Стратегия Ричарда, говорил он Полу Голденхайму, заключалась в том, чтобы «привязать эти организации[1430] к нам как можно крепче», до такой степени, чтобы продукты Purdue были «неразрывно связаны с траекторией движения против боли». В публичном поле компания могла сколько угодно разглагольствовать о том, что такие группы независимы, но среди своих притворство отбрасывалось, и руководители Purdue честно обсуждали вопрос, в какой мере состав советов директоров и общая направленность деятельности этих организаций должны определяться их корпоративными спонсорами. «Если они хотят наших денег[1431] (а они, если по-честному, не смогут выжить без поддержки индустрии), им придется терпеть представителей «индустрии» в своем совете, – указывал Робин Хоген в одном внутреннем письме. – Не думаю, что они могут рассчитывать на большие гранты, не давая нам права слова в управлении». Сенат США позднее опубликовал отчет о происхождении[1432] и влиянии этих «групп борьбы с болью», подробно раскрыв схему, в которой они служили «фронтом» для фармацевтической индустрии. В отчете был сделан вывод, что, хотя опиоидные обезболивающие производили многие компании, Purdue Pharma была крупнейшим спонсором этих «независимых общественных групп».
В попытке повлиять на медианарратив Юделл также нанял стороннего специалиста по связям с общественностью, Эрика Дезенхолла. Политический деятель, переквалифицировавшийся в «кризис-менеджера» по найму, Дезенхолл приобрел специализацию в темном искусстве убийства неблагоприятных медийных историй и «размещения» благоприятных. Он славился тем, что никому не раскрывал своих клиентов, предпочитая работать закулисно и не оставлять отпечатков пальцев. Но, согласно отчету, опубликованному в «Бизнес уик»[1433], еще одним его клиентом в тот период была нефтяная компания «Эксон Мобил», и в число предоставленных им услуг входила организация проэксоновской демонстрации на Капитолийском холме, во время которой несколько десятков протестующих размахивали транспарантами со словами «ПРЕКРАТИТЬ ГЛОБАЛЬНОЕ НЫТЬЕ» и «КАПИТАЛИЗМ РУЛИТ».
«Первый месяц нашей работы на Purdue был весьма напряженным», – писал Дезенхолл Говарду Юделлу в конце 2001 года. Он особенно гордился редакционной колонкой, которую ему удалось[1434] организовать в газете «Нью-Йорк пост», автор которой критиковал «деревенских наркоманов» и «либералов» за то, что они своей ложью разжигают конфликт вокруг ОксиКонтина. Когда статья вышла, Дезенхолл послал ее Юделлу, Хогену и Фридману с обещанием, что сможет развернуть негативный нарратив в обратную сторону. «Антиистория начинается»[1435], – писал он.
Дезенхолл тесно сотрудничал с психиатром[1436] по имени Салли Сэйтл, которая была членом консервативного «мозгового центра», Американского института предпринимательства. В рубрике «Здоровье» газеты «Нью-Йорк таймс» Сэйтл опубликовала эссе, в котором утверждала, что истерия вокруг опиоидов заразила американских врачей боязнью назначать столь нужное лечение от боли. «Если поскрести человека, зависимого от болеутоляющих, – писала Сэйтл, – то обычно находишь матерого наркомана с историей зависимостей, в числе которых таблетки, алкоголь, героин или кокаин». В этом эссе она ссылалась на безымянного коллегу и исследование, опубликованное в «Журнале аналитической токсикологии», но не упомянула, что этот коллега на самом деле работал на Purdue. Или что эта работа финансировалась Purdue и была написана сотрудниками Purdue. Или что она сама предварительно показала текст своего эссе одному из руководителей Purdue (ему понравилось). Или что Purdue жертвовала по 50 000 долларов в год Американскому институту предпринимательства, где она работала.
В отчете о проделанной работе для Юделла Дезенхолл также упомянул, что работает со «следовательскими ресурсами», а конкретнее – с компанией под названием «Кролл»[1437] над «судебными аспектами программы». «Кролл» была частной фирмой, специализировавшейся на корпоративных расследованиях, учрежденной в 1970 году и с тех пор превратившейся в теневую международную компанию[1438], которая вела «корпоративную разведку» для высокопоставленных клиентов. На тот момент против Purdue ежемесячно подавали около десятка новых исков, и Юделл был убежден[1439], что единственный способ предотвратить дальнейший рост судебных разбирательств – это безжалостно гвоздить по любому, у кого хватит духу подать иск. Он предупреждал предприимчивых поверенных, готовых взяться за такие иски, что будет уничтожать их «в каждом деле, в каждой юрисдикции». Как правило, когда адвокаты истцов подают в суд на публично торгуемую компанию, у них есть «рычаг» воздействия, объяснял Юделл. Он заключается в том, что они могут «поддерживать высокое давление», подогревая возмущение в прессе до такой степени, когда оно начинает сказываться на цене акций компании. Как следствие, публичной компании дешевле обходится заключить досудебное соглашение, чем оспаривать иск в суде: то есть предложить мощный стимул для решения дела миром. Но Purdue не является публичной компанией, злорадствовал Юделл[1440]. Ею владеют Саклеры, позицию которых не могла поколебать отрицательная шумиха вокруг их продукта. Так что «у них нет рычага против меня», говорил Юделл.
Компания так гордилась своей гладиаторской позицией, что в 2003 году Юделл выпустил пресс-релиз под заголовком «65:0», сведя в него судебную статистику Purdue по делам, касавшимся смертей от опиоидов и зависимости, словно историю матчей школьной баскетбольной команды. «Эти отказы в удовлетворении исков укрепляют нашу решимость[1441] защищаться в этих делах энергично и до конца», – писал он.
Такому мастеру контратак, как Юделл, помощь частных сыщиков из «Кролла» была как нельзя кстати. Как Purdue в свое время разыскала историю болезни Марты Вест, чтобы было чем ее дискредитировать, так и теперь компания прилагала большие усилия, чтобы накопать грязи на каждого, кто отваживался призвать ее к ответу. В 2002 году бывший торговый представитель по имени Карен Уайт подала иск[1442] против компании во Флориде, утверждая, что ее неправомерно уволили после того, как она отказалась участвовать в сомнительных с точки зрения закона маркетинговых практиках, связанных с ОксиКонтином. Представители Purdue яростно отрицали ее обвинения и возражали, что на самом деле Уайт была уволена за неспособность выполнять «квоты продаж».
Кстати говоря, именно квоты продаж составляли суть иска Уайт. Когда началось судебное разбирательство, поверенный Уайт рассказал жюри присяжных[1443], что Purdue отомстила его подзащитной за то, что та отказалась контактировать с двумя врачами, которые, как она полагала, заправляли «таблеточными мельницами». Один из этих врачей отказался от своей федеральной лицензии на выдачу рецептов на наркотические средства, потому что одна из медсестер нелегально выдавала рецепты от его лица. Другой лишился лицензии после того, как его обвинили в обмене наркотиков на сексуальные услуги. Но, по словам Уайт, когда она пожаловалась своему супервизору в Purdue на этих врачей, супервизор ответил, что она должна продолжать наносить им визиты, потому что у них есть потенциал назначать пациентам высокие дозы ОксиКонтина. В своем иске Уайт утверждала, что уклонялась от приказа давить на докторов, чтобы те прописывали своим больным «мегадозы» ОксиКонтина. «Нам надлежало посещать[1444]… врачей, которые назначают наркотические препараты недолжным образом», – объясняла она в показаниях, поскольку это были те самые врачи, которые могли помочь торговому агенту войти в список «передовиков». «Если представители Purdue знали… что врач недолжным образом назначает препарат и его практика является «таблеточной мельницей», они часто не докладывали об этом в Purdue, поскольку зарабатывали на этих врачах кучу денег».
По словам Уайт, вся деятельность Purdue Pharma была движима узколобой сосредоточенностью на продажах.
– Компанию интересовал только[1445] итоговый доллар, – говорила она. – Продавай ОксиКонтин. И точка.
Когда Уайт заговорила о параметрах своей работы как торгового представителя, один из поверенных Purdue резко сменил тему:
– Мэм, вы когда-нибудь[1446] принимали нелегальные наркотики?
Этот вопрос застал Уайт врасплох.
– Что я делала?.. – растерянно переспросила она.
– Вы принимали нелегальные наркотики?
– Нет, – пробормотала Уайт.
– Никогда в жизни?
– Никогда, – повторила она.
– Вы когда-нибудь принимали «спид»?[1447]
– Нет.
– Когда-нибудь принимали вещество, известное как «кранк»?[1448]
– Нет, – снова повторила она. Потом добавила: – Насколько я помню.
– Значит, вы сегодня готовы засвидетельствовать, что никогда этого не делали, – подытожил адвокат. – Верно?
Уайт сменила тон.
– Не помню, принимала я или нет, – сказала она. И уточнила: – Может быть, в колледже…
Purdue явно раскопала прошлое Карен Уайт.