителя. Высокий гул электродвигателя, резиновые колёса неслись по стальным плитам, резко налетали порывы ветра. Соединительные коридоры были пустынным, безлюдным местом. Альдус Харкон проверял свой лаз-пистолет. Со стороны могло показаться, что он просто почёсывается. Альдус внимательно рассматривал водителя. С виду совершенно невыразительный тип. Но все враги Альдуса знали, что он серьёзно опасается наёмных убийц. Именно поэтому его сопровождающие всегда были готовы к любому повороту событий.
— Посадочный отсек «5Б», сэр, — водитель говорил с произношением средних уровней улья.
— Карьера идёт в гору? — Альдус незаметно вернул руку на трость, лежавшую на коленях.
— Да, сэр. Работал на производственном уровне. Брат ушёл в подулье, а меня наняли. Защищал диспетчеров от покушений убийц дома Делакью.
— Твои хозяева, вне всяких сомнений, гордились тобой.
Благодарно кивнув, водитель указал рукой на въезд в док:
— Шаттл «Ран Ло» номер пять должен скоро подлететь.
Краткий скрип тормозов транспорта тут же был заглушен свистом исходящего воздушного потока, когда карт въехал в посадочный отсек. Почти сразу удушающие вихри паров ударили Альдуса в лицо. Несмотря на то, что это могло быть вредно, Альдус сделал глубокий вдох. Сегодня этот док станет свидетелем величайшей в жизни Альдуса сделки.
Маленькие колёса, как будто обгоняя друг друга, быстро умчали транспортный карт. Отряхнув пальто, Альдус опёрся на трость, покачиваясь почти на самом краю пропасти миль в восемь глубиной. Неподалёку несколько человек сражались с топливными шлангами, готовили магнитные зажимы, цепляясь за внешние части посадочной платформы, несмотря на то, что вся эта громадина в любой момент могла накрениться и сбросить их всех в ночное небо, под которым далеко внизу проглядывала через ядовитые облака кровоточащая мякоть шлаковых пустошей.
Альдус обожал Улей Примус. Если ты был крепок духом, здесь ты мог найти своё место. Место, где можно обрести величие, построить свою жизнь в гигантском городе, почти взрывающемся под давлением миллионов душ. Здесь можно было далеко пойти, если ты сам, как город, отлит из стали. Альдус встал на самый край посадочной площадки. Ветер трепал его, хлестал по лицу, жалил его старые хитрые глаза. Вглядываясь в ночной воздух, Альдус дышал глубоко. Незнакомая его больному телу свежесть наполняла его лёгкие. Звёзды в небе, каждая — новая солнечная система, каждая была домом для жаждущих величия людей стальной воли.
Альдус сильно откашлялся, и потом долго собирал слюну, катая на языке, пока не накопил достаточно. Он подался вперёд. Служитель посадочного отсека за его спиной резко вскрикнул. Альдус успокоил его мягким жестом руки и, наклонившись над пропастью, выплюнул комок мокроты. Порыв ветра подхватил тёмно жёлтую каплю и, закрутив, унёс. Теперь его часть будет долго путешествовать в пустоте перед тем, как упасть на мёртвую землю далеко внизу, за добрый десяток или даже сотню миль от этого места.
— Сэр! — служитель, руки которого были заменены механическими погрузочными манипуляторами, прокричал прямо в ухо Альдусу. — Охотничья команда… их шаттл!
Альдус кивнул и медленно пошагал к концу посадочной полосы.
Сквозь тёмное небо резко полыхнули огни, залив всё вокруг ярким зелёным светом.
— Они идут слишком быстро! — техножрец вглядывался в мелькающие освящённые панели экранов. В отблесках зеленоватого свечения мониторов пот заливал всё его лицо, прокладывая влажные дорожки через линзы оптических имплантов, заменяющих ему глаза.
Альдус невозмутимо стоял на краю полосы, когда всё пространство отсека внезапно осветилось яркими красными огнями аварийных маяков, подающих сигнал повышенной готовности для противопожарных бригад.
Зубчатый силуэт шаттла рос на глазах. Альдус уже мог разглядеть герб дома Ран Ло на корпусе корабля. Витиеватые литеры «Р» и «Л», заключённые в окружность белого цвета, резко контрастировали со стреловидными арками окон чуть выше них.
— Сэр, в укрытие!
За исключением мягкого движения пальцев, поглаживающих набалдашник трости, не один мускул не шевельнулся в теле Альдуса.
Шаттл продолжал своё непредсказуемое падение. Служители в панике попадали на пол. Частые резкие всполохи строб-огней аварийных маяков разбивали окружающий вид на отдельные кадры. Раздался дикий визг обдираемого металлического покрытия посадочной полосы. Корпус шаттла разбрасывал искры в наполняющееся дымом окружающее пространство. Крылья чиркнули по стенам отсека. Вспученные колёса визжали, как агонизирующие звери, пытаясь замедлить движение машины. Небольшие лужицы разлитого горючего вспыхнули, осыпанные раскалёнными добела искрами.
Выпуская соплами ядовитые газы, шаттл скользил в направлении Альдуса. В последний миг корабль резко вильнул в сторону, чуть не врезавшись в стену, и скользнул рядом с местом, где стоял Альдус.
С невыразимо оглушительным визгом колеса всё-таки поддались натиску тормозов и шаттл, скрипнув, замер. Его стальной носовой обтекатель оказался настолько близко к скорченному больному телу Альдуса, что он мог бы протянуть руку и похлопать по шелушащейся металлической обшивке. Через выпуклое окно кабины неподвижной фигуре Альдуса улыбалось сияющее лицо молодого пилота. Он помахал и Альдус поднял руку, поприветствовав в ответ.
Служители суетились на площадке, распыляя пену прямо из своих аугментированных манипуляторов на воспламенившиеся лужицы горючего. Тем временем жрецы благословляли удачную посадку машины, обрабатывая её части освящёнными маслами и смазкой. Среди этой суеты от корпуса судна отделился трап и начал опускаться. Его размеренное движение совсем не соотносилось со скоростью людей, выпрыгивающих через образовавшийся проход. Четверо молодых людей, одетых в облегающие костюмы, два парня и две девушки, уже в следующее мгновение оказались на площадке перед трапом. Только облачённый в парадное одеяние пожилой мужчина покинул шаттл, воспользовавшись лестницей. Его Альдус Харкон узнал незамедлительно. Это был Террак Ран Ло.
Умудрённого вида старик величавой походкой шёл к Альдусу. Седая шевелюра и ухоженная эспаньолка, местами выкрашенная красным. Вокруг него прыгала и шумела молодёжь, разминаясь и хлопая друг дружку по спинам. Их боевая подготовка сразу бросалась в глаза по тому, как точно были нацелены их ложные выпады, и как они атаковали друг друга, нанося резкие удары своим заточенным оружием и останавливая лезвия в каких-то миллиметрах от лиц противников.
— Я должен извиниться… — начал Террак Ран Ло.
— Перепугался, как жалкая крыса! — Из корабля Альдусу скалился, как большой пёс, молодой пилот, наклонив коротко стриженую голову. Через волосы проглядывали вытатуированные отметки опытного охотника. Каждая означала убитую жертву.
— Аадон, ты болван! Ты чуть на куски корабль не порвал! — бросила своему компаньону молодая женщина в обтягивающем фигуру костюме. Её тёмные волосы были заплетены в тугую налакированную косу в традиционном стиле всех женщин-воинов дома Ран Ло.
— Да не важно! Зато повеселились. Разве нет? — парировал Аадон.
— Аадон, ты гений! Видел, как они попрятались по укрытиям? — рассмеялся здоровенный парень. Он был выше всех остальных на целую голову. — Меня зовут Такарр. Спасибо за предоставленную возможность поохотиться, мистер Харкон.
— Не благодарите меня, — ответил Альдус. — Поблагодарите лучше Лорда Террака за то, что посчитал возможным прибыть сюда на встречу со мной.
— Вы можете гарантировать, что всё будет на своих местах к тому времени, когда они спустятся туда? — спросил Террак Ран Ло выдержанным, величественным голосом.
— Да. До тех пор, пока они будут придерживаться графика, у них будет лучшая в их жизни охота.
— Вы бы лучше надеялись, что именно так и будет, мистер Харкон, — подковырнула темноволосая девушка, выйдя вперёд. — Вам платят целое состояние, чтобы вы были уверенны в своём успехе.
— У меня за плечами десятилетний опыт сотрудничества с обитателями подулья. Четырьмя милями ниже этого места у меня более тридцати опытных кандидатур, к шести будет ещё сорок. Мне бы хотелось думать, что мои взаимоотношения с этим отребьем предоставляют мне достаточно информации для понимания истинной ценности того или иного в их среде.
— Прелестно, — промурлыкала девушка, развернувшись на каблуках. — Сегодня мышки будут в беде.
«Там, в вышине, над подульем, воздух очень холодный. Там, в разряженной атмосфере, нечем дышать. На высоте десяти миль над дикими пустошами у подножия улья поднимается городская вершина. Там путешествуют души умерших. Там они собираются. Там они разносятся ветрами на все четыре стороны. Разлетаются осколками стекла, разбитые, лишённые воспоминаний. Кровь…»
Кровь стекала по лицу Лиз по прозвищу «Острие Ножа». Она чувствовала, как капли соскальзывали с подбородка, вычерчивая рисунок старых шрамов, пересекая свежие раны. Лиз попробовала поднять руку к лицу. С таким же успехом можно было попытаться поднять стальную балку. Лиз уронила руку обратно на пол, перед глазами снова медленно поплыли багровые волны.
«Высоко над ульем воздух очень холодный». Лиз не чувствовала своих ног. «Высоко над ульем в разряженной атмосфере нечем дышать». Лиз попыталась сделать вдох. Он получился коротким и проник только на глубину её гортани. Лиз шарила рукой по земле, пытаясь нащупать хоть что-нибудь, что могло бы помочь.
Рука наткнулась на что-то мягкое и влажное. Лиз наощупь пыталась понять, что это. Маленькое колечко серьги, холодная, как камень кожа, кукольное девчачье личико, глаза распахнуты. Большие круглые глаза, как у котёнка.
Котёнок Кэт.
Кэт была мертва.
Лиз отдёрнула руку. Кровь прилила к голове. Девушка отпрянула от трупа, резко оттолкнувшись ногами. Вскочив, она не устояла и, покачнувшись, снова свалилась на что-то мягкое. Руки скользнули в луже чьей-то крови. Лиз чувствовала холодные объятия смерти. Под ней кто-то был. Мёртвый. Лиз начала тереть глаза, будто забитые песком. Лицо было покрыто слоями крови, и было уже не ясно, её это была кровь или чужая.
— Да чтоб меня демоны улья забрали! — простонала Лиз, в панике скатываясь с мёртвого тела.
В панике она начала хлопать руками по земле, пытаясь отыскать какое-нибудь сухое место, сухую металлическую поверхность, где не было бы луж крови. Кулак сильно ткнулся в стальной ящик. Боль пронзила руку, промчавшись спазмом до плеча, будто утыкав все нервные окончания острыми иглами. Стальной ящик. Лиз начала перебирать сетчатую поверхность, отыскивая какую-нибудь отметину. Она развернула ящик и стала искать снова. Маленькие перекрёстные насечки, как в сети переходов, которые, как она точно знала, были у неё над головой. Перекрестья под её руками резко оборвались, Лиз засунула руку вовнутрь. На дне ящика лежал гладкий диск с выгравированным на крышке медицинским крестом.
Лиз щёлкнула застежкой медкомплекта и дрожащими пальцами начала рыться внутри. Она проглотила несколько пилюль и перетянула бинтами раны. Отыскав шприц со стимулятором, встряхнула его, с удовлетворением услышав всплеск жидкости внутри. Четыре раза пришлось уколоть, прежде чем она попала в вену. Рука наполнилась теплом. Лиз откинулась на спину и впала в забытье.
«В темноте очень жарко. В темноте звуки улья так далеки». Лиз перевернулась. Болеутоляющие, как руки любовника, крепко обнимали и нежно касались тела. Они проникали глубоко под кожу. Глубоко в душу. Рисовали узоры на коже спины. Шептали непонятные слова. Втирали мысли в уставший разум.
Кэт умерла…
Она пришла с улиц. Хотела вступить в банду. Искала свой путь обрести смысл. Смысл для существования в подулье. Ей и шестнадцати то не было. Умерла такой молодой. Половина жизни больше, чем ничего. Наполовину жизнь, наполовину ложь…
Лиз молниеносно пришла в себя. Ложь. Где-то во всём этом была ложь.
Лиз озиралась, часто моргая. Над воронками в земле всё ещё поднимались струйки дыма. Электрокабели покачивались и искрили, свисая с платформ прямо над ней. Возле неё валялся распотрошённый медкомплект. Несколько ярко красных стимуляторов были разбросаны по земле вокруг неё. Лиз аккуратно подобрала их все и спрятала за отворот ботинка.
Что-то в ботинке мешало, упираясь в лодыжку. Немного повозившись с ботинком, она достала жесткую белую карточку. Гилдейские кредиты. Ложь потихоньку раскрывалась. Лиз поняла, что находится в «великолепии» накопителя сточных вод. Её облегающие брюки были порваны. Глубокие порезы рассекали мягкие ткани ноги. Её волосы, ещё недавно выкрашенные в синий цвет, сейчас стали тёмно-коричневыми, приблизившись к своему натуральному оттенку.
Лиз лежала недалеко от Бекки, Бекки Жницы. Лиз уставилась на труп. Маленькая отметка сквозного отверстия взломала кажущуюся неуязвимость тела Бекки. Сотни часов изнурительной работы с тяжёлыми грузами, сделавшей её тело по-настоящему крепким, были отброшены за ненадобностью, как и сама Бекка сейчас. Как смятая тряпичная кукла. Бекка была образцом для многих женщин подулья: сконцентрированная, сильная, с духом крепким, как сталь.
Возле Бекки лежала её пушка. Метки, за каждого убитого из этого оружия, всё ещё были такими же чёткими, как и в день, когда они были поставлены. Тот день, когда они отобрали этот тяжёлый болтган у своих соперников, Пиратов Отстойника, стал для них величайшим. Пушка из внешнего мира! Ещё и с боеприпасами! Суперприз! Эта была настоящая победа, отмечая которую они прошлись по всем барам Глубокого Города. Они надрались «Вторым Лучшим» и повырубались прямо на барном уровне.
Из мелких деталей окружающей обстановки начинал вырисовываться весь ход недавних событий. По забрызганным кровью стенам, по рваным ранам на телах её погибших товарищей становилось понятно, что они попали в чью-то засаду. Видимо, напасть на них было не сложно. Какая-то ошибка? Уж больно быстро всё произошло. Отчаявшиеся лица, испуганные глаза — выражения лиц мертвецов о многом могли поведать. Бекка. Её усиленное аугметикой зрение и мощное оружие должны были дать ей определённое преимущество при любом нападении. Тем не менее, по рубиновым отметинам, оставшимся глубоко в теле Бекки, можно было предположить, что она погибла одной из первых. В глаза бросилась цепочка еле заметных следов, которая не вязалась со скоростью движений нападавших. Лиз аккуратно поднялась, зажав, как смогла, раны на ноге. При каждом шаге порезы расходились сильнее.
Следы привели её к телу незнакомца, который был облачен в маскировочный свето-импульсный боевой костюм. Окровавленные спутавшиеся волосы, пустые глазницы. Рядом валялись вырванные и разбитые оптические импланты, которые были предназначены для усиления зрения парня. Он был молод. Возможно, такого же возраста, что и Кэт. Пара боевых рукавиц, снабжённых отточенными лезвиями, всё ещё сырые от крови, были надеты на кисти раскинутых рук. Лиз посмотрела на свою израненную ногу.
— Лиз! — кто-то крикнул за спиной. Она обернулась, вскинув лазган. Кэт подстрелили. Она пряталась за куском каменной плиты. Тяжёлые заряды, похоже, с разрывными боеголовками, прошивали камень вокруг неё. Кэт пригибала голову, как могла. Лиз осмотрела задымлённые тоннели в поисках нападающего. Огонь вёлся откуда-то сверху, оттуда, где стены сходились, сужая проход. Засада, как по учебнику — в узком месте. Они были окружены.
— Лиз, помо… — крик Кэт захлебнулся и смолк.
Лиз обернулась к подруге. Над местом, где пряталась Кэт, стояла тёмная фигура. Наглец держал голову девочки дома Эшер в высоко поднятой руке, как охотничий трофей.
— Ах ты, сук…! — Лиз кинулась к нему, пока он пританцовывал над обезглавленным телом.
Прямо у Лиз за спиной разрывающиеся заряды раскололи бетонные опоры, наполнив воздух мелкой пылью. Лиз, сломя голову, бросилась сквозь эту завесу на тёмную фигуру, выпуская смертельные огненные лучи из лазгана. Горячие разрывы плясали вокруг Лиз, обжигая кожу, врезаясь в землю и стены. Незнакомец отреагировал молниеносно, метнувшись навстречу Лиз. С острых лезвий капала кровь, как с мясницких тесаков.
Лиз увернулась и, точно подгадав скорость противника, подрезала его разрядом лазгана. Правая рука незнакомца превратилась в искалеченные ошмётки. Но от левой увернуться не удалось. Лезвия глубоко вонзились в ногу Лиз. Острая боль внезапно затуманила сознание. Лиз кувыркнулась по земле, уходя от очередного выпада соперника. Грязь набилась в свежую рану, практически остановив кровотечение. Лиз вынула из ножен цепной меч и щелкнула активатором. Зубья хищно зажужжали, вступив в игру. Соперник завалился набок, растянувшись по земле. Его автоматическое оснащение закачивало стимуляторы в израненное тело.
Цепной меч гудел. Лиз приставила оружие к шее противника. Неожиданная передышка в поединке скоро должна была кончиться. Лиз выжидала, как при ловле болотного угря, когда её соперник шелохнётся. Тут зубья меча зацепились за выступающую на голове нападающего аугметику. Натужно загудев, зубчатая цепь меча выдернула оптические импланты вместе с защитными пластинами. При этом умирающие механизмы стелс-костюма издали напоследок возмущённый треск. Оба противника попадали на землю. Лиз перевернулась и приготовила лазган. Оперев руку с оружием в поваленную балку, она уставилась в темноту, выцеливая скрытую позицию снайпера.
— Помоги мне, — раздался голос неподалёку.
— Помоги мне, — раздался голос неподалёку. Лиз очнулась.
Потеряв сознание, она упала возле тела напавшего на них парня. Рука Лиз лежала поперёк его туловища. Вокруг было тихо. Раны на голове и ноге были перевязаны. Лиз достала из ботинка ещё несколько пилюль стимуляторов и проглотила их. Маленькие красные капсулы почти начали снова действовать. Похоже, где-то было внутреннее кровотечение. Это каким-то образом усиливало действие препаратов. Лиз с трудом сглотнула несколько раз, проталкивая капсулы по пересохшему горлу.
— Олаана? — снова раздался слабеющий голос.
Лиз поднялась на ноги и двинулась на голос. У основания прошитой выстрелами бетонной стены жалась ещё одна фигура в боевом костюме. Девушка была молода… Как и тот, первый, тоже не старше Кэт. Косы заплетённых тёмных волос свисали с головы. Рана от попадания лаз-луча в грудь заполнилась запекшейся кровью.
— Мышки, Олаана. Мышки дали сдачи, — простонала девушка.
Лиз молча наблюдала за ней. Девушка безрезультатно пыталась дотянуться до висящего сбоку респиратора. Лиз проследила взглядом за трубками, идущими от основания черепа девушки и уходящими куда-то за спину. Маска девушки была порвана, и из повреждённых трубок по лицу и распахнутым глазам стекала жидкость. Глаза не мигали, уставившись белыми зрачками в пустоту.
— Проклятый костюм так накачал меня стимуляторами, что я и умереть то не могу теперь нормально. Олаана? — девушка вперилась невидящим взглядом прямо в Лиз.
— Да? — промямлила Лиз, прислонившись спиной к гигантской колонне.
— Я… Я ничего не вижу, — голос девушки сорвался в слабое рыдание.
— Я знаю.
— Слава Императору, что это ты. Я думала, что это кто-то из тех подульевых выродков.
Лиз помолчала, раздумывая:
— Нет. Они все мертвы.
— Мы победили? — девушка немного приподнялась, усилие сделало её дыхание прерывистым.
— Да.
— Ты возьмёшь голову? Правда? — спросила девушка, улыбаясь из последних сил.
— Почему ты думаешь, я должна это сделать? — Лиз присела возле девушки и потихоньку направила на неё лазган.
— Ты делаешь так после каждой охоты.
Лиз молчала. Девушка замерла в тишине. Лиз разглядывала ствол своего лазгана. Маслянистые капли падали откуда-то с верхних коридоров прямо на накалившуюся батарею оружия. Тихое шипение испаряющейся влаги было единственным звуком в бетонном укрытии. Начался грязный дождь. Он заглушил звук шипящего лазгана. Где-то вверху, в городе над ними, фабричные цеха заправляли тонны свежей технической жидкости, сливая отработанные хладагенты прямо на нижние уровни.
— Помнишь, когда мы спускались поохотиться на то отребье в пепельных пустошах? Мы загнали их тогда на поле бритвенной травы. Они настолько впали в отчаяние, что поломились прямо через поле. Помнишь? Как стая обезумевших болотных крыс. Только один добрался до противоположного края. Так много крови потерял, даже курок взвести не мог. Самая простая охота, которая была… у нас когда-либо, — голос девушки слабел.
— Да, эта охота была посложнее, — прошептала Лиз.
— Хуже не бывает. Лучше бы я пропустила. Всё должно было быть очень просто… смешно. Знаешь, рана всё ещё жутко жжёт, Олаана. Я чувствую даже через болеутоляющие… Олаана? Они там, в пустошах, не будут долго ждать. Ты лучше иди… а то никогда не сможешь вернуться.
Лиз вскочила на ноги. Голова тут же резко закружилась.
— Олаана? — девушка потянулась к Лиз. — Подержишь меня за руку?
Лиз задержалась на секунду. Она оглянулась через плечо на своих мёртвых друзей. Её банда. Она отвечала за них.
— Олаана?
Лиз протянула руку и сжала кисть девушки. Кожа была мягкой, без шрамов. Лиз молча уставилась на это рукопожатие.
— Почему так вышло? Так… тяжело. У них же ничего не было. Никакой спецподготовки, бросовое оружие. Они животные. Варварский сброд, точно уж без права убивать нас. Мы же благородных кровей. Нам весь этот проклятый улей принадлежит. Они должны были быть благодарны, что мы спустились сюда освободить их от страданий… Харкон обещал нам простую охоту.
Лиз выпустила руку девушки.
— Олаана? Я не хочу умирать, — девушка расплакалась.
Лиз поднялась, оглядывая место стычки. «Харкон». Лиз знала это имя.
— Кто такой этот Альдус Харкон? Он наш контакт с верхних уровней, — голос Лиз отражался от стен тоннеля, когда они шагали к месту запланированной засады.
— И это партия груза дома Орлок? — спросила Бекка, завязывая ленты на своих толстых татуированных руках. Лиз всегда восхищала сила, которой светилось лицо Бекки. Всё покрытое сеткой шрамов от крысиных когтей, полученных в детстве. Оно внушало уверенность.
— Да, так и есть. Он авансом расплатился с нами оружием, вместо обычного финансирования сделки, чтобы быть уверенным, что мы позаботимся о грузе. По крайней мере, он мне так сказал.
— Звучит как-то путано.
— Вот такие там, на верхних уровнях, люди — вышники, шпилевики. Нечему удивляться, — Лиз наморщила нос, будто учуяв какую-то вонь. — Своих матерей готовы убить, если заплатят хорошо. Хуже мутантов.
— Мы на месте, — Лиз повернулась к своей команде. — Занимайте позиции. Мы в «бутылочном горлышке», поэтому у них не будет возможности уйти.
Люди Лиз тихо и быстро спустились по лестницам и пандусам на уровень сточного канала.
Тишина. Воздух будто застыл.
— Лиз? — зашептала Бекка, заглядывая Лиз в глаза, — ты доверяешь этому Харкону?
— Я… — Взрыв прервал Лиз. Осколки взметнулись высоко в воздух. Трубопроводы полопались, заполнив тоннели струями пара.
— Засада! — заорала Кэт из глубины коридора.
— Орлоки прознали? — крикнула Бекка.
— Нет, это шпилевики! — Лиз поймала в прицел перекрестье балочной фермы высоко над ними. Фигура, затянутая в тёмный чешуйчатый костюм. — Снайпер! Пригнись! — закричала Лиз Бекке.
Мышцы Лиз долгую секунду отказывались ей подчиняться. Бекка уперлась ногами в пол прямо напротив железобетонной конструкции, на которую указывала Лиз, и начала поливать сектор из тяжёлого болтера. Раскалённые гильзы вылетали из камеры выбрасывателя, поджигая маленькие масляные лужицы возле ног Бекки. Снайпер молниеносно вытянулся за узкой балкой. Болты со звоном отскакивали от окружающих стальных конструкций, но не могли достать противника.
— Бекка, ложись! — вопила Лиз сквозь шум.
Из канала прямо под ней Лиз слышала крики своих людей.
— Харкон, сволочь, — проворчала она, прыгая в канал. Она укрылась за выступающей опорой и вперилась взглядом в край пандуса, нависающий над ней.
— Бекка, ты идёшь? — прокричала Лиз через вой тяжёлого болтера. — Бекка? — шум болтерного огня затих. Лента с болтерными зарядами, развернувшись, свесилась с края верхней площадки.
— Бекка!
— Лиз! Помоги! — звала Кэт с другой стороны канала.
— Наше тяжёлое прикрытие потеряно! — прокричала Лиз, стараясь, чтобы её услышали через визг рикошетов. — Отступаем!
Лиз поискала взглядом Кэт. Девчушка была зажата вражеским огнём за крупным валуном. Лиз глянула на край площадки, потянулась и, схватившись за свисающую болтерную ленту, втащила себя наверх.
— Бекка? — Лиз распласталась по настилу вдоль повалившейся опоры. — Бекка? — зашипела она.
Ящик с болтерной лентой валялся возле заклинившего орудия. Конструкция перекрытия вокруг Лиз была раскурочена разрывами попаданий. Лиз прищурилась, вглядываясь в плотный дым. Широкий силуэт шагал к позиции снайпера.
— Бекка!
Лиз видела, как Бекка начала карабкаться к снайперу. Прижавшись спиной к стене, Лиз потянула к себе тяжёлое орудие. Заправив ленту, она упёрлась ступнёй в бетонный блок, положив пушку на бедро. Со всей силы сжав болтер в руках, Лиз нажала на спуск. Тяжёлая вибрация прошила руки и бешено затрясла её плечи. Лиз пыталась удержать линию огня в области снайперской позиции. Заряды зазвенели по стальной балке.
— Надеюсь, это немного тебя прикроет, — пыхтела Лиз, пытаясь совладать с бешеной болтанкой ствола. За считанные секунды возле Лиз выросла дымящаяся куча стреляных гильз.
Лиз остановилась перевести дыхание, ошеломлённо наблюдая за продолжением боя. Дым клубился над площадкой, усеянной телами большинства членов её группы. В воздух взлетали маленькие фонтанчики их жизненных соков, вырванные очередным попаданием пуль. Бетонное крошево подпрыгивало и оседало с каждой следующей очередью. Их отряд просто порвали в клочья.
В ушах перестало звенеть, только тоненькие струйки крови, собирающиеся в ушных раковинах, остались единственным напоминанием о свирепости оружия. Лиз поглядела ввысь, высматривая расположение Бекки. Опорные балки и переходы вздымались вверх, как индустриальные скалы. Бекки нигде не было. Вспышка света. Лазерный огонь прошил темный пролёт прямо над Лиз. Она вытянула шею, напряжённо вглядываясь в темноту. Из тьмы в вышине, прорываясь через путаницу болтающихся цепей, Бекка пронеслась, паря свободно, как никогда в жизни и не мечтала, на краткое мгновение завертелась над пропастью, прям как профессиональная танцовщица. И упала. Тело Бекки свернулось в позе зародыша, прежде чем врезаться в площадку неподалёку от Лиз.
— Ублюдки! — закричала Лиз, увидев в первый раз лицо снайпера. Тощий мужчина, голова затянута в облегающий капюшон костюма, основная часть которого состояла из угловатых металлических пластин и заточенных чешуек. Лиз в ярости схватила новую патронную ленту и принялась запихивать в пушку.
Мужчина спрыгнул вниз следом за телом Бекки. Во время падения он развернул тонкие металлические перепонки, протянувшиеся от лодыжек до локтей. Вместо того чтобы упасть камнем, как ожидала Лиз, он быстро планировал прямо к ней, выпуская заряды огненных лучей в её направлении. В это время Лиз пыталась нацелить тяжёлое оружие на тонкую фигуру нападающего.
Лента вошла в приёмник тяжёлого болтера, и он наконец ожил. Крылатый снайпер стремительно приближался к Лиз, проносясь между переходами и платформами. Лиз вскинула ствол и вдавила спусковой крючок, позволяя отдаче отбросить её назад, пытаясь в это время повторить движением ствола траекторию полёта снайпера.
Раскалённые добела гильзы сыпались дождём вокруг неё, оставляя опалины на руках, пока она старалась попасть в такт манёвров противника. Снаряды стучали по стальным уровням у Лиз над головой, прошивая платформы и трубы, срезая кабели. Снайпер изящно приземлился на платформе прямо над Лиз и опустил дуло своей лазвинтовки, направив его на девушку. Сейчас он напоминал гадюку, выслеживающую мышь в первый раз.
Лиз резко оттолкнулась ногами от балки, опрокинувшись на спину. Тяжёлый болтер обрушился на верхнюю часть её тела. В грудной клетке что-то щёлкнуло. Луч сине-зелёного света впился в то место, где только что была Лиз. Изнемогая от боли по всему телу, ощущая серьёзные внутренние повреждения, девушка из последних сил прицелилась в опорные конструкции, поддерживающие трап над головой снайпера. Болтер снова загремел, выплёвывая очередь горячего металла в цель. Секундой позже массивная конструкция трапа стала осыпаться. Снайпер, глянув вверх, тут же бросил выцеливать Лиз. Больше она не могла за ним наблюдать, совсем не было времени. Перевернув тяжёлый болтер на один конец, удерживая его в вертикальном положении, Лиз сгрудилась вокруг приклада и стала молиться. Трап обрушился, проломив платформу, на которой стоял снайпер. Обломки посыпались на Лиз. Стальные балки и решётчатые настилы врезались в поверхность вокруг неё. Жёстко ударяя по болтеру, куски конструкций били по плечам и спине.
Лиз открыла глаза. Болтер остался в вертикальном положении. Железные листы, ячейки ограждений и стальные балки завалили её поспешно возведённое укрепление. Тяжёлое орудие защитило Лиз от наиболее крупных обломков. Окровавленная девушка-гангер нажала спуск, позволив пушке прорубить выход из завала.
Внизу, на уровне сточного канала бой захлёбнулся. Основная часть банды Лиз, при попытке выбраться в верхний проход, была отброшена обратно в канаву. Пока Лиз спускалась по стоку вниз, она осматривала пространство в поисках нападающих. Криста, одна из ветеранов ганга Лиз, раскинув ноги, привалилась спиной к уступу неподалёку. Лиз подобралась к ней и проверила пульс. Криста подняла глаза, взглянув на Лиз из-под окровавленных бровей, и покачала головой.
— Я вытащу тебя отсюда, — прошептала Лиз.
Криста вновь покачала головой, её глаза расширились. Лиз вздрогнула, в глазах Кристы мелькнуло отражение крупной фигуры. Ловушка. Лиз схватила автоган Кристы и метнулась в сторону. В тот же миг, очередь прошила тело Кристы, выбив мелкие осколки из бетонной стены вокруг неё. Лиз окатило брызгами камня и крови. Лиз перевернулась, пытаясь вытащить из бока стальной осколок. Противник шагал к ней. Мужик в массивной чешуйчатой броне. Увеличенные руки и плечи обеспечивали прикрытие всего тела, кроме разве что головы. Волоконные кабели крепились к основанию шеи. Приближаясь, он разминал пальцы, как пианист, готовящийся к игре. Огромные кулаки, затянутые в перчатки, при этом потрескивали и звонко щелкали суставами. Лиз вырвала осколок из тела и вдавила спусковой крючок автогана. По сравнению с болтером, отдачу автогана компенсировать было гораздо легче. Поэтому первые выстрелы ушли в сторону. Бронированный противник кинулся в атаку. Лиз немного скорректировала линию огня и послала несколько пуль прямо ему в грудь.
— Умри! — крикнула Лиз.
Мужик продолжал наступать, совершенно невредимый.
Лиз врезала автоганом по его голове. Приклад попал в висок и распорол кожу на лбу здоровяка. Мужик выбил оружие из рук Лиз и бросился на неё, до того как она смогла увернуться. Он сжал её, как в тисках, и оторвал от земли, тяжело дыша в лицо. Его дыхание было по-юношески свежим, неиспорченным годами фильтрованного воздуха. Единственное, что она могла разглядеть под его боевой маской, так это прищуренные глаза стального цвета.
Руки мужчины напряглись, и позвоночник Лиз свело от боли. Лиз хлопала по подсумкам на бедрах, пытаясь достать что-нибудь, что смогло бы помочь. Бронированный сильно встряхнул её, чтобы закрепить своё преимущество. Лиз снова попыталась дотянуться до содержимого карманов. Достала. Спину свело сильной судорогой. В голове застучало, и поле боя закружилось вокруг неё.
Лиз посмотрела в лицо противника, кровь из рассечённого лба стекала в цельнолитые изгибы его непробиваемой брони. Его глаза сузились от напряжения. Лиз улыбнулась. Мужчина удивлённо распахнул глаза. Лиз подняла руку к его лицу и, разжав кулак, показала гранату.
Наклонив голову, Лиз ткнула рукой вглубь сплетения волоконных кабелей за головой бронированного. Девушка ощутила, как её рука скользнула по влажной коже спины под бронёй. Лиз оттолкнулась изо всех сил ногами, пытаясь повалиться на пол. Мужчина всё ещё пытался её удержать. Раздался взрыв. Лиз отбросило на противоположную стену. Броня выглядела неповреждённой, но человека в ней уже не было.
Лиз оттолкнулась от стены, резкая боль тут же пронзила всю руку. Поле боя затихло. Она потрясла головой, возможно, она получила серьёзное сотрясение от взрыва. Раскидывая ногами кучи стреляных гильз, Лиз, шаркая и покачиваясь, двинулась в направлении ямы, где последний раз видела своих товарищей. Девушка выпрямилась, подняв голову, и в этот момент начал рассеиваться дым, ранее скрывавший её от окружающих, обнаружив местоположение Лиз.
Девчонка Эшер пригнулась и побежала почти вслепую через дым к последней позиции своей банды. Земля под её ногами снова стала разбрасывать осколки от попадания зарядов. Её противники проявляли настойчивость. Нога наткнулась на поваленную опору. Почти упав, Лиз долетела до края трапа, ведущего вниз. Неловко перевалившись через него и больно рухнув на пол уровня сточного канала, Лиз поняла, что ей на самом деле очень повезло вовремя уйти с линии огня.
Падая, Лиз вывихнула запястье и сломала, по крайней мере, одно ребро. Живот свело, и её вывернуло наизнанку от вида кровавого месива перед ней. Весь её ганг, все члены её банды, кое-кто, успев обнажить мечи лишь наполовину, лежали мёртвые. Их убийца оставил свою подпись рваными ранами и бордовыми кровоподтёками. Почерк был размашистым и плавным. Глубокие порезы пересекали друг друга со смертельной выверенностью.
— Лиз! — раздался крик за спиной. Кэт лежала ничком, почти незаметная за куском бетона. Сейчас она была в самом центре шквала вражеского огня. Такой же, как у первого снайпера, тип лаз-лучей, тот же угол обстрела. Ещё один стрелок. Нет, их двое. Поднимаясь прямо над прячущейся Кэт, расправлял, как гигантское насекомое, свои лезвия ещё один атакующий. Он был облачён в покрытый острыми шипами облегающий костюм. К каждой перчатке крепились усиленные пневматикой длинные ножи. Противник завис над Кэт, как богомол, готовящейся к атаке.
Молоденькая девчонка-гангер была прижата непрекращающимся огнём вражеского лазгана и ничего не могла сделать, кроме как оставаться на месте, в бессилии теребя свой боевой нож. Струя крови медленно взмыла в воздух. Лиз сорвалась с места, в последний миг выдергивая из ножен свой цепной меч, перед тем как схлестнуться с убийцей Кэт. Схватка была стремительной. Быстрый обмен жуткими ранениями. Длина жужжащего лезвия меча Лиз давала ей неплохое преимущество, и шипованный шпилевик был вскоре повержен.
Лиз вскарабкалась по разваливающейся лестнице, отчаянно пытаясь убраться с линии огня. Яростный обстрел прекратился. Эшер внимательно осматривала перегородки, ниши и пучки кабелей, заполняющих проходы и выжженные подвалы «бутылочного горлышка». Включился воздушный фильтр, вмонтированный в одну из переборок, подняв в воздух пыль. Слабый ветерок прошёлся по затылку. Лиз замерла в тишине.
Закрыв глаза, она максимально напрягла слух, сперва различив шипение батарейного блока своего оружия. Маленькие электрические разряды, слабые и прерывистые. Звук то нарастал, то убывал, как накатывающиеся волны. Сложный обмен энергией заряженных частиц, звук которого еле улавливался её ушами, происходил где-то в глубине меча в её руке. По сравнению с этим звуком приближающиеся шаги громыхали как отбойный молот.
Лиз сохраняла неподвижность. Голова плыла, всё тело изнывало от боли. Оставалось мало времени, надо было срочно решить, что ей делать. Сотни таких же секунд пролетают незамеченными каждый день. Теперь, в неподвижном ожидании последней схватки они кажутся восхитительными часами, наполненными великими надеждами.
Лиз ждала. Раздался щелчок взведённого курка за спиной.
Резко расслабив сразу все мышцы тела, Лиз осела на пол, как марионетка с перерезанными нитями. В этот же миг разряд прошипел в миллиметре над головой. Лиз крутанулась на решетчатом полу, врезав ногой в живот приблизившегося врага.
Противник оказался девушкой с длинной, туго заплетённой косой тёмных волос. Девушка была облачена в чёрный стелс-костюм, который напоминал костюм подорванного мужчины в маске. Скорость девицы была нереальной. Усиленные аугметикой ноги, не остановившись ни на долю секунды, оттолкнулись от пола и ударили Лиз, и без того еле стоящую на ногах. Обе девушки полетели кувырком, жёстко врезавшись в металлический пол.
Незнакомка выпустила несколько зарядов из плазменного оружия, удерживаемого левой рукой. Лиз кувыркнулась по бетонной крошке. При этом она молниеносно вытащила гранату из кармана на бедре и, выдернув чеку, бросила её в том направлении, откуда только что были выпущены плазменные заряды.
Девушка в стелс-костюме высоко перепрыгнула траекторию полёта гранаты. Время задержки детонации кончилось. Граната рванула. Лиз отбросило взрывной волной, кинув следом и её противницу. В такой неловкой ситуации столкновения было не избежать. Вышница рухнула всей массой своего натренированного тела на Лиз, которая сама ещё не успела опомниться после жёсткого падения. Пешеходный трап под ними тревожно заскрипел. Общий вес девушек чуть не сорвал решетчатую платформу с повреждённых взрывом креплений. Они зависли высоко над полом нижнего уровня. Одно неверное движение и обе девушки камнем полетят вниз.
Лиз уставилась в глаза соперницы. Наверное, в какой-нибудь другой жизни они могли бы быть сёстрами. На один мимолётный, странный момент, напряжённо вцепившись друг в друга, они стали союзниками, их кровь смешалась. Опасная ситуация вынудила их обрести что-то общее.
Девушка в костюме молчала, короткий вдох был единственным произведённым ей звуком. Лиз быстро огляделась. Через решётку трапа она могла разглядеть задымлённое поле боя внизу. Заклёпки, щёлкая, вылетали одна за другой из выдержавших встряску креплений и падали вниз. Девушка осторожно поднялась, отпуская Лиз. Её взгляд метался между Лиз и выпадающими заклёпками.
Девочка Эшер снова глянула вниз, лихорадочно высчитывая. Принимая решение. Она щёлкнула выключателем цепного меча и разрубила решётку одним резким взмахом. Они вместе рухнули сквозь трап. Сначала ухватив было соперницу, в падении Лиз всё же выпустила её из рук. Разогнавшись, их тела ударились о землю. При этом никто даже не вскрикнул.
— Я думала, падение убьёт меня.
Вздрогнув, Лиз обернулась и заглянула в лицо хрипящей девчонки с верхних уровней.
— Я думала, падение убьёт меня, Олаана. Я падала с одной мольбой в мыслях. Никакого уважения к её жизни. Как зверь. Пусть мы обе погибнем.
— Ты… ты умираешь…
— Да, — голос девушки был необыкновенно спокоен. — Костюм будет пытаться исправить то, что может, но это безуспешная борьба. Скоро стимуляторы не смогут блокировать боль. Если костюм повреждён система его восстановления начнёт вплетать структуру моей кожи в свои механизмы. Бывало, так происходило с нашими здесь, внизу.
— Я слышала об этом, — соврала Лиз.
— Боль — это всего лишь…
— Что? Что такое? — выпалила девушка Эшер.
— Вот, начинается, — девушка начала лупить по собственной руке от дикой боли.
— Костюм повреждён?
— Пневматические поршни в правой руке. Проклятие! Мммм!.. — девушка неистово заскребла броню на руке.
— Дай посмотрю, — Лиз оттолкнула руку девушки-шпильки, зажимавшую рану. Жуткий порез глубоко рассекал плоть. Таинственная технология из внешнего мира пыталась восстановить сразу и тело вышницы, и повреждения костюма. Сращивая и то и другое воедино, вплетая механизмы в кости.
— Аааахкх!!! — крик был почти нереальным, безумным.
— Быстро снимай костюм! — закричала Лиз, руки лихорадочно шарили по застёжкам.
— Олаана!
— Снимай! — Лиз притянула девчонку к себе и начала разжимать магнитные защёлки, стягивающие стык костюма.
— Код доступа! Без него не откроешь!
— Говори! Скорее, давай вытащим тебя!
— Это запрещено…
— Ты помрёшь сейчас!
— Олаана, пообещай, что ты… мммм… — боль заставила слова застрять в гортани. — Альфа два-пять… уухгх… двенадцать.
Магнитные защёлки, зашипев, открылись. Лиз расплетала кабели, стягивала облегающие элементы брони, отсоединяя имплантированные интерфейсы. Девушка выскользнула из окровавленного костюма, как новорожденный из плацентарного мешка. Её правая рука стала смесью механизмов и мышц.
— Олаана… — жалобно застонала девчонка.
— Вот. Прими это, — Лиз засунула несколько стимов в рот девушке. — Они помогут унять боль.
Девчонка затихла. На мгновение Эшер подумала, что вышница умерла. Вдруг шпилька выплюнула стимы. Красный цвет пилюль сливался с цветом крови.
— Что? — Лиз посмотрела на ослепшую вышницу.
Девушка ничего не отвечала.
— Ты поняла, — мрачно сказала Лиз. Её слова повисли в тишине.
— Ты — та, что упала вместе со мной. Их лидер, — презрительно выпалила девушка треснувшим голосом.
— Да, так и есть.
Внезапно шпилька начала шарить рукой по земле и схватила обломок трубы. Девчонка в бешенстве швырнула его в Лиз. Девушка Эшер даже не двинулась, замерев в ступоре. Труба больно стукнула по колену. Лиз упала.
— Вонючая подвальная крыса! — вышница дрожала от напряжения, кровь струилась из её ран. На висках пульсировали жилки, лицо исказилось от боли. — Ты ничем не лучше животного. Ты всего лишь грязь под ногами достойнейших. Ты что, думала своей добротой купить себе спасение?
— Нет, — рявкнула Эшер в ответ. — Было бы лучше, если бы ты сдохла, как и все остальные твои. Медленно. Позволить тебе истечь кровью. Здесь, одной в темноте. Ты друзей моих убила!
— Ты тоже.
— Нас подставили.
— Ты думала, что это ты устраиваешь засаду. Чем тогда ты отличаешься от меня? Я ненавижу твоих, а ты — моих! — шпилька в изнеможении плюхнулась в грязь.
Лиз медленно поднялась. Она задумчиво оглядывала повреждённое тело соперницы. Смотрела на металл, вплавившийся в плоть её руки. На костюм. На своих мёртвых подруг.
Второй вечер подряд Альдус Харкон стоял на краю посадочной площадки, уставившись в ночное небо. Город под ним светился тысячами круглосуточно полыхающих печей. Высоко над ним горели огни посадочных доков, подобно горгульям, выступающих за внешние контуры улья. Городские огни. Огни звёзд. Маленьких горящих точек на внешней поверхности Улья Примус было почти также много, как звёзд в небе. Альдусу почти казалось, что он смотрит на отражение в водной глади.
Альдус проводил в таком созерцании очень много времени. В эти моменты он отпускал свои мысли на волю, чтобы остановить скуку, просачивающуюся в его мозг и отравляющую сознание. Он проводил очень много времени в ожидании. Но это было частью его работы. Ему требовалось это время, чтобы обдумать свои дела и отточить будущие планы. Он занимался этим постоянно, с тех пор как понял, что завышенная цена на услуги не всегда верный и быстрый путь в Высший Шпиль. Протекция правильных людей, безопасность, особые знакомства и могущественные покровители в долгосрочной перспективе были гораздо полезнее.
В небе над собой Альдус увидел, как двинулась одна из звёзд. Он откинул с глаз свои длинные седые волосы. Минуты шли. Звезда становилась всё больше, и больше, пока Харкон не различил герб дома Ран Ло на носу шаттла. Направляющие огни высветили полосу для посадки шаттла. Альдус потихоньку поковылял к ограничительному барьеру в конце посадочной полосы. Яркий свет сигнальных фонарей отбрасывал на стены длинные тени старика.
Харкон остановился и стал наблюдать, примечая, что скорость приземления шаттла, на удивление, находится в разумных рамках. Как только шасси транспорта остановились, качнув напоследок громоздкий корпус, и струи пара хлынули из сопел вспомогательных систем, Харкон стал подходить поближе. Ступени скользнули вниз, и в проёме входа в салон появилась одинокая фигура. Альдус узнал охотницу из одной из прошлых сделок. Мономолекулярный меч в ножнах на поясе, раскованная походка, заплетённые в косу чёрные волосы. Двигалась девушка медленно, видимо, из-за полученных ранений. А её компаньоны? Мертвы? Альдус подался вперёд, потирая руки.
— Добро пожаловать домой, — широко улыбаясь, старик тяжело поклонился девушке. — Я надеюсь, охота доставила вам достаточно удовольствия, как я и обещал.
— Охота, Альдус Харкон, — промолвила Лиз по прозвищу «Острие Ножа». — Охота только началась.
Алекс ХаммондДьявольская бутылка
— …И падёт огонь с небес, и праведные болтеры разгонят и вычистят даже самые глубокие щели подулья! Всё, что нечисто и заразно, будет сметено! Ибо так учит Искупление и дом Кавдоров!
Сперва появился звук. Словно вспышка огня, что растормошила смутное бормотание у меня в голове. Где-то на краю сознания женщина из моих грёз — прекрасное тело, нежное и лишённое всяких шрамов — ещё танцевала в верхнем улье.
— Взгляните на эту шваль! Самым глубоким выгребным ямам не сравниться с его грехами в мерзости и грязи!
Мысли стали громче. Танцовщица исчезла.
— Смотрите: он выходит от забытья, но бутылку из рук не выпускает!
Голос был ближе, чем я помнил из сна. И громче. Яростнее. Я открыл глаза.
Ноги. Лес ног — обмотанных тряпьём, обутых в тяжёлые башмаки — стоял передо мной. Я проследил по ним до верха и обнаружил суровые, истощённые лица толпы поселенцев. Их внимание металось между моим распростёртым телом и кем-то позади меня. Проповедник, что ли? Я начал подниматься на подгибающихся ногах, пытаясь прийти в себя после бутылки «Дикой змеи».
— Встань и узри пророка вселенского уничтожения!
Твёрдый башмак в спину отправил меня барахтаться в вонючей грязи.
Толпа одобрительно засвистела. Я перевернулся на спину, утонув локтями в жиже. И сквозь залепившую глаза грязь разглядел проповедника в балахоне: рваные полосы бордовой ткани спускались от шеи до самой земли. Кожаная маска закрывала всё, кроме пары бешеных глаз и рта, плюющего кровью. В городке объявился проповедник из Дома Искупления.
— Подонок! Встань и держи ответ перед домом Кавдоров — истинным провозвестником искупительного пламени!
Один глаз за чёрной кожаной маской особенно привлекал внимание: лопнувшие сосуды как бы сходились к зрачку, чёрному, как смола. Башмак со всего размаху врезался мне в лицо.
— Послушай, старик, — прохрипел мой голос откуда-то из-за пелены вчерашнего возлияния, — я бы смог встать, если бы ты перестал играть в крысобол моим лицом.
Позади воцарилось ошарашенное молчание. Сам проповедник сначала застыл, а потом яростно затрясся. Театральное представление это или трясучка религиозного психопата — выяснять желания не было.
Кое-как я поднялся. Проповедник Кавдоров опять замер. Толпа поспешно расступилась.
— Твою мать… — буркнул я: рука в кожаной перчатке держала ручной огнемёт.
— Огрызаешься, крысёныш? Насмехаешься над предвестником очищающего пламени? — Белёсый язык высунулся изо рта священника и спрятался обратно. — Ищешь себе кары небесной?
— Слушай, я с радостью уйду проспаться куда-нибудь в другую часть города…
Проповедник ткнул огнемётом в мою сторону. Толпа раздалась ещё шире.
— Этому городу крысокожее отребье ни к чему. Отправляю тебя пообщаться со твоими богохульными духами улья!
— Я наполовину крысокожий, ты, слизеед! — Я рванул в толпу в надежде, что расстояние и тела остальных защитят от огня.
«Щёлк!»
— А-а-а-а-а! — Я бросился в кучу мусора.
«Чпок!»
Шквала огня не последовало. Я глянул через плечо.
Фанатик стоял на месте. Старомодное оружие по-прежнему было направлено в мою сторону, но не работало. Возле меня в грязь шлёпнулся пустой баллон.
Старик полез за другим в свою рванину.
В руку мне очень удобно легла свинцовая труба с толстым болтом, приржавевшим к одному концу. Я вырвал её из мешанины древнего металлолома и замахнулся.
Священник, поковырявшись в своих обрывках, выудил новый баллон.
— А-а-а-а-а! — заорал я в ужасе и панике.
— А-а-а! — Служитель Искупления свёл руки, заряжая огнемёт.
Тёплая струйка потекла у меня по ноге. Хоть что-то приятное. Я прыгнул к священнику, прикидывая варианты…
…у него наверняка есть друзья…
…но уже поздно.
Труба глубоко ушла в кожаную маску. Где-то в голове у него что-то хрустнуло. Глухо шмякнувшись в грязь, проповедник распростёрся по земле. Я подхватил его огнемёт и развернулся к толпе. Лишь серебристый снегопад из пепла — и ни одного поселенца в поле зрения.
Серебристый пеплопад стал гуще. Где-то в улье, в нескольких милях надо мной, древние механизмы заскрежетали, двигая поршнями, вращая шестерни и запуская тысячелетние машины улья Примус.
Пеплопад усиливался. Я смотрел, сидя в салуне Карага, как подульевики лихорадочно разбегаются в поисках укрытия, стараясь вдыхать частицы пепла по минимуму. Превысишь ежегодную норму — и укоротишь свой срок на столько рад, сколько вдохнул. Внутри бара дым почти не задерживался: воздушные фильтры почти сразу высасывали его в баки испарителей Нижнего города. Деньжата старого фанатика пошли на новую бутылку «Дикой змеи» и пару таблеток у одного знакомого барыги. Я принялся обдумывать ситуацию. Жизнь у крысокожих, ошивающихся в городе, стала портиться — причём так сильно, что, похоже, даже полукровки вроде меня теперь стали целью для Искупления. Нужно бы переселиться повыше, устроиться на фабрику к Орлокам, пока не накоплю достаточно кредов, чтобы заплатить за часть «новакожи» и денёк под капельницей с сывороткой (лёгочный насос мне не нужен: респиратор, который я нарыл ещё молодым, спасал от ядовитого воздуха). Как только подлатаюсь, у меня будет больше шансов наняться на работу к какой-нибудь знатной семье из шпиля.
Вытяжной вентилятор над баром залопотал, издал предсмертный хруст и смолк. Взгляды всех присутствующих почти тотчас обратились на меня. Караг — здоровенный мужик с кучей зубов — вытянул руку. Между двух его настоящих пальцев были зажаты несколько гильдейских кредитов.
— Сарак, ты всех нас сильно обяжешь, если выудишь то, что там застряло.
— Я больше дымоходы не чищу.
— Даже для друзей? — Караг накинул ещё пару монет.
— Попробуй как-нибудь выковырять оттуда катаканского лицееда — и посмотрим, как тебе захочется лазить туда второй раз.
— Если согласишься, с меня ещё бутылка «Дикой змеи».
В вентиляции был кто-то полуживой. Его писк метался внутри стального лёгкого, что подавало воздух в бар подо мной. Влажная среда воздуховодов подулья вообще служила пристанищем для тварей, которые не вынесли бы жизни в другом месте: миллиазавров-альбиносов, светящихся плетечервей, а также самых разнообразных тропических спор и жуков.
Я дюйм за дюймом пробирался к вытяжному вентилятору, и тут под рукой хрустнуло несколько мелких панцирей. Скулёж прекратился. Тварь меня услышала. Я повозился с фонариком и направил луч вперёд — на механизм.
— И-и-и-и! — Нечто, словно кожистая стрела, метнулось вперёд, щёлкнув иглами зубов у меня перед лицом.
— Что за… — Руки мои соскользнули.
Фонарик выскочил и закувыркался, выписывая лучом спирали по стенах. И замер, направив свет на тварь. Четыре глаза в ряд торчали у неё над головой, уставившись в мои и не мигая. Множество ног с перепонками. Тварь прыгнула.
— А-а-а!
«Клац-клац!»
Зубы оказались всего в нескольких дюймах от моего лица. Но и только.
За спиной у твари длинный хвост, похожий на рубчатую полоску кожи, тянулся до самого вентилятора. Вот что её держало.
— Караг! — крикнул я вниз, в бубнящий бар, через дырку вентиляции.
— Тихо! — Караг сунулся в воздуховод с метлой. — Это ты, Сарак?
— Пусти вентилятор на пару сек.
— Уверен?
— Караг, эта тварь откусит мне нос, если не пошевелишься!
Торопливые шаги где-то внизу.
Вентилятор провернулся на полный оборот и подтянул тварь на восемь дюймов ближе к жёстким лопастям.
— Ещё! — крикнул я.
Тварь заверещала и, скребнув когтями по металлу, сорвалась. Вентилятор, получив свободу, взвыл и, затянув тварь в лопасти, перемолол её в фарш, осыпая кишками, ногами и ярко-жёлтой сукровицей трубы, всего меня и бар внизу.
— Готов! — проницательно отметил Караг снизу.
С непочатой бутылкой «Дикой змеи» в руках, обернув ноги парой кусков от шкуры гигантской крысы, я устроился в переулке за лавкой кожевника. Откупорил бутылку и дал резкому запаху ударить в нос. И не зря: винокур недоглядел в этой бутылке кусок переваренной змеи. Нет, похоже, ребро. Я сделал глоток и кинул в рот одну из добытых таблеток.
Где-то вдалеке прозвучало стаккато выстрелов: бандюки просыпались. Откинувшись на спину, я уставился в «небо». Тысячи мостков исчезали во тьме, словно тысячи чёрных стальных артерий, питающих жизненными соками тёмное сердце города-улья. На уровнях пониже можно было даже различить подульевиков.
Маленькие люди двигались. Маленькие люди, у которых шрамов больше, чем здравого смысла. Это место битком набито самым низким отребьем, какое только может предложить человечество. И вот он я: по колени в пепле, за душой бутылка «Дикой змеи», пылевой респиратор, оружие мертвеца да счётчик радиации. Нужно двигаться наверх. Сегодня я дважды чуть не расстался с жизнью — и третьего ждать не собираюсь. В шпиле улья нет жуков. Нет ни жуков, ни шрамов.
Крошечные огоньки города надо мной были похожи на галактику, полную звёзд, — отблеск больших дел. Лица коснулся лёгкий ветерок… и я понял, что поплыл. Тихие звуки музыки, лёгкие, словно из-под пальцев самого воздуха — яркая птичка в клетке — чистое ночное небо, свободное от покрова ядовитых облаков — звёздные грузовозы, ярко-голубые огни уносят их в дальний космос — женщина, без шрамов и с белой кожей, танцует, кружась снова и снова, и зовёт меня по имени мягким мелодичным голосом — никакого треска выстрелов — только мягкий ветерок, танцовщица и запах настоящих растений.
Я очнулся второй раз за день. Видения шпиля улья ещё играли в голове, когда я вышел из переулка на улицы городка, стянув потуже куски шкуры на плечах.
В первый раз за эти годы я улыбнулся женщине с ребёнком, которые шли мимо, свежие крысы болтались у них на поясе. Я знал, куда мне идти и что делать. Я собирался наверх.
Когда у тебя почти ничего нет, а сам ты ещё не совсем отошёл от эйфории наркотического коктейля, вещи кажутся намного проще. Наверное, будь я трезв, то обставил свой исход малость по-другому. Наверное, я бы не пошёл через главные ворота.
— Ты крысолюд Сарак? — Человек в маске. Ещё трое с ним.
— А? — Я уставился сквозь пару древних колонн, которые отмечали главные ворота Нижнего города. До них было метров пять, но дурь у меня в крови утроила это расстояние.
— Крысолюд Сарак тебя звать, полукровка? — Человек был одет в длинный плащ, пара обезьяньих губ выпирала из-под кожаной маски.
— А, да?
— Кое-кто заплатил кучу денег, чтобы решить проблему с тобой вместо нас, — проговорил другой, тонкогубый, с автопистолетом в руках, из-под такой же маски, как у приятеля.
— О?
— Хорош, — Громила отдавал тут приказы. — Пакуйте его, и доставим посылку заказчику.
Я всё не мог вспомнить, куда же засунул огнемёт. Один из бандитов ткнул меня шприцом с чёрной жидкостью. Тело обмякло — и тогда я понял, что натворил…
— Привет, дорогуша.
Танцующая женщина? Я бы смог открыть глаза, если бы голова перестала кружиться. В комнате был кто-то ещё.
Усилием воли я остановил вращение и распахнул глаза.
— О?
Складки заплывшей шеи, идущие до самого затылка бритой головы.
— Он очнулся, — Фигура повернулась. Сверху, из всего это изобилия плоти, на меня уставилась пара застеклённых глаз. Здоровенный гильдейский значок на парадном месте костюма из дорогой ткани и драгоценных металлов.
— Приветствую вас, мистер Гунта, — Язык у меня заплетался.
— Э, Сарак, формальности нам ни к чему. Такие крутые долги делают нас партнёрами по бизнесу. Зови меня Отто.
Отто Гунта, черноязыкий король гильдейцев подулья. Мы встретились впервые, хотя я прекрасно знал его агентов. Гильдеец, на счету у которого трупов столько же, сколько гильдейских бондов.
— Хорошо, Отто, — Я попытался протянуть руку, но, оказалось, что она крепко прикована железной скобой.
— Дурачок. Ты не в том состоянии, чтобы двигаться. У тебя в крови столько яда спор, что, не привяжи мы тебя, ты бы бился на полу, как рыба.
Его чёрный, как смола, язык облизнул губы.
— Каких спор?
— Лугтекк, какой там цвет был? — Отто глянул через плечо.
— Жёлтый, — Металлический голос из сумрака, ещё кто-то в этом большом и пустом — складе?
— Ладно, Сарак. У меня есть для тебя противоядие, если ты уплатишь долг прямо сейчас.
— Я пустой.
— Твой старый респиратор, счётчик и тот ручной огнемёт, который ты так умно спрятал за поясом, пойдут, скажем, кредитов за тридцать. Как ты заплатишь остальные шестьдесят?
— Нет у меня денег.
— Ах так? Ну что ж, это не хорошо. Может, ты находил какой-нибудь археотех в последнее время? — Пухлые пальцы гильдейца заплясали при упоминании о древних технологиях.
— Нет.
— Какие-нибудь зелёные ульевики, с которых я мог бы отжать денежек?
— Нет.
— Что ж, тогда, пожалуй, придётся продать твой труп банку доноров…
— Погоди… Я мог бы предложить свои услуги, — Наверное, мой голос звучал не слишком отчаянно.
— Боюсь, тебе слегка не хватает умений. Ты же городской пьяница — и наркоша вдобавок. Цена тебе — кредитов десять у щедрого труполова.
— Серьёзно, я могу устранять заражения.
— Заражения?
— Вредителей.
— Вредителей?.. Так, ладно, Сарак. Работа, считай, у тебя есть. Устранишь заражение — и мы спишем твой долг подчистую. Я, может, даже посмотрю, что можно сделать с этой танцующей девушкой.
— Что? — Гаденький ротик Отто растянулся в улыбке. — Только позволь прикоснуться к моим мозгам несанкционированному псайкеру — и я…
— Я не вожу дел с псайкерами, Сарак. Ты тут наизнанку выворачивался, пока был под… один раз — метафорически, а второй, ну…
— Я не шучу, толстяк! — пробормотал я.
— Ты не в том положении, чтобы шутить, ты, нежное дерьмо! — В лицо мне полетели брызги слюны. — Лугтекк, дай ему антидот и снаряди его жалкую задницу, чтобы он мог пробраться к мусарям.
— Что?
— Ты же избрал себе род занятий истреблять вредителей? Так вот, у меня тут по горло мутантского отребья со дна улья, и они портят мне прибыль, — выплюнул Отто, постучав пальцем по значку гильдии. — Ты что думал: я отправлю тебя по складам с палкой крыс ловить?
— Да.
— Уа-ха! — Отто аж заколыхался, издав тонкий визг. — Ну-ка, выводите это шапито на дорогу! — Склад внезапно ожил, по сторонам метнулись тени, пол вздрогнул и равномерно затрясся.
— Куда мы едем? — Я спотыкался на каждом слове, не скрывая страха.
— Загоним эту шарагу поглубже в улей, — ухмыльнулся Отто.
— Что мистер Гунта хочет — это просто. И когда мистер Гунта хочет, чтобы это просто было сделано — за кучу денег — мы это делаем. Верно? — Ремень у меня на груди затянулся туже.
— Послушай… Лугтекк? — Человек, который состоял больше из механических частей, чем из настоящей плоти, уставился на меня. — Ты ведь не хочешь первым штурмовать этих грязных людоедов — и я не хочу забираться к ним в логово и травить там всех.
— Не всех. Только главаря. Без него — это жареные крысы.
— Вопрос спорный. Меня прикончат раньше, чем я подберусь к любому из них.
— Не, с этим не прикончат, — Лугтекк затянул ещё один ремень и приложил к моей голове электрод.
— Это что?
— Голокостюм. Мистер Гунта планировал загнать их таллоранским мятежникам, — Металлические пальцы Лугтекка без церемоний прилепили второй электрод, — но имперский патруль прижал его космопорт, так что груз и ныне там.
— Что он делает?
— Переключается так, чтобы ты смахивал на мусаря. На, — Лугтекк сверкнул куском зеркала мне в лицо.
Ничего себе! Мою голову украсили рубцы и третий глаз.
— Да брось, Лугтекк. Ты же понимаешь, что реалистичнее будет обмазать мне лицо донной тюрей.
— Костюм ещё не настроился на твои размеры.
— Ты правда хочешь с ними воевать? Давай, мы бы могли слинять из фургона и отправиться наверх вместе.
— Извини, малец. Напомни, когда конкретно ты стал моим другом?
— Но…
— Глянь-ка сюда, — Лугтекк вытащил пачку снимков.
— О, чёрт…
Освежёванные, точно донные крысы.
— Это лица бандюков, которых мистер Гунта велел мне убрать из города. Эти голоснимки — всё, что от них осталось. Теперь это корм для угрей. Быть милашкой — это не по моей части. Я наёмник, малец. Давай, готовься к выходу.
Больше мы с Лугтекком не разговаривали. Отто, сидя за пультом управления в голове фургона, раздавал приказы шайке наёмников и мордоворотов, которых набрали в самых крутых барах подулья.
Я сидел и думал, во что влип. В мокрых от пота руках лежали пять тающих капсул. Яд, как сказал Лугтекк, только у меня на этот счёт были свои соображения. Сквозь мерцание голокостюма я подтянул баллон с горючим, который Отто вернул мне вместе с ручным огнемётом. Баллон был новый. Абсолютно новый.
Отто закончил раздавать указания.
— Так, Сарак.
— Ага?
— Мы снарядили тебя огнемётом, чтобы придать тебе немного уверенности. Подбодрить, так сказать, слегка. Всё будет нормально.
— Ага?
— Мы планировали это несколько недель. Так что всё, что тебе нужно сделать, это притащить им вот этот труп с хорошей наживкой, сунуть таблетки в еду их главарю и — пока-пока! — убежать домой к мамочке.
Рокот машин сверху всегда действовал на меня успокаивающе. Однако здесь, внизу, на дне улья их не слышно, только мягко чмокал ковёр из плесени под ногами. Огромные колонны, забуренные в землю, походили на комли стального леса. Светящиеся жуки перебегали по ним вверх и вниз, точно кровь в венах древнего великана.
В темноте я глянул на мёртвого бандюка, которого тащил с собой всю дорогу. Глаза у него были налиты кровью, на подбородке, точно оспина, дырка с рваными краями. Умер он явно не быстро. За поясом у мертвеца торчали карта и гильдейское расписание — причём довольно качественные: даже я не смог разглядеть подделку. Будем надеяться, что запах крови не выманит каких-нибудь гадких тварей из нор.
— Мусарь ты? — Голос из темноты. Низкорослая фигура.
— Ум, — ответил я, стараясь как можно меньше показать, что я с верха.
— Большая Еда идёт. Хёгаса ты?
Я не понял ни слова.
— Ум, — Я держался того, что сработало.
— Донная тюря и человечина есть.
— Это восхитительно, — буркнул я под нос.
Тёмная фигура шла впереди, волоча ноги в сторону тусклого свечения вдалеке. Скоро мы подошли к оплоту мусарей, где два десятка фигур сгрудились вокруг большого костра в центре скопища хибар. Меня едва не стошнило, когда я глянул на рожи этих уродов. Слепящие отсветы пламени высвечивали покрытые волдырями конечности, заскорузлые черепа и воспалённые раны.
На огне стояла гигантская гильза от снаряда, которую использовали в качестве котла. Раздутый мусарь помешал варево, и оттуда вывалилась чья-то конечность. Мои самые худшие наркотические мороки с их бескожими обезьянами и марионетками с провалами вместо глаз не шли ни в какое сравнение с этим зрелищем.
— Тоже в горшок? — Завёрнутый в пластик человек, с кривой улыбкой и заострёнными зубами, выступил из массы людоедов. — Принёс хорош еду?
— Ум, — буркнул я, следуя проторенным путём.
— Я Хёгас, главный, — Получеловек протянул замотанную в пластик руку.
Я передал ему тело.
— Ты убил? — Он двинул глазами.
— Угум. Вроде гильд.
Хёгас глянул вниз. Улыбка сползла с его лица. Голокостюм на секунду замерцал.
— Что?
Главарь мусарей нагнулся и снял с трупа рваную куртку.
— У него есть слова!
Мусари бросили котёл и сгрудились вокруг. Под кожей у них копошились мелкие светящиеся червячки. Я прикрыл глаза.
— Слова говорят о гильдах: едут тихо через старую стену. Везут хорош вещь! — перевёл Хёгас.
— Хорош вещь! — оживились мусари, словно хор демонов, почти в унисон издавая стоны и визг.
— Новый мусарь, иди к огню. Дайте ему поесть, — Хёгас помахал мне своей клешнёй.
Мне было бы намного приятнее, если бы меня живьём закопали в братскую могилу. Эти черти битый час поглощали полуразложившиеся трупы бывших собратьев и свежатину, которую притащил я. Главарь периодически потягивал из личной фляги, стоявшей рядом, «Дикую змею». Когда он, хрустя и скрипя пластиком, поднялся, чтобы набрать в миску ещё мясного варева из котла, я заковылял через толпу мусарей. Полусгнившие руки хлопали меня по спине. Я протянул руку к фляге. Как только ладонь моя сомкнулась на горлышке, вокруг всё замерло. Все взгляды нацелились на меня.
Хёгас развернулся. Его глаза встретились с моими. Крошечные завитки псайкерского электричества заплясали у него между пальцев. Нужно было что-то придумать и быстро. Я откупорил крышку и, припав на колено, протянул флягу Хёгасу.
— Слава Хёгасу, королю-ведуну! — Идеи у меня закончились быстро.
— Слава! — хором отозвались мусари. Хёгас осклабился неровной зубастой ухмылкой в сторону своих уродливых собратьев. Как только он отвернулся, я раздавил таблетки в кулаке и пропустил их сквозь пальцы.
— Слава Хёгасу!
Хёгас хмыкнул и потянулся к фляге.
Прогремел выстрел. Мусари попадали на землю, вытаскивая древние клинки и мушкеты. Хёгас тоже упал — хватаясь за грудь.
Большой чешуйчатый мусарь стоял с дымящимся пистолетом в руке.
— Не слава Хёгасу. Слава Блотте, слава всем мусарям!
Ну отлично! Я оказался в самом центре революции мусарей. В окружении людоедов.
Хёгас булькал, мерцающие голубые огоньки танцевали вокруг раны на груди.
— Блотта! — крикнул Хёгас, а потом взорвался волной голубого пламени и искр. Котёл людоедов выплеснул свою жижу на землю. Я поскользнулся на гнилых внутренностях.
— Блотта хорош мусарь, даст пить всем мусарям!
Блотта — три руки, один глаз — выхватил флягу «Дикой змеи» у меня из рук и сделал могучий глоток. Я торопливо отскочил, ища глазами в толпе путь к бегству. Блотта осклабился обоими ртами.
— Хорош питьё! — Его глаза встретились с моими. — Новый мусарь пей! Всем мусарям пить!
Я помотал головой. Блотта пока не выказывал никаких признаков отравления. Может, нужно время, чтобы яд подействовал?
— Пей! — Блотта махнул пистолетом.
Остальные мусари стихли. Я нащупал пальцем спусковой крючок огнемёта под рубашкой. Если широко махнуть, можно зацепить струёй большую часть из них — да что я говорю? Я ни разу не стрелял даже из пистолета, чего уж говорить о весьма капризном антиквариате?
«Чик-щёлк» — Пей! — Блотта взвёл курок и уткнул пистолет мне в голову.
Пожалуй, они начали что-то подозревать. Я протянул руку к бутылке, как мог, растягивая время. Блотта по-прежнему ничем не показывал отравления. Медленно я взялся за горлышко и приставил флягу к губам. В голове тикали часики, отсчитывая время, я изо всех сил пытался подтолкнуть стрелки вперёд. Дав лишь самому малому количеству «Дикой змеи» коснуться губ, я пропустил струйку в пересохшее горло.
— Ещё! — Блотта цапнул мою руку и приподнял, выливая флягу мне в рот.
Я захлебнулся и отскочил, упав на землю, чем вызвал взрыв хохота. Пока я валялся, мусари хлестали «Дикую змею». Отравлен… Я попробовал сунуть два пальца в рот, но ничего не выходило.
— Новый мусарь, пошли убивать гильдов! — Блотта. Похоже, прежний план Хёгиса остался в силе.
Я с трудом поднялся на ноги. Может быть, у Отто есть антидот. Всё, что мне нужно, это переключить обратно голокостюм и добраться до фургона. Полшанса лучше, чем ни одного. Мусари вооружались краденым оружием и ржавыми клинками. Пока они были заняты, я возился с телом Хёгиса, пытаясь добыть хоть какое-то доказательство его смерти. В конце концов, срезал кольцо у него с пальца.
— Новый мусарь! — Блотта и его собратья-мутанты были готовы.
— Ум.
Хорошо, что бежим. Радует, что бежим. Может быть, успеем. А что, если противоядия нет? Яд тогда никак не остановить. Отравленным я себя не чувствовал, однако это может оказаться одно из Оттовских зелий погаже: то, которое постепенно всасывается и пожирает тебя изнутри. Отто, наверное, планировал, что яд подействует, когда мусари сунутся в ловушку. Почему он мне об этом не сказал? И как он мог предугадать, что они заявятся именно сейчас? Что, если..?
Мы прибыли. Старый купольный город. Металлические балки, что прежде держали крышу, ещё стояли, похожие на старый железный скелет. Отличное место для засады. Гильдейский фургон торчал под самым центром купола. Мусари, увидев машину, радостно завопили и, паля из мушкетов, ринулись вперёд. Я бежал следом, но держался на расстоянии, в надежде попасться Отто на глаза.
Ничего… а потом началось. Мусари ещё не успели добежать до фургона, как один из них рухнул. Он схватился за голову и забился на покрытой пеплом земле. Ноги его взбивали пыль, а вокруг головы потрескивали тонкие завитки света. Мусарь последний раз дрыгнул ногами и замер. По бездыханному телу ползали разряды электричества. Блотта завопил, бешено паля в воздух. Один выстрел случайно попал в наёмника, засевшего среди балок.
Сверху на мусарей обрушился град пуль и калёно-красных лучей лазера. Несколько выстрелов попало в цель, но мутанты словно получили заряд невероятной скорости. Блотта вопил не переставая, а потом начал медленно подниматься в воздух. Колдовство? Кружась, он поднимался выше, его дробовик согнулся, когда силы, не подвластные Блотте, принялись корёжить его тело. Другие мусари, попрятавшиеся среди старых механизмов и разбитых бетонных плит, начали пускать огонь из пальцев, гореть ярко-белым пламенем и зависать в воздухе.
— Гунта! — заорал я, пытаясь перекричать вопли и грохот стрельбы. В мою сторону по земле поползла красная точка. Я повозился с электродами, прилепленными к голове. Потом побежал. Пули дырявили землю вслед за мной, взметая пепел и отскакивая от металла. Я нырнул в старый дверной проём и распластался на земле.
Здесь прятался один из мусарей. Он вытащил старый мушкет.
Я направил на него огнемёт.
— Мусарь? — простонал он. — Другие думают в моей голове.
— Что?
— Толстяк смеётся, железный человек стреляет железом сверху. Мусари думают о мёртвых, — Он ткнул себя в лоб: — Все в моей голове. Все в моей голове.
И тут я понял. «Жутик». Уличное название дури, которой желающие стать псайкерами закидываются, чтобы получить малость психического прихода. «Жутик» запрещён по всему подулью, но некоторые всё не могут отказаться от возможности наложить лапу на частичку потусторонних сил. Отто наверняка решил выжечь боссу мусарей мозги, устроить ему короткое замыкание психическим током или что-нибудь вроде этого. Но теперь отрава сворачивала мозги всем.
— Ты думаешь человеческими мыслями. Ты не мусарь. Ты друг того, кто смеётся! — Мусарь нацелил в меня мушкет.
Я надавил на спуск огнемёта так, что скоба ушла до упора.
«Фууууух!» Огнемёт залил горящим напалмом мусаря и всю комнату, где мы прятались. Я выскочил, спасаясь от пламени. Откуда-то сверху по голове царапнула пуля. Снайпер наверняка поджидал меня. Я опять побежал, тяжело пыхтя и отчаянно. Сверху хлынуло пламя и лизнуло мне ногу.
Сцену снаружи заполнили разрушение и кровавая бойня. Мусарь оборотился на мусаря, дико галлюцинируя, в то время как наёмники постепенно стягивали вокруг петлю. По всему куполу хлестали потоки пуль. Я упал на землю и сбил пламя с ноги. Сорвал электроды и хлопнул по замку голокостюма. Глаза заливало кровью.
— Гунта! Ты, слизеед! — заорал я.
«Не переживай. Он своё получит», — Голос у меня в голове.
— Что? — охнул я, лежа на спине и глядя на древний купол надо мной. Голова пошла кругом. Какая-то тварь у меня в голове. Дух улья?
«Не совсем».
— Что ты делаешь у меня в голове?
«Ты же ел таблетки?»
Что? Верхний улей. Мечты о верхнем улье. Думай… Сосредоточься!
Я пополз, подтягиваясь, по земле. Мусари валялись, скрученные и изломанные в позах мучительной смерти. Многие горели.
«Ты остался последний в живых».
— Откуда ты знаешь?
Голоса в отдалении. Снаружи головы.
«Поверь. Я был с каждым из них, когда они умирали».
Отто Гунта, черноязыкий король гильдейцев, неторопливо шествовал между трупов в окружении своих людей, отмечая каждого мёртвого мусаря у себя в планшете.
— Мы неплохо потрудились, Лугтекк, — обратился он к человеку-механоиду рядом. — Очень неплохо.
— Гунта! — позвал я.
«Он тебя не слышит».
И правда: Гунта не реагировал.
— Гунта! — заорал я так громко, что, думал, лопнут лёгкие.
«Я не дам ему тебя услышать. Не дам, пока мы с тобой не поболтаем».
— Кто ты? — Резкая боль прострелила всё тело. — Убирайся из моей головы!
Я перекатился и уткнулся лицом в пепел.
«Она танцует очень недурно».
— Что? — Пепел на вкус был, как жжённая кость.
«Девушка у тебя в голове».
— Оставь её в покое!
«О-хо-хо, глупыш! Шпиль совсем не такой. Нет, нет. Можешь поставить крест на ярких птицах и тёплом ветерке. Там наверху все цепляются за жизнь с помощью систем жизнеобеспечения. Воздух слишком разрежен, чтобы дышать», — Голос ершился цинизмом.
— Врёшь!
«Почём тебе знать?» — Словно вспышка боли в затылке. — «Не заплачь только».
— Будь ты проклят!
«Так-то лучше. Выпусти все свои эмоции», — Я ощутил, что моё тело поднимается. — «Давай-ка поставим нас на ноги, ага?»
Я встал, ногами двигала сила, которая была не моей. Наёмники подступали с осторожностью. Отто же подошёл как ни в чём ни бывало.
— Отличная работа, Сарак.
— Зачем ты использовал «жутик»? — Голос мой грохотал, как раскаты грома.
— О, нет. Я же не занимаюсь нелегальными веществами.
«Хлоп!»
Грудь пронзила боль.
— Вот мы и в расчёте, — Жирный гильдеец опустил пистолет обратно в кобуру.
«Больно? Наверняка, больно».
— Ты труп! — Я неуклюже двинулся вперёд, ткнув огнемётом в сторону Отто.
— Что? — Отто повернулся, мои неожиданные действия заставили толстяка подвигать ножками. — Убить его!
Град пуль столкнулся, словно на рыцарском турнире, с волной огня из моего оружия. Меня било по всему телу, горячий металл впивался в плоть. Пули отдавали теплом внутри моего остывшего тела. Не очень-то и больно.
«Вот это присутствие духа!»
Я вспыхнул как факел, огнемёт упал к моим ногам. Люди Отто катались и корчились на земле, пытаясь сбить пламя.
«Давай-ка попляшем».
Несколько оставшихся наёмников кинулись на меня, отрывистые очереди превратились в бешеную пальбу, когда я не рухнул наземь окровавленной грудой.
— Что ты со мной делаешь? — закричал я, болтаясь из стороны в сторону, точно марионетка, которую дёргают за нитки.
«Ты теперь одержим варпом, парень. Это урок за баловство с психической дурью».
Когти, о наличии которых я у себя даже не подозревал, покромсали сражающихся в клочья. Только Лугтекк продолжал драться. Из него хлестали кровь вперемешку с машинным маслом, механические члены забивались его собственными жизненными соками. Скоро и он рухнул в горящую кучу на земле.
Вот и всё. Скоро я умру. Но осталось исполнить ещё один, заключительный, номер.
«Какой номер?»
— Не твоё дело, — отозвался я вслух.
Я сделал пару глубоких вдохов и кинулся к Отто. Тот заверещал и попытался бежать, но я ему не позволил.
— Сарак, возьми мой кредитный значок! Я могу всё исправить! У меня есть друзья в улье. Я могу устроить тебя на работу! — Отто хныкал, как ребёнок.
— Нет, — спокойно ответил я. Я почувствовал боль. — Нет, Отто. Мы оба скоро умрём.
Боль волнами растеклась по телу.
«Что ты со мной делаешь?» — Голос становился всё тише.
— У меня для тебя подарок, Отто, — Я отпустил от себя всё, что мне было дорого, позволил своим эмоциям раствориться в пустоте. Заваливаясь вперёд, я рухнул на Отто сверху, придавив того к земле.
Отто завопил. Оцепенение смерти уже охватывало моё тело.
«Ты умираешь».
— Я знаю, — Я вогнал окровавленную руку в глотку вопящему гильдейцу. И отпустил танцующую девушку…
Глаза мои стекленели. Сознание уходило вместе с последними каплями крови. Последнее, что отпечаталось у меня на сетчатке: исходящий криком одержимый гильдеец, обречённый умирать и гореть до скончания веков.
Гордон РенниПраво прохода (не переведено)
Не переведено.
Саймон ДжоветтСхождение (не переведено)
Не переведено.
Нейл РутледжСёстры (не переведено)
Не переведено.