— Тихон, — одёрнул его седой старик из второго ряда, — ты глянь-ка повнимательнее. Господин-то на старого графа в молодости больно похож, как две капли воды.
— Мне старого графа в молодости видеть не довелось, — отрезал Тихон.
Я усмехнулся про себя. Конечно, проще всего было бы просто показать паспорт. Но я решил, что мужики должны признать меня самостоятельно, чтобы не было у них потом никаких сомнений. Мол, а вдруг граф ненастоящий? Документы что, их и подделать можно. А вот если признают, то это уже совсем другой расклад.
— Да верно тебе, Тихон, толкую, — продолжил между тем старик. — И господин дело говорит. Старый граф ограду велел ставить, когда уж при смерти лежал.
— Кабы новый граф в город не подался, глядишь, и не пришлось бы никого огораживать, — проворчал кто-то из толпы.
— Чего раскудахтались, как наседки? А ну, расступитесь, охламоны! — через толпу мужиков, расталкивая их локтями, протиснулась дородная женщина преклонных лет.
— Марфа! — я с радостью узнал нашу старую кухарку.
Годы, конечно, не пощадили её, но энергии в ней до сих пор было хоть отбавляй. Такой я её и запомнил: бойкой, говорливой. Для меня у неё всегда были припасены блинчики с мясом да пирожки со щавелем — детские мои приключения постоянно требовали топлива.
— Батюшки-свет! Никак сам Илья Михайлович пожаловал! — всплеснула руками Марфа. — Вымахал-то как, а возмужал-то как, ни дать ни взять богатырь! А вы чо, лапти неструганые, молодого графа на воротах держите? — повернулась она к мужикам.
— Так откуда ж нам знать, шо он граф? — развёл руками Тихон.
— Ладно, с тобой всё понятно, — отмахнулась Марфа. — Ну а ты-то, старый пень, — повернулась она к седому старику, в котором я теперь уже признал её мужа, Потапа Прокофьича, — совсем, что ли, ум растерял? Зенки-то разуй!
— Так я ж Тихону то и твердил, да разве ж он слушает, — развёл руками Прокофьич.
Хлопнула дверь автомобиля — это из машины вышла мама.
— Марфа, рада видеть тебя живой и здоровой, — окликнула она кухарку.
— Ваше сиятельство, и вы здесь! Радость-то какая несказанная! — Марфа тут же признала графиню. — Вы уж простите этих дурней стоеросовых, совсем на демонах своих помешались, людей уже не признают! Вы какими судьбами к нам пожаловали? А граф наш, Михаил Алексеевич, где?
— Нет больше Михаила Алексеевича, — вздохнул я. — Погиб на охоте на демонов. А мы сюда жить приехали.
— Вон оно что, — помрачнела Марфа и вдруг поклонилась мне. — С приездом, Ваше сиятельство, добро пожаловать в родные края.
Я про себя усмехнулся: ну, мужики не признали, так хоть старая кухарка узнала.
— Простите, Ваше сиятельство, не со зла мы, — опомнился и Тихон.
— Не мы такие, жизнь такая, — добавил Прокофьич.
Остальные мужики попрятали глаза. Хоть ружья отвели, и то ладно. Впрочем, совсем они не расслаблялись, то и дело настороженно поглядывали по сторонам. Из чего я сделал вывод, что возле ворот они собрались не просто так.
— Ждёте кого-то? — спросил я Тихона, памятуя о встреченных нами бандитах.
— Да почитай завсегда ждём, Ваше сиятельство. Твари тутошние заранее не предупреждают, когда явятся.
Я ещё раз, по-новому, взглянул на отметины на частоколе. Подпалины были явно от магических атак. А значит, в окрестностях ошивались не просто заражённые твари, а полноценные демонические отродья.
— Пожалуй, лучше заехать внутрь и не загораживать ворота, — сделал я вывод.
— Всяко лучше, Ваше сиятельство, — кивнул Тихон и сделал знак рукой.
Ворота распахнулись на всю ширь, и я быстро загнал машину внуть ограды, после чего снова заглушил двигатель.
— Хочу осмотреться, — объяснил я подошедшим мужикам. — Очень уж давно здесь не был.
— И я тоже с тобой! — тут же высунулась из машины Лера и кивнула толпе. — Здравствуйте.
Тихон недоверчиво посмотрел на меня, на Леру, но возражать не стал.
— Могу показать деревню, — с явной неохотой вызвался он. — Только машину лучше здесь оставить, улочки у нас больно узкие.
— Я здесь останусь, — мама перехватила мой вопросительный взгляд. — С Марфой поболтаем. Да и Артём спит.
Младший брат и правда уснул после встречи с бандитами, и будить его никто не стал.
ㅤ
Мы оставили пикап у ворот и двинулись пешком. Несмотря на заметную обветшалость, деревня содержалась в чистоте — ни тебе луж, ни мусора. Улица прямой стрелой проходила между палисадниками. Жилая часть деревни оказалась очень компактной — не больше сотни дворов, плотно прижатых друг к другу. Никаких огородов, только дома и хозяйственные постройки.
— Деревню сразу так компактно строили? — спросил я у Тихона.
Тот помотал головой:
— Нет, старая деревня была как все. Да только сгорела, а вот уже эту начали по-новому строить.
— А сгорела от чего? — тут же поинтересовался я. — Вроде как скученная застройка, наоборот, пожарам способствует.
— Так уж не сами подожгли, — хохотнул Тихон. — Монстры клятые. Огнём кидаться научились.
— Огороды за околицей? — кивнул я на виднеющиеся за частоколом возделанные участки.
— Ну так. Капуста да кабачки тварям не интересны, — пожал плечами Тихон. — Потому и за околицу вынесли.
В деревне царила необычная тишина. Кроме нескольких стариков, выглядывающих из-за занавесок, никого не было видно.
— А где все жители-то? — поинтересовался я. — По домам сидят?
— На посадке картошки, — ответил Тихон, махнув рукой куда-то в сторону полей. — Сезон, сами понимаете. Весь народ мобилизован.
Жилая часть деревни располагалась на самом высоком месте пригорка. Дальше дома закончились, и мы вышли к чему-то, напоминающему машинный двор — участок с навесами, сараями и какой-то техникой.
— А почему такое разделение? — спросил я, подмечая чёткое зонирование территории.
— Жилая часть выше, чтобы туда в случае дождя ни навоз, ни солярка не стекали, — пояснил Тихон, оглядываясь по сторонам с таким видом, будто только сейчас задумался над этим вопросом. — Да и машинный двор между жильём и коровником. По-хорошему, коровник в деревне располагать негоже, но тут ветра так дуют, что все запахи мимо домов сносит.
Он замолчал на секунду, потом добавил:
— А когда с демоническими тварями воюешь каждый божий день, уже как-то не до санитарных норм.
В глаза бросилась груда искорёженного металла рядом с одним из сараев.
— Что это там такое? — кивнул я на металлолом.
— Давеча несчастье случилось, — вздохнул Тихон. — Тракторист наш, Кузьма, устал и не заметил картофелесажалку. Наехал на неё задним ходом, когда разворачивался. Всмятку.
— И другой нет? — уточнил я, уже зная ответ.
— Одна была, и та теперь вот, — Тихон развёл руками. — А земля распахана, сроки горят, сажать надо. Вот и пришлось всей деревне выйти. В поле сейчас почитай все, только полтора десятка на охране осталось.
— А вот и техника наша, — он гордо указал на пару пикапов, стоявших у сарая, служившего одновременно гаражом.
Машины были явно не первой молодости, но в рабочем состоянии — видно, что за ними следили. Рядом с пикапами стоял гусеничный трактор, по виду — почётный ветеран сельскохозяйственного фронта. Внутри сарая виднелась и другая техника, даже небольшой комбайн.
— На чём ездите? Чем заправляете? — поинтересовался я.
— Спирт-сырец гоним, — Тихон похлопал по крыше автомобиля. — Движки переделали. Жрут что угодно, хоть керосин, хоть самогон. Масло растительное залить — и на нём поедут!
Рассказывая о внесённых в двигатели машин модификациях, Тихон вдруг резко преобразился — лицо так и светилось гордостью. Поди сам и переделывал. Если так — то и правда, есть чем гордиться.
Мы миновали полуразрушенный склад. Сквозь выбитые окна виднелись стеллажи с запчастями — часть заржавела, но многие детали выглядели вполне пригодными к использованию.
— Здесь раньше корма хранили, — вздохнул Тихон, проследив за моим взглядом. — Теперь вот под всякий металлолом приспособили. Собираем старьё, чиним и используем.
Я понимающе кивнул. Деревня выживает как может — это читалось буквально во всём.
Ниже всех по склону холма, ближе к реке, располагался коровник — внушительное двухэтажное строение с крышей, местами залатанной новым шифером. По сравнению с остальными постройками он выглядел довольно современным.
— Ой, а это что, настоящая корова? — удивилась вдруг Лера, указывая через открытые ворота на крупную бурёнку с внушительными рогами.
— Ты же молоко пьёшь, — усмехнулся я. — Откуда, думаешь, оно берётся?
— Как-то не задумывалась, — легкомысленно пожала плечиками сестра.
— Раньше здесь триста голов держали, — сказал я, разглядывая здание. — Молоко и мясо в город продавали.
Тихон удивлённо посмотрел на меня:
— Точно так, Ваше Сиятельство. Было дело. Теперь вот едва три десятка наберётся.
— Внутрь не пойдём, — предупредил он моё движение ко входу. — Там навоза по колено, сапоги нужны.
Впрочем, и через ворота всё было отлично видно.
Он с гордостью кивнул на аккуратные заборчики внутри коровника, делящие его на зоны.
— У нас тут беспривязное содержание. Тридцать дойных коров симментальской породы. Молоко, правда, в основном детишкам, ну и так если, чай забелить. Вон в том загоне, — он указал на отдельный участок, — бычки на откорме. Семнадцать голов, из них шесть уже почти готовы к забою. А в дальнем углу молодняк, восемь телят за полгода родилось. Силос, сено, комбикорма — всё своё. Тяжело, конечно, но держимся.
— А птица есть? — поинтересовался я, заметив в стороне от коровника невысокий длинный сарай.
— Как же без птицы? — кивнул Тихон. — Куры, утки, гуси — в каждом дворе помаленьку, да и общественный птичник держим, перепёлок разводим.
Больше в деревне и смотреть-то было нечего, и сделав круг, мы вернулись обратно к пикапу.
— Спасибо за экскурсию, — кивнул я Тихону, садясь за руль.
— До поместья как доехать, помните? — спросил он.