Она умолкла. Правда заключалась в том, что, несмотря на бесчисленные препятствия, она могла определенно себе представить использование сына, которого боги переделали по — своему. И в связи с этим уговоры Джоквина не оставались без внимания. Большую часть четвертого утра Джоквин посвятил этой теме.
— Ошибочно считать, что дети богов — это идиоты, — говорил он. — Это пустая болтовня бессмысленной толпы, которая преследует эти бедные создания на улицах. Им не дают возможности получить образование, и они постоянно находятся под таким сильным давлением, что неудивительно, что мало кто из них доживает до взрослого состояния. — Его аргументы приняли более личный характер. — В конце концов, — мягко сказал он, — он Линн. В худшем случае он будет вашим верным помощником, который никогда не захочет уйти от вас и жить самостоятельно, как все нормальные дети. Тайно сохраняя его для себя, вы получите лучшего из всех возможных рабов — преданного сына.
Джоквин знал, когда остановиться. В тот момент как он увидел, что глаза женщины задумчиво сузились — она взвешивала его аргументы, он решил предоставить ей самостоятельно разрешить оставшиеся сомнения. Он вежливо удалился, чтобы присутствовать на утреннем совете лорда — правителя и здесь продолжить уговоры.
Глаза великого человека оставались настороженными, пока Джоквин говорил. Постепенно сардоническое выражение сменилось удивлением. Наконец лорд — правитель прервал Джоквина:
— Старик, с какой целью ты защищаешь жизнь урода?
У Джоквина было несколько причин. Одна чисто личная. Другая — он верил, что продолжение существования ребенка может принести пусть небольшую, но пользу храмам. Логика была проста. Рождение ребенка ускорило кризис. Его смерть лишь усилит этот кризис. Напротив, если ребенок будет жить, мстительные действия Линнов до некоторой степени смягчатся.
Но Джоквин не стал говорить об этом, не упомянул и о своих личных надеждах, связанных с ребенком. Он сказал:
— Никогда раньше ребенка богов не убивали намеренно. Всегда считалось, что у богов есть свои тайные причины для создания чудовищ в облике человека. Смеем ли мы сейчас подвергать это сомнению?
Этот аргумент поразил ею собеседника. Войны, которые вел лорд — правитель, дали ему контакты и с передовыми мыслителями и скептиками на нескольких планетах, и он стал считать богов лишь средством для сохранения контроля за мятежными подданными. Он не отрицал совершенно их существование, но сомневался в их сверхъестественной власти.
— Ты на самом деле веришь в то, что говоришь?
В жизни Джоквина было время, когда он уже ни во что не верил. Постепенно, однако, он полуубедил себя, что могучие невидимые силы, вызываемые крошечными радиоактивными частицами, не могут иметь другого объяснения. Он осторожно сказал:
— В молодости я путешествовал и видел первобытные племена, поклоняющиеся богам дождя, рек, деревьев и разнообразным богам животных. Видел и более развитые народы, в том числе и здесь, на Земле, чье божество — невидимое, всемогущее существо, живущее где — то в пространстве, которое они называют небом. Я все это наблюдал и слушал, как в каждом племени рассказывали о рождении вселенной. В одной легенде говорится, что все вышло из пасти змеи. Таких змей я не видел. В другой легенде говорится о потопе, затопившем все планеты. Не знаю, можно ли это сделать имеющейся в мире водой. Третья легенда — человек сделан из глины, а женщина сделана из мужчины.
Он взглянул на своего слушателя. Лорд — правитель кивнул.
— Продолжай!
— Я видел народы, обожествляющие огонь и воду. И после всего этого я посетил долину, где, как говорят, живут боги. Я находил их резиденции на всех планетах — обширные и опустошенные пространства в несколько миль глубиной и много миль в длину и ширину. Из — за свинцовых укрытий я видел там невероятно яркие огни, которые до сих пор горят в своей бесконечной ярости в фантастических глубинах планет. «Правда, — сказал я себе, — что боги Уран, Радий, Плутон и Экс — самые могучие боги во вселенной. Конечно, — решил я, — никто в здравом разуме не станет их оскорблять».
Лорд — правитель, который в ходе своих странствий тоже осматривал некоторые дома богов, сказал только:
— Гм… м… м… м…
У него не было времени для дальнейших замечаний. Откуда — то — казалось, с ужасно близкого расстояния — послышался резкий звук, громче самого громкого грома. Полминуты спустя за ним последовал рев, такой оглушительный, такой яростный, что весь дворец задрожал.
Наступила пауза, но не молчание. Со всех сторон слышался звон стекла — разбивались окна. Потом послышался третий взрыв и почти немедленно за ним — четвертый.
Этот последний взрыв был настолько силен, что всем стало ясно: конец света наступил.
Глава 4
Когда Олден в полдень на третий день после рождения ребенка Линнов вошел в большой храм Ковис, это был усталый, голодный, загнанный человек, думающий только о бегстве. Он упал в кресло, предложенное младшим. И пока молодой человек осознавал ситуацию, Олден приказал никому не сообщать о своем присутствии, за исключением Горо, главного ученого храма Ковис.
— Но Горо отсутствует, — возразил младший. — Он совсем недавно отбыл во дворец правителя.
Олден начал быстро снимать женское платье. Усталость быстро покидала его. Отсутствует, радостно думал он. Это означает, что до возвращения Горо он главный ученый в храме. Для человека в его положении это было как отсрочка смертного приговора. Он приказал, чтобы ему принесли еду. Занял кабинет Горо. И стал задавать вопросы.
Так узнал он объявленную народу единственную причину казней в храме Рахейнла. Олден обдумывал это сообщение весь вечер. И чем больше он думал, тем больше негодовал. Он смутно сознавал, что мысли его весьма радикальны, если не еретичны; он чувствовал также глубокую обиду из — за того, что богам нанесли такое оскорбление в их храмах. С абсолютной ясностью, в которой, однако, не было неверия, он понял, что боги сами по себе не проявят своего недовольства. Мысли бежали, все более определяясь, переключаясь на возможные последствия. К концу вечера он уже рассматривал варианты.
С незапамятных времен боги одобряли некоторые процессы. Командиры и владельцы космических кораблей дарили храмам железо. После совершения предписанного церемониала это железо помещалось в непосредственной близости к закрытому божьему веществу и оставалось там ровно сутки. Через четверо суток — одни на каждого бога — энергия божьего вещества перемещалась в железо. Тогда его возвращали на корабль, где помещали в металлический отсек. Там с помощью фотоэлектрических ячеек — это приспособление было также известно с древних времен, как огонь, меч, копье и лук, — можно было начать и прекратить серию взрывов заданной мощности.
Когда использовалось достаточное количество таких металлических отсеков, самые большие из созданных людьми кораблей поднимались так легко, будто были сделаны из ничего. С самого начала времен божье вещество во всех замках содержалось в четырех различных помещениях. И было известно, что когда богов соединяют, они начинают сильно гневаться.
Олден тщательно взвесил небольшое количество каждого типа божьего вещества. Потом велел младшим перенести металлический цилиндр из испытательной пещеры в сад позади храма. И тут ему пришло в голову, что остальные храмы тоже должны участвовать в протесте. Он знал, что шестеро из семи членов Совета ученых все еще во дворце, и у него было сильное подозрение, что их удерживают там насильно.
В богато украшенном кабинете Горо он написал приказ исполняющим обязанности главных ученых храмов в отсутствии членов Совета. Он приказал делать то же, что делает он сам. Он подробно описывал свой план и кончил: «Полдень будет часом протеста». Каждое письмо было отослано с вестником — младшим.
У него не было сомнений. К полудню следующего дня он поместил зерна урана, радия, плутония и экса в систему фотоэлектрических реле. С безопасного расстояния он нажал кнопку, последовательно соединявшую все вещества. Когда удивительный и мощный экс присоединился к остальным, последовал страшный взрыв. За ним последовало еще три. Только два храма не подчинились приказу беженца. И им повезло. Первый взрыв до основания разрушил храм Ковис, оставив лишь груду камней.
Ни в одном из четырех храмов не уцелел ни один человек. От Олдена не осталось ни клочка мяса, ни капли крови.
К двум часам у подножия дворцового храма собрались толпы. Дворцовая стража сдерживала напор, постепенно, отступая к воротам, а охрана правителя приготовилась к осаде.
Когда полчаса спустя ад был в самом разгаре, Джоквин, находившийся в городе и вернувшийся во дворец по тоннелю, ведущему непосредственно через холм, попросил разрешения говорить с толпой. Лорд — правитель долго и внимательно смотрел на него. Наконец кивнул. Толпа зашумела, когда ворота, открыли. Джоквин протиснулся вперед. У него был скорее пронзительный, чем сильный голос, но площадка, выступающая из холма, была так искусно сооружена, что говорящий мог обращаться к толпе через множество мегафонов.
Прежде всего Джоквин развязал ленты и распустил волосы по плечам. В толпе поднялся крик:
— Ученый! Это ученый!
Джоквин поднял руку. И наступившая тишина показала ему, что вспышка близка к концу. Толпа становилась управляемой.
Со своей стороны, он не имел иллюзий относительно значения этой толпы, нападающей на дворец. Он знал, что уже посланы почтовые голуби в казармы трех легионов, расположенных сразу же за городскими стенами. Скоро по улицам пройдут войска, проскачет кавалерия далеких племен, чей бог — гигантская мистическая птица Эрплан. Важно, чтобы толпы рассеялись до появления этих тренированных войск.
— Жители Линна, — сказал он ясным, уверенным голосом. — Сегодня вы видели доказательство мощи богов.
Крики и стоны последовали за его словами. Джоквин продолжал:
— Но вы неправильно истолковали данные нам сегодня знаки.