Я играю с надзирателями на сигареты. Они поят меня водкой, думая, что, захмелев, я стану менее удачливым. Им невдомек, что я познакомился с водкой еще в материнской утробе. Изображая легкое опьянение, я продолжаю выигрывать.
– Спасите!
Узнаю Ванин голос и спешу на выручку, хотя у меня на руках было пять карт одной масти – верный выигрыш двухсот сигарет. Мой друг снова попал в почти безвыходную ситуацию: здоровенный парень повалил его на пол. Я, как водится, спасаю Ваню из беды, но он, пользуясь тем, что я заломил здоровяку руки, разбивает об его башку бутылку, и парень валится на пол, как мешок.
Сбегаются надзиратели, через несколько минут появляется директор с вопросом, кто это сделал. Ваня показывает на меня. До меня внезапно доходит, что он меня ненавидит – еще с Петербурга, с приюта, потому что был и остается моим должником. И с каждым разом, когда я прихожу ему на помощь, он ненавидит меня все сильнее. Долг накапливается, вернуть его невозможно, остается скрежетать зубами от ненависти.
Все можно простить, кроме оказанной вам помощи.
Таков второй урок, который я усваиваю в колонии: помогать только тем, кто может обойтись без вас и не станет потом вас упрекать. А таких немного.
После этого события ускоряются. Я даже не пытаюсь доказать истинную версию произошедшего – знаю, мне не поверят. Ваня слишком тщедушен, а я слишком крепок, сразу ясно, кто применил силу.
А я и не хотел зависать в исправительной колонии. Все складывается удачно. Меня отправляют в лечебницу для опасных сумасшедших в городе Бресте.
77. Сибелиус
Маленький зал в красных тонах. Натали Ким и ее братья смотрят представление гипнотизера. Это их любимый жанр, и они купили места в первом ряду.
Судя по афише, гипнотизер Сибелиус прибыл из Франции. В лучах прожекторов появляется он, в черном смокинге с шелковой подкладкой. Поднимается занавес, звучат слова о силе внушения. Маэстро читает небольшую лекцию с научным уклоном, вывод из которой прост: сто`ит с напором заявить о чем-то, чтобы вам поверили. Он уверяет, что способен убедить любого из зрителей, что тот превратился в доску, и спрашивает, найдется ли в зале доброволец. Сбоку поднимается, хлопнув сиденьем, молодой человек в джинсах.
Сибелиус быстро проверяет, подвержен ли испытуемый его пассам.
– Вы одеревенели, совершенно одеревенели! – чеканит он, а потом припечатывает: – Вы – доска! Негнущийся, как доска. Вы не можете шелохнуться, вы в параличе, вы доска, доска!
При помощи ассистентки вряд ли старше Натали он кладет загипнотизированного на спинки двух стульев: на одной голова, на другой ноги. Трем зрителям предложено залезть бедняге на живот. Как и положено доске, тот не гнется.
Овации.
Натали Ким восторженно отбивает себе ладони. Для нее это представление равносильно признанию ее собственных трудов. Несмотря на скромные возможности, она достигает того же, что и профессионал.
Теперь Сибелиус вызывает на сцену пятерых добровольцев. Первой на зов торопится девушка с длинными прямыми черными волосами, в тонких индейских юбках и в светло-сиреневой кофте – Натали Ким.
Гипнотизер раздает всем пятерым бананы и предлагает их очистить и попробовать. Они откусывают один за другим.
– Что это за фрукт на вкус? – спрашивает он.
– Банан! – следует дружный ответ.
– Отлично. А теперь я скажу, что это уже не банан, а лимон. Лимон, лимон, горький лимон!
Натали таращится на банан у нее в руке.
– У вас чудесные золотые очочки, мадемуазель, – нападает на нее Сибелиус. – Вы близоруки или дальнозорки?
– У меня близорукость, – отвечает девушка.
– Очень жаль, с близорукими этот фокус не работает. Возвращайтесь в зал. Другой доброволец, пожалуйста, лучше без очков.
Натали возвращается к братьям.
– Он прогнал меня, потому что я заметила жульничество. В кожуре банана дырочка, наверное, он впрыснул шприцем лимонный сок.
Все добровольцы на сцене чистят свои бананы и по очереди подтверждают, что чувствуют в нижней части лимонную горечь.
Аплодисменты. Натали Ким вскакивает и кричит:
– Это обманщик!
Перекрикивая возмущенные голоса, она гневно разоблачает трюк.
Зал растерянно умолкает, потом принимается вопить: «Верните наши деньги!» Под свист и улюлюканье Сибелиус ныряет за кулисы. Падает занавес, разочарованные добровольцы бредут на свои места.
Натали, пользуясь суматохой, пробирается в гримерную, где артист, сидя перед зеркалом, аккуратно удаляет с лица грим, стараясь не запачкать свой сценический костюм.
– Какая дерзость – явиться сюда! Я не стану вас благодарить, мадемуазель, вы все мне испортили. Прошу вас немедленно выйти отсюда.
Натали и ухом не ведет.
– Вы дискредитируете гипноз, вот что огорчает! Наверное, вам не хватает веры в него. А я знаю, что он работает. Этот метод должен покинуть цирковую арену и эстраду, им должны заниматься в университетах и в лабораториях.
– Вы правы, – успокаивается Сибелиус, продолжая возить губкой по лицу. – Да, гипноз работает, вот только не всегда и не со всеми. Поэтому я не могу идти на риск провала выступления и вынужденно прибегаю к мерам предосторожности.
– К каким именно?
– Раз вы интересуетесь гипнозом, то знаете, что он срабатывает только с двадцатью процентами людей. В этом убедился сам Зигмунд Фрейд, применявший этот метод к своим пациентам. Поэтому мне приходится пользоваться услугами помощников, тренирующих для моих представлений настоящих добровольцев.
Натали Ким хмурится:
– Вы хоть разбираетесь в гипнозе?
– А то как же! – обижается артист. – Я изучал его со всей серьезностью, даже научные опыты проводил.
Читая на милом личике собеседницы осуждение, он вздыхает:
– Что поделать, приходится зарабатывать на жизнь. Семья, знаете ли! Не торопитесь осуждать людей. Поглядим, как вы сами будете потом изворачиваться, чтобы накормить ваших близких.
Чтобы ничего не упустить, мы с Раулем буквально прилипли к яйцу носами. Мой друг очарован, он говорит, что это редчайшая возможность разгадать тайну кореянки.
– С помощью этого шарлатана?
– Никакой он не шарлатан, – возражает Разорбак. – Между прочим, он хороший медиум. Поверь мне, я все про него знаю.
– Прямо так и все?
– Ну да, я к нему подключился, как к кошке.
У Сибелиуса там, внизу, вроде как приступ головной боли. Он трет лоб, Натали уже готова уйти.
– Не уходите, – просит Сибелиус. – Вы мне не мешаете, просто… просто что-то мне говорит, что я обязательно должен вас загипнотизировать…
Я понимаю замысел своего старого сообщника. Он прав, такой удобной возможности побольше узнать о Натали может уже не представиться.
– Сами вы разбираетесь в гипнозе? – спрашивает ее Сибелиус.
– Да, скажу без хвастовства, мы с братьями самостоятельно освоили гипноз благодаря одной книге и добились неплохих результатов…
– А регрессией уже занимались? – перебивает ее гипнотизер.
– Нет, что это?
– Посещение своих прошлых жизней, – объясняет Сибелиус.
Натали Ким заинтригована. Ей и боязно, и очень хочется ответить на приглашение гипнотизера.
– Это не опасно? – спрашивает она, чтобы потянуть время.
– Не больше и не меньше, чем гипноз, – заверяет ее артист, причесываясь.
– Что вы заставите меня пережить?
– Появление на свет и, возможно, прошлую жизнь.
Рауль побуждает свою сверходаренную подопечную согласиться. Та делает это скрепя сердце. Сибелиус закрывает дверь гримерной на защелку, отключает телефон и велит девушке закрыть глаза и расслабиться.
Эксперимент начинается.
Девушке нужно вообразить лестницу и представить, что она спускается на десять ступенек, в свое подсознание. Спуск происходит, как при нырянии, – поэтапно. После первых десяти ступенек – легкое расслабление, еще через десять – глубокое. Следующие десять – легкий гипноз. Через сорок ступенек гипноз уже глубокий.
– Представьте ваш вчерашний день и расскажите о нем.
Заслонив гагатовые глаза веками, Натали вспоминает свой ничем не выдающийся вчерашний день: она провела его с братьями в посольстве, за изучением тибетских буддистских книг и шаманизма.
– А теперь представьте себе ваш день недельной давности.
Еще одно утро и день, недостойные войти в анналы.
– Теперь расскажите мне о событиях давностью ровно в месяц.
Поколебавшись, Натали угадывает логику. Дальше – год, пять лет, десять лет. Натали шарит в памяти, спотыкается, но рассказывает, рассказывает… Наконец, Сибелиус предупреждает ее, что пришел черед снова пережить рождение.
Удивленным и взволнованным голосом кореянка сообщает, что видит свой выход из материнской утробы.
– Отлично. Теперь представьте свое лицо, когда вы были еще эмбрионом, и наложите на него прежнее лицо, принадлежавшее человеку, которым вы были в существовании, предшествовавшем теперешнему. Вглядитесь в это лицо, снова проживите его последние мгновения.
Натали Ким бьется в судорогах. У нее подскакивает температура, щеки подергиваются от тика. Рауль в точности подсказывает Сибелиусу, что спрашивать. Он полностью его контролирует.
– Мы имеем право так поступать? – спрашиваю я друга.
– Не знаю, посмотрим…
Хрупкое тельце его клиентки скручивают спазмы.
– Прекрати, Рауль! Сам видишь, как ей плохо. Скажи Сибелиусу перестать.
– Нельзя, раз начали, придется идти до конца.
Натали широко распахивает глаза, но взгляд у нее незрячий, повернутый в прошлое.
– Что вы видите?
У Натали, похоже, приступ паники. Ей трудно дышать, она почти задыхается, ее светло-сиреневая кофточка уже промокла от пота.
– Остановись, Рауль. Хватит!
– Так близко от цели? И не подумаю! Иначе пришлось бы все начинать сначала.
– Что вы видите? Что вы видите? – без устали выспрашивает гипнотизер.
После новой судороги Натали замирает, как будто ужаснувшись страшному зрелищу. Когда она начинает говорить, ее голос уже не тот, каким был до этого: