— Да это так-то мелочи, — беззаботно отмахнулась Шурка. — Видели бы вы, что было с этой машиной после стаи демонических волков!
И прищурилась:
— Какие у вас интересные серёжки! Артефактные, да?
Катя инстинктивно коснулась уха.
— Это… отец подарил.
Из «Ласточки» неторопливо вылез тот самый кот, которого мы вчера спасли от собачьей своры. Он уселся рядом с машиной и принялся внимательно изучать Катю, словно оценивая новое лицо в нашем доме.
Я решил вмешаться, пока меду девушками искры не полетели.
— Шурка, привет! — высунулся я из окна. — Ты какими судьбами так рано?
— Доброе утро, Илья! — задрала она голову. — Сорока на хвосте принесла новость, что вы опять технику испытываете на прочность.
— Прости, я не специально! — развёл я руками. — Так получилось!
— Получилось, конечно, — проворчала Шурка. — Кстати, ружьё я починила, но отцу отдавать не стала. Подумала, ему будет приятнее, если вы лично вручите.
— Правильно подумала, — одобрил я. — Попозже заеду, пока дела.
Шурка демонстративно показала ключи от своей машины и оставила их в салоне.
— Так и быть, разрешаю на моей «Ласточке» прокатиться, — ухмыльнулась она. — А то пешком до деревни топать далековато.
Поманив кота, она запрыгнула в мой пикап, завела двигатель и укатила, обдав Катю облаком пыли.
ㅤ
Княжна влетела в кабинет меньше чем через минуту.
— У тебя все люди такие наглые? — возмущённо бросила она, закрывая за собой дверь.
— Шурка вне категорий, — рассмеялся я.
— Это точно! — Катя глубоко вдохнула и выдохнула, успокаиваясь, затем окинула взглядом кабинет. — Ну что, за работу?
— Пора, — кивнул я и указал на стеллаж. — Вот тут три коробки с бумагами. Это вроде как всё, что у меня есть. Привёз их из Екатеринбурга, но толком не изучал. Не мой профиль.
— Хорошо, давай посмотрим, что тут у тебя есть, — Катя подошла к стеллажу.
На первой коробке была подпись «Уральский графит». Мы начали именно с неё.
К дедову… а теперь моему столу примыкал небольшой стол для совещаний, и я перенёс коробку на него.
Катя достала первую папку, открыла — там оказались учредительные документы.
— Устав… реестр акционеров… — пробормотала она, подняв голову. — Основными держателями акций были Каменские и Громовы?
— Да, — кивнул я, наблюдая, как она методично сортировала бумаги, раскладывая их на столе.
Катя продолжила разбирать первую коробку, доставая папку за папкой.
— Решения советов директоров… договоры поставки… технические заключения о месторождениях… — перечисляла она, раскладывая документы по стопкам. — Хорошо, с корпоративными документами понятно. А что во второй коробке?
— Там вроде банковские бумаги, — ответил я. — Но точно не скажу.
— Банковские документы — это то, что нужно, — удовлетворённо кивнул она. Бережно достала толстую папку, перевязанную тесёмкой. — Кредитный договор на пятьдесят миллионов рублей. Под залог акций.
Цифра впечатлила даже меня, хотя я примерно представлял масштаб отцовских долгов.
— Подписан пятнадцатого февраля, — Катя внимательно вчиталась в документ. — Оба партнёра подписывали. Солидарная ответственность. А когда началась паника на бирже?
— Понятия не имею, — честно признался я. — Знаю только, что это было год назад. Где-то есть папка с газетными вырезками, Альфред собирал по поручению отца.
— Покажешь?
Я порылся в третьей коробке и нашёл аккуратную папку с вырезками, которую мне презентовал Альфред в день приезда.
— Вот, — протянул я Кате папку.
Катя раскрыла её и сразу же погрузилась в чтение, время от времени тихо охая и качая головой.
— «Эксперты предупреждают об истощении графитовых месторождений Урала»… — пробормотала она, изучая первую статью. — Восьмое марта. Затем десятого — «Уральский графит: проблемы нарастают». Двенадцатого — «Акционеры паникуют: массовые продажи графитовых активов», — она подняла голову. — Илья, а отец верил этим публикациям?
— Альфред говорил, что отец точно знал — с запасами всё в порядке, — ответил я, вспоминая недавний разговор. — Считал это враньём.
— Классическая игра на понижение, — уверенно кивнула Катя, возвращаясь к газетам. — Но здесь всё как по нотам. Посмотри на подачу материала — конкретные геологические данные, цифры добычи, ссылки на «внутренние источники в отрасли». Это не журналистское расследование.
— А что?
— Целенаправленная информационная атака, — она отложила газеты и вернулась к банковским документам. — Смотри на хронологию. Кредит подписан пятнадцатого февраля, первая негативная статья — восьмого марта. Ровно три недели. Как раз когда партнёры максимально уязвимы — деньги потрачены, а оборудование ещё не получено, и на него нельзя пока перенести залог.
Получается, нас действительно подставили?
— А вот это уже интересно, — Катя достала ещё одну папку. — Маржин-кол.
— А что это такое? — спросил я.
— Требования банка о дополнительном обеспечении., — объяснила она терпеливо. — Когда стоимость залога падает, если в качестве залога используются акции, стоимость которых может меняться, то в случае, если стоимость залога падает ниже определённого уровня, банк требует доложить деньгами или акциями.
— А если этого не сделать? — спросил я, уже понимая, на чём погорел отец.
— Тогда принудительно продаёт залог, — Катя выложила документы в хронологическом порядке. — Десятого марта первое требование доложить пятнадцать миллионов. Двенадцатого — ещё двадцать. Восемнадцатого — двадцать пять. Илья, твой отец попал в настоящую мясорубку.
Я наклонился над документами, пытаясь понять детали, но финансовая грамота никогда не была моей сильной стороной.
— И что он делал?
— Закладывал всё новые акции, брал частные займы… — Катя покачала головой, листая документы. — Под пять процентов в месяц, кабальные условия… Отчаянные действия отчаявшегося человека.
В её голосе звучало не осуждение, а сочувствие.
— А дядя Петя? — спросил я. — Они же вместе кредит брали.
— Да, солидарная ответственность, — Катя снова заглянула в кредитный договор. — Но если банк и направлял ему требования, то они у него, а не здесь. Судя по тому, как быстро они смогли восстановиться после атаки, последние пятнадцать лет они разумно распоряжались своей частью прибыли с бизнеса. А вот твой отец, похоже, этого не делал.
— На основании чего ты об этом судишь? — нахмурился я.
— Потому что когда банк выставил маржин-кол, твой отец сперва спустил на обеспечение все имеющиеся у него акции, а потом начал обеспечивать маржин-кол кредитными деньгами. Это говорит о том, что никаких других активов у него не было.
Повисла тишина. Я пытался переварить эту информацию.
— Странно только, — Катя задумчиво постучала ручкой по столу, — почему второй партнёр, который явно был лучше подготовлен к кризису, не взял на себя часть обязательств? При солидарной ответственности это было бы разумно.
— Дядя Петя говорил, что пытался отцу помочь, но тот пошёл в отказ, — вспомнил я недавний визит Громовых. — Мол, гордость не позволила принять помощь.
— Это многое бы объяснило, — задумчиво протянула Катя. — Если один партнёр предлагает помощь, а второй отказывается…
Следующие полчаса Катя методично изучала документы, время от времени что-то записывая в блокнот. Я наблюдал за её работой, поражаясь тому, как быстро она выхватывает суть из груды непонятных мне бумажек.
— Ну что, есть выводы? — спросил я, когда она отложила последний документ.
— Предварительные, — Катя откинулась на спинку кресла и потёрла переносицу. — Твой отец стал жертвой профессионально спланированной атаки. Кто-то прекрасно знал все ваши уязвимые места и бил точно в цель.
— Кто-то из своих?
— Скорее всего. Посмотри на качество информации в газетных статьях — технические данные, которые не могли быть доступны внешним аналитикам. Плюс идеальная синхронизация атаки с моментом максимальной уязвимости.
— Дядя Петя? — спросил я напрямик.
В конце концов, именно этот вопрос сейчас самый главный.
— Пока неясно, — честно призналась Катя. — С одной стороны, желание избавиться от партнёра-иждивенца у него вполне могло быть. Не обижайся, но твой отец явно не принимал никакого участия в жизни компании, только исправно получал дивиденды. С другой — зачем Громову разорять партнёра, ставя всю компанию в столь уязвимое положение? Проще и дешевле было бы выкупить у твоего отца его долю.
— То есть дяде Пете всё это было невыгодно?
— Именно, — уверенно кивнула Катя.
— А можно узнать, кто выиграл от всей этой истории?
— В принципе да, но не так просто, — Катя покачала головой. — Нужен доступ к биржевым данным по конкретным сделкам, реестру акционеров, финансовой отчётности компании. Часть можно найти в открытых источниках, но самое интересное — закрытая информация.
— А где её взять?
— Это будет очень непросто, — вздохнула Катя.
— А пока что твой вердикт?
Катя ещё раз просмотрела свои записи.
— Атака была технически безупречной. Кто бы её ни организовал, он обладал инсайдерской информацией и серьёзными ресурсами. Громов либо причастен, либо у него серьёзные проблемы с информационной безопасностью, — она посмотрела мне в глаза. — И скорее всего, найти истинного организатора будет крайне сложно. Такие операции проводятся через цепочки подставных лиц и офшоров.
— То есть никто ответственности не понесёт?
— Я этого не говорила, — осторожно ответила Катя. — Просто нужно понимать, что это будет непросто. И потребует серьёзных ресурсов.
Получается, отца действительно подставили, причём профессионально. А дядя Петя либо соучастник, либо тоже жертва.
— Получается, что Громовы потеряли довольно много денег на этом всём?
— Скорее всего, эта атака не прошла для них бесследно тоже, — устало кивнула Катя. — Но они смогли довольно быстро восстановиться, а вы — нет. Причём ваше разорение им тоже было невыгодно.